КОРОЛЕВСКИЕ СЛУГИ И ЯКОВИТСКИЙ ДВОР В АНГЛИИ 1603-1625

значения.

Профессор Дж.Эйлмер считает, что в начале нового времени в Англии

должность в значительной мере рассматривалась ее владельцем как реальная

собственность, наделенная строго определенным, а если и изменяемым, то

только за соответствующую компенсацию, набором прав и привилегий.[579] Он

считает, что коронная должность рассматривалась в равной мере как личное

право и как гражданская служба. Должность являлась для современников своего

рода "фригольдом", т.е. частью собственности. Поэтому любые изменения в

сложившейся практике владения должностью, в содержании ее прав и привилегий

вызывали поток прошений и петиций с просьбами восстановить прежний порядок.

Выделяя общие особенности владения должностью в раннее новое время, Эйлмер

пренебрегает спецификой королевского хаусхолда, где значение термина

"королевский слуга" по прежнему наполнялось реальным содержанием, в отличие

от других государственных институтов, где на первое место выдвигается не

личное служение государю, а сам факт занимания должности (Officer).

Вместе с тем существовала другая, "официальная" точка зрения,

рассматривавшая должность в качестве условного держания (tenement) и,

соответственно, подтверждавшая право короны на изменение содержания

должностных прав и привилегий.[580]

В целом вопросы связанные с определением статуса королевских слуг и его

соотношения с положением служащих центральных ведомств требуют более

тщательного изучения, которое выходит за рамки данной работы.

Заключение

Яков I унаследовал один из наиболее сложных в институциональном и

церемониальном отношениях дворов Европы. Английский двор с его

репрезентативной системой развивался в течении нескольких веков на основе

как национальных, так и континентальных традиций. Весь комплекс английской

придворной практики сочетал черты, имеющие различные исторические и

географические корни.

Королевский хаусхолд с его слугами, рассматривался в качестве социально-

политического ядра государства, связующего звена между столицей и

провинцией, посредника между отдельными магнатами. В силу этого,

обязательное периодическое присутствие пэров и высшего джентри при

королевском дворе, их назначение на придворные должности утверждало короля

в качестве центра дворянского общества. Блеск, который распространял

королевский двор, был амбивалентен: королю было престижно иметь подобающее

окружение, а избранным подданным было почетно состоять в королевском круге.

По мнению Р. Сматса, быстрый рост двора Якова I отражал его приверженность

к средневековым принципам королевской власти[581].

Многолюдный двор и особенно знатные придворные должны поддерживать

впечатление королевского великолепия, впитывая королевскую милость. Престиж

монарха и блеск двора должны были выражаться через богатые столы, роскошные

одежды, щедрые подарки и пожалования для королевских слуг и придворных. Вне

двора как средства королевской пропаганды были направлены праздники и

маскарады, королевские путешествия и выезды, свадебные церемонии и похороны

членов королевской семьи и его свиты. Но из-за нехватки средств чрезмерное

количество придворных отрицательно сказалось на репутации короля, поскольку

новый монарх оказался не в состоянии обеспечить всех присутствующих своей

милостью. Огромный двор требовал внушительных расходов, а финансовые

возможности короны в раннее новое время были весьма ограничены отсутствием

регулярных налогов. Р. Сесил в 1610 г. утверждал на конференции обоих Палат

парламента, что "щедрость неотделима от короля...и если он не жалует,

то...его подданные живут в дурном климате"[582]. Яков I нашел выход из

данной ситуации в направлении потоков королевской милости прежде всего на

избранный круг королевских слуг.

В предшествующий период в среде высшего и, отчасти, среднего звена

придворных слуг присутствовала тенденция к постепенному девальвированию

служебных обязанностей и превращению должностей в почетное держание,

отделяя их владельцев от остальных слуг двора. Строгая подотчетность и

подконтрольность административно-финансовым службам двора постепенно

разрушалась. Общие богослужения в королевской капелле и совместные трапезы

слуг хаусхолда в Холле становились нерегулярными. Для владельца придворной

должности, особенно в Королевской Палате, определяющим оказывалось не

исполнение служебных обязанностей как таковых, а возможность присутствия

близ монарха и участия в придворном церемониале, патрон-клиентных связях.

Должностные обязанности передавались личной прислуге, заместителям и

секретарям, отрываясь от придворного звания. Средневековая тенденция к

превращению действительных придворных и государственных должностей в

почетные сохраняла свою актуальность на протяжении раннего нового времени.

Она доминировала в позднетюдоровский период, когда Елизавета рассматривала

продвижение по придворной служебной лестнице как заслуженную награду за

долгую преданность. В условиях, когда властные полномочия не зависели от

занимаемой должности расположение в придворной иерархии характеризовало

лишь степень высочайшего расположения и подтверждала социальный статус.

С приходом Якова I ситуация начинает кардинально меняться. Новый король

стремится восстановить двор как инструмент королевского управления. Разрыв

между придворными титулами и их служебными функциями постепенно

ликвидируется. Яков I Стюарт пытается, по крайней мере внешне, восстановить

единство придворного сообщества посредством тщательно организованного

церемониала. Осознавая открывающиеся перспективы, знать стремиться занять

любые придворные посты, дающие хоть какой-то доступ к "источнику" почестей,

доходов и власти. Ранее почетные должности хранителей парков, камергеров,

хранителей гардеробов, управляющих королевскими резиденциями и т.д.

наполняются реальным присутствием, учитывая, что Яков Стюарт значительную

часть времени проводил вне Уайтхолла.

Ведущие службы двора сочетали почетный и действительный статусы. В

ближайшем окружении Якова I наблюдается тенденция, когда только

непосредственное выполнение служебных обязанностей и постоянное присутствие

в Королевской Спальне обеспечивало причастность к отправлению королевской

воли, и в конечном счете к государственному управлению. Близость к монарху

являлась знаком социально-политического статуса и предоставляла источник

опосредованной власти. Ее неформальная природа порождала ревность у

конкурентов и пребывала под постоянной угрозой, требуя официального

закрепления в придворной или государственной иерархии должностей.

Конкуренция обостряла борьбу за придворные посты и их реальные полномочия.

Актуализация служебного потенциала придворных должностей позволяла

превратить неформальное влияние королевских фаворитов и друзей в

официальные властные полномочия, которые в условиях яковитского правления

имели тенденцию к выходу за пределы королевского хаусхолда.

Среди придворных структур ведущую роль играл Департамент Королевской

Палаты, обслуживавший повседневную жизнь монарха и выполнявший различные

репрезентативные, церемониальные и увеселительные функции. С одной стороны,

он был призван обеспечить личные и повседневные потребности государя, а с

другой — способствовать реализации его властных полномочий.

Королевская Палата представляла собой комплекс апартаментов (chambers),

имевших статус отдельных субдепартаментов (offices), каждый из которых имел

собственный церемониал и штат, со специфическим набором функций и

полномочий.

Королевская Палата являлась довольно гибким механизмом, способным

перестраиваться и находить внутренние резервы для распространения

королевского влияния на государственное управление в целом. При Якове I

этим резервом стало выделение департамента Королевской Спальни.

В результате расстановки политических сил, сложившейся после смерти

Елизаветы, Яков I не смог сразу подчинить своему контролю ни Тайный совет,

ни другие властные институты. Неудачная попытка распространить свое влияние

на традиционные правительственные структуры была компенсирована

изменениями, осуществленными в королевском хаусхолде. Ведущей службой

Королевской Палаты, а также социально-политическим и пространственным

центром всего раннестюартовскогo двора стала Королевская Спальня.

Встретив со стороны елизаветинской элиты сопротивление своим планам

продвижения шотландцев в Совет и на государственные посты, Яков I

использовал Спальню как одно из средств для инкорпорирования своих

соотечественников в английские административную и социальную структуры.

Несмотря на то, что некоторые исследователи отвергают какую-либо

значимость придворных реформ Якова I, считая их формальными и

незначительными, я полагаю, что изменение отдельных элементов придворной

машины, в частности организация Королевской Спальни и Экспедиции

церемониальных дел, привело к смещению акцентов в расстановке политических

сил. Эти и другие нововведения ставили своей целью вывести короля и

хаусхолд из-под политико-административного и финансового контроля Тайного

совета, государственных департаментов и даже отчасти парламента.

На первый план в придворных и политических кругах выдвинулись слуги

королевской Спальни, подавляющее большинство которых составили шотландцы.

Их активность выходила за рамки повседневных бытовых функций. Штат Спальни

получал чрезвычайные привилегии, открывавшие свободный доступ к монарху,

стала своеобразной закрытой элитой стюартовского двора, которую монарх

рассматривал как собственную семью. Они получали львиную долю королевской

щедрости.

По мысли Якова I, двор должен был стать пробной моделью для заключения

союза на основе паритетного англо-шотландского представительства в

государственных институтах. Яков I активно использовал репрезентативные и

эстетические возможности двора для пропаганды объединительных настроений в

обществе и продвижения планов союза в парламенте. Несмотря на то, что

Спальня организационно и функционально объединяла английскую и шотландскую

практики, политическая и финансовая активность ее шотландских слуг стала

одной из причин провала униатской политики Якова I. Так, критика в их

адрес, раздававшаяся со стороны парламента, неоднократно оказывалась

поводом для роспуска этого представительного органа. В действительности же,

в первой половине правления Якова I "шотландская Спальня" стала одним из

препятствий на пути достижения унии и внутриполитической стабильности.

Королевская Спальня не была статичным элементом государственной системы.

Она эволюционировала под давлением внутренних и внешних обстоятельств. До

конца 1610 г., когда еще была возможности договориться с парламентом и

Советом по вопросам унии и королевских расходов, сохранялся определенный

политический компромисс между ведущими слугами Спальни и центральной

администрацией, возглавляемой Р. Сесилом, в осуществлении контроля за

управлением и политикой. С 1612 г. до начала 1615 г. инициатива перешла к

слугам Королевской Спальни, которые лавировали между различными придворными

группами. В конечном счете, ведущие позиции не без участия Якова I заняла

фракция королевского фаворита Р. Карра, которая выступала в союзе с кланом

Говардов. И наконец, примерно с 1616 г. и до конца яковитского правления –

это период относительного, а со временем все более решительного

доминирования Бэкингема, под влиянием которого состав Спальни претерпел

серьезные изменения за счет включения большого количества преданных

фавориту англичан.

Тем не менее решающим фактором в политической игре по-прежнему оставалась

личная инициатива Якова I, который продолжал сохранять контроль за

Королевской Спальней. Постепенно при дворе была создана внушительная

система политико-административных противовесов, частично удовлетворившая

амбиции лидеров почти всех придворных группировок.

Одной из причин, объясняющих возвышение Спальни при Якове Стюарте, было

то, что она являлась частью общей стратегии короны по расширению границ

родовитой аристократии, которая в елизаветинский период опиралась на клику,

состоящую из нескольких семей. В смысле присутствия аристократии Спальня

стала весьма представительным местом. До 1615 г. в ее состав входили 1

герцог, 2 графа, 2 виконта, не говоря о баронах. К 1623 г. уже

насчитывалось 2 маркиза и 6 графов, а к 1625 г. – 2 герцога. Первоначально

утвердившиеся в качестве политической элиты как ближайшие советники короля,

слуги Королевской Спальни поднялись на верхние ступени социальной иерархии.

Английская аристократия, осознав возросшую роль двора в политических и

административных вопросах, стремилась занять придворные посты или

продвинуть "своих" протеже в персонал Спальни. Должности в Тайном совете

потеряли былую значимость, а его деятельность к концу правления Якова I

была парализована. После смерти Сесила должность Госсекретаря лишилась тех

функций контроля за государственным управлением, которые принадлежали ей в

период елизаветинского правления. Замещение ведущих вакантных постов в

государственных департаментах стало предметом придворных интриг и торгов,

где не последнюю роль играло покровительство со стороны слуг Королевской

Спальни. Тенденция к бюрократизации управления, наметившаяся при Елизавете,

была временно приостановлена.

Помимо выделения Спальни некоторые структурные изменения, произошедшие в

Королевской Палате, также были направлены на возвышение роли королевского

двора и на обеспечение большей независимости короля от других

государственных институтов. "Личный королевский кошелек" и служба

королевских драгоценностей, выполняя роль королевской казны, должны были

обеспечить большую финансовую самостоятельность монарха. Экспедиция

церемониальных дел поддерживала придворный и дипломатический церемониал,

который закреплял центральное место Королевской Спальни в придворном и

политическом пространстве, санкционировал вмешательство королевских слуг во

внешнюю политику и устанавливал официальные и неофициальные каналы доступа

к королю.

Противоречивость придворной политики Якова I заключалась в том, что

первый Стюарт стремился укрепить двор в качестве политико-

административного, социального и культурного центра, привлекая туда как

можно большее количество представителей различных общественных слоев,

надеявшихся на обогащение и продвижение по социальной лестнице. Но в тоже

время, король отдавал явное предпочтение определенным фаворитам, которые

ограничивали эту возможность, выталкивая на периферию старую английскую

аристократию и высших джентри. Включение в штат Спальни создавало условия

для продвижения королевских фаворитов до уровня государственных деятелей.

По сравнению с Королевской Палатой Хаусхолд как хозяйственный департамент

двора был более тщательно организован, а обязанности его слуг более

конкретизированы. Структура департамента оставалась почти неизменной с

конца XV в. С приходом Якова I расходы Хаусхолда резко возросли, превратив

материальное обеспечение личных и публичных потребностей монарха из чисто

финансовой в политико-административную проблему.

Финансовые проблемы Хаусхолда выходили на общенациональный план, когда их

удельный вес в государственных расходах угрожал стабильности всей

финансовой системы государства. Это как раз и произошло в раннестюартовский

период, когда в условиях огромного государственного долга, расходы двора

увеличились. Именно в это время расходы двора стали предметом политического

торга между королем и парламентом, чего не было в тюдоровскую эпоху.

Необходимость реформ во многом была обусловлена той, административно-

финансовой системой двора, которая была создана Тюдорами. Особенно

отрицательно на ней сказался период правления Елизаветы, которая оттягивала

необходимость структурных преобразований периодическими компаниями

экономии. Двор оказался финансово не готов к той роли, которую ему отводил

новый монарх. Содержание финансовых мероприятий в отношении королевского

хаусхолда находилось в русле элитарно ориентированной придворной политики

Якова I, направленной на поддержание высокого статуса ближайших королевских

слуг. Экономия должна была осуществляться за счет сокращения доходов

среднего и низшего звена королевских слуг. Откладывалось погашение долгов

высших королевских слуг и отдельных субдепартаментов двора перед

лондонскими и провинциальными кредиторами.

Особо тяжелая ситуация сложилась после провала Великого контракта в 1610

г. Административно-финансовые реформы двора могли быть осуществлены только

при поддержке со стороны короля и его ближайшего окружения, которая во

многом зависела от политической конъюнктуры. Двор не имел ни

административных, ни дисциплинарных возможностей для инициирования реформ и

для контроля за их проведением. Придворная машина не могла сама себя

реформировать. Королевские слуги стремились сохранить существовавшую

административно-финансовую систему двора, которая предоставляла им большое

количество прав, привилегии и возможностей для злоупотреблений к

собственной выгоде. Поэтому большинство предложений исходило из

государственных ведомств.

Как правило, изменения сводились к временному сокращению расходов на

продовольственное обеспечение двора, посредством ограничения количества и

размеров столов для королевских слуг и придворных. В первой половине

правления Якова I акцент делался на сокращении реквизиций продовольствия и

транспорта для королевского двора, которые вызывали резкое недовольство

населения, но у короля и его администрации не было действенных средств,

чтобы поставить реквизиторов под собственный контроль. В результате право

королевских реквизиций стало предметом парламентских разбирательств.

Посредством королевских прокламаций и переводом поставок в денежный сбор

корона пыталась перехватить инициативу у парламента, но при данном подходе

встречала сопротивление со стороны собственных слуг.

Проведение одной из самых решительных попыток по реформированию двора в

1617 г. было доверено лондонскому купцу Лайонелу Кранфилду. Он попытался

ввести экономически-эффективные методы управления хозяйственными

департаментами двора.

Серьезной причиной провала реформ стало сопротивление со стороны

королевских слуг, которые воспринимали должность с ее правами и

привилегиями как часть собственности. Экономия зависела от контроля за

снабжением и придворной бухгалтерией, которая находилась в руках

Гофмаршальской конторы и руководителей хозяйственных департаментов. Реформы

не имели должного эффекта из-за недостаточного исследования придворной

бухгалтерии, которое, в свою очередь, тормозилось традиционными

корпоративистскими представлениями о том, что все вопросы, связанные с

деятельностью какого-либо департамента относятся прежде всего к компетенции

его штата. Провал реформ имели серьезные политические последствия, показав

неспособность коронной администрации контролировать придворные расходы, на

глазах палаты общин, к которой постоянно приходилось обращаться за новыми

субсидиями.

Таким образом, в вопросе о праве королевских реквизиций и при проведении

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34