КОРОЛЕВСКИЕ СЛУГИ И ЯКОВИТСКИЙ ДВОР В АНГЛИИ 1603-1625

"Парламент". При этом в противовес вигской концепции, которая акцентирует

внимание на исследовании деятельности парламента, ревизионисты подчеркивали

значение последовательного анализа персональных качеств монарха и его

придворного окружения. В центре внимания их исследований находились

политические интриги и фракционная борьба, циркулировавшие вокруг монарха.

Парламентская политика рассматривалась как часть придворной политики. В

этой связи, возникла необходимость в более четкой конкретизации таких

понятий как "Двор" и "Страна".

В западной историографии впервые проблема взаимоотношения "Двора" и

"Страны" (Court and Country) была поставлена несколько десятилетий назад в

работах П. Загорина и Х. Тревор-Роупера, предвосхитивших ревизию

политической истории. В большинстве исследований именно в жестком

противостоянии данных систем виделись основные причины политических и

социальных конфликтов раннего нового времени. Тревор-Роупер в интересах

отстаиваемой им теории об "упадке джентри" пытался предельно широко

определить "двор" как общность тех, кто занимал должности в бюрократическом

аппарате в центре и на местах. В том же духе "Двор" трактовал и

П. Загорин.[12]

В последующем среди ревизионистов определилось понимание "двора" как

политического центра государства, своего рода арены для борьбы за патронаж

и должности (К. Рассел). В ревизионистских исследованиях приоритетное

значение фракционной борьбы при дворе противопоставлялось политической роли

парламента. На практике представители этого направления редко исследовали

двор как таковой.

Стремясь преодолеть односторонность ревизионистского подхода, последующие

исследования предложили широкое многообразие интерпретаций и методов

изучения двора.[13]

В русле традиционного подхода "административной истории" к двору как к

государственному институту продолжились исследования различных лакун в

эволюции королевского хаусхолда. Больше внимания стало уделяться

персональному составу двора. Примером подобного исследования может служить

работа Ч. Гивен-Уилсона, проследившего эволюцию придворных институтов и

социальный состав королевского хаусхолда на протяжении XIV - XV вв.[14]

Применительно к истории раннего нового времени следует отметить работу

Д. Лоудза "Тюдоровский двор".[15] Функционалист по своей методологической

позиции, Лоудз пытается представить двор в качестве инструмента утверждения

королевского авторитета, центра правительства, патронажа и культуры.

Предлагая целостный взгляд на тюдоровский двор как исторический феномен,

Лоудз тем не менее старается обойти те спорные вопросы, которые были

подняты в дискуссии Элтона и Старки. В целом придерживаясь точки зрения

последнего, Лоудз ключевым моментом эволюции тюдоровского двора считает

долгое правление Елизаветы. В тоже время, автор обращает недостаточное

внимание на персональный состав тюдоровского двора.

Этот традиционный для административной истории недостаток были призваны

компенсировать биографический и просопографический подходы к изучению

данной проблематики. Изучение персонального состава и карьер королевских

слуг и придворных открывает возможность рассматривать двор в качестве

коллективного портрета лиц, так или иначе принадлежащих к нему.

Применительно к раннестюартовскому периоду в этом направлении работают М.

Прествич, Л.Л. Пек, Р. Шрайбер.[16]

В этих работах одним из результатов исследований деятельности отдельных

придворных стала переоценка той изолированности "двора" от "страны", на

которой настаивали ревизионистские историки. Отдельная карьера

рассматривалась в качестве своеобразного микрокосма не только двора, но и

всего королевства.

Определенную сложность для просопографического подхода представляет

определение "принадлежности" ко двору, степень которой может быть предельно

широка и индивидуализирована. Данное диссертационное исследование

рассматривает только лиц, входивших в штат королевского хаусхолда, т.е.

составлявших основу для формирования придворного сообщества.

Другая сложность заключается в недопустимости прилагать к оценке

представителей придворной и государственной бюрократии XVII в. стандарты

"гражданской службы" нового времени. В этой связи известную ценность для

современных исторических исследований любых административных структур, а

также статуса придворных слуг, представляют работы Дж. Эйлмера, который

значительно расширил рамки просопографичекого подхода.

Эйлмер предпринял комплексный анализ английской бюрократии первой

половины XVII в., к которому его подтолкнули утверждения Х. Тревор-Роупера

относительно должностей как главных источников доходов английского

джентри.[17] Активно привлекая социологические и статистические методы

исследования, Эйлмер пришел к выводу, что для большинства королевских слуг,

под которыми он понимает всех занятых на должностях в центральном аппарате

управления, по прежнему приоритетными остаются доходы с земли.

Следуя идеям Таута, Эйлмер считает, что королевский хаусхолд потерял

какое-либо административное значение вне пределов двора. Более того, он

стремится рассматривать королевский хаусхолд как один из типичных органов

центрального управления. Эйлмер сознательно делает акцент в исследовании на

так называемых "администраторах", т.е. среднем и частично низшем звене

королевских слуг, которые выполняли чисто административные функции и не

оказывали какого-либо серьезного влияния на выработку политических решений.

К "королевским слугам" он относит всех государственных служащих раннего

нового времени.

В рамках социальной или "функциональной истории", сторонником которой

Дж. Эйлмер себя считает, наиболее существенными оказываются его выводы

относительно характера так называемого "office-holding".[18] По мнению

ученого, лица занимавшие какие-либо, должности рассматривали их в качестве

части личной, а иногда и реальной, собственности. Это обстоятельство стало

одной из причин провала всех административных реформ конца XVI и первой

половины XVII вв.

Наряду с административно-социологической и политической трактовкой двора

в современной зарубежной историографии все большее внимание привлекает к

себе культурно-исторический подход, берущий начало с работ Н. Элиаса. В его

концепции двор предстает в качестве компактного общества советников, пэров,

высших государственных и придворных чинов, их жен и фрейлин королевы.

В этом контексте двор выступал не столько как институт, а как "событие"

или "серия событий".[19] Двор имел место только там, где правитель "держал"

его, т. е. открывал свой "дом" для тех, кто не обладал придворными

должностями. Таким образом на первый план исследований выходил

репрезентативный, церемониальный аспект двора. Посредством различных

празднеств, фестивалей, церемоний, распределением королевской милости и

щедрости, королевская резиденция превращалась в "двор". Для Англии "двор" в

этом смысле возник только тогда, когда резиденции провинциальных магнатов

утратили способность конкурировать с королевским "домом". При использовании

данного подхода существует опасность подмены исторического анализа

королевского двора либо описанием придворных празднеств, либо скандальной

хроникой.

Таким образом, исследования последних десятилетий выявили ограниченность

одностороннего подхода к изучению королевского двора как исторического

феномена. Реальная "многослойность" двора предопределила многообразие

трактовок, подходов и определений.В настоящее время возникла настойчивая

необходимость объединить различные подходы к изучению королевского двора.

Именно в этом направлении развивается современная историография

королевского двора последних нескольких лет. В этой связи следует прежде

всего выделить работы американского историка Р. Сматса и немецкого

исследователя Р. Аша.[20]

Р. Сматс считает, что в настоящее время необходимо создать новый широкий

культурно-исторический, географический, идеологический контекст для

конкретных исследований по истории Англии, разрушенный, по его мнению,

ревизионистской критикой. Прежде всего это касается раннестюартовского

периода английской истории, который требует более широкого интегративного

подхода. Сматс предлагает обратить более пристальное внимание на те

институты, которыми пренебрегала парламентски ориентированная

историография. Главным таким институтом является королевский двор, который

воплощает в с себе тесную связь культуры и политики, Британии и Европы.[21]

Сматс прежде всего предлагает рассматривать двор как культурный и

идеологический центр королевства, который в силу своей специфики обладает

космополитическими ориентациями и поэтому является общенациональным и

интернациональным центром всего общества. Двор, таким образом, по мнению

Сматса, создает широкий горизонт для исторических построений.

Р. Аш попытался развить интегративный подход на примере двора Карла I.

Двор, по его мнению, был призван играть роль центра интеграции ведущих

социальных и политических слоев, которым он задавал определенные правила и

стереотипы поведения. Аш признавая многослойность и многофункциональность

двора как специфического социального, культурного и политического явления

эпохи, тем не менее делает акцент на последнем, в отличие от Сматса,

который прежде всего апеллирует к культуроинтегрирующему фактору. Для Аша,

двор прежде всего является форумом для принятия политических решений,

патронажным рынком, местом встречи правителя и политической и социальной

элиты.

Анализ историографии показывает, что двор периода правления Якова I по-

прежнему остается наименее изученным. Исключение составляют отдельные

статьи Дж. Эйлмера, П. Седдона и Н. Кадди, затрагивающие частные вопросы

истории яковитского двора.[22] Отдельные положения этих статей

рассматриваются в соответствующих разделах диссертации.

Таким образом, данная диссертация, призвана не только восполнить

существующий пробел в изучении административной истории раннестюартовского

двора, но и представить целостный взгляд на особенности придворной политики

Якова I, вписать королевский хаусхолд в широкий контекст социально-

политических процессов Англии начала XVII в.

Выбор исследовательской тематики был отчасти связан с новыми тенденциями,

получившими развитие в отечественной историографии последних лет, прежде

всего с резко возросшим интересом к истории социальных и политических элит

средневековья и раннего нового времени.[23]

Таким образом, данное диссертация находится в русле современных как

зарубежных, так и отечественных исследований.

Изучение эволюции института королевской власти, ее природы, является,

одним из приоритетных направлений в современной западной и отечественной

исторической науке. В этой связи неизбежно возникает проблема королевского

двора как публично-правового института и как сообщества, составлявшего

ближайшее окружение монарха.

Особый интерес в этой связи вызывают: 1) изменения механизмов

функционирования королевского двора в связи с наметившимися в XVI-XVII вв.

тенденциями к абсолютизации королевской власти; 2) рост влияния придворных

структур на процесс принятия политических решений; 3) превращение

придворной практики в один из необходимых атрибутов и инструментов для

осуществления сильной королевской власти, контролирующей политическую и

социальную элиту.

Применительно к теме диссертационного исследования ведущими

концептуальными проблемами разрабатываемыми современной историографией

являются следующие: Что есть королевский "Двор" как таковой?; В какой мере

королевский двор в XVI–XVII вв. принимал участие в государственном

управлении и принимал ли вообще?— иначе: Была ли "тюдоровская революция" в

управлении?; Имели ли какое-либо социально-политическое и административное

значение изменения, предпринятые в структуре английского королевского двора

с приходом Якова I Стюарта?

Различные подходы к определению статуса двора и его реальных функций

требуют в интересах данной работы сделать ряд уточнений принципиального

характера. Мне представляется, что содержание понятия "Двор" включает в

себя три аспекта: пространственный, институциональный и социальный.

Королевский "Двор", в широком смысле, распадается как бы на три уровня:

резиденция, или "дом"; хаусхолд (household), т.е. совокупность придворных

служб; придворное сообщество как королевское окружение в целом.

Королевская резиденция создает архитектурно-пространственную основу

"Двора", составляет и организует пространство, на котором разворачивается

частная и публичная жизнь монарха и его окружения, определяет границы(12

миль вокруг дворца), формирует внутреннюю структуру королевского хаусхолда.

Королевская резиденция(дворец) представляет собой комплекс апартаментов

(chambers), наделенных статусами отдельных субдепартаментов (offices),

каждый из которых имеет собственный церемониал и штат, со специфическим

набором функций и полномочий.

Королевский хаусхолд выражает институциональный аспект "Двора", а именно

- совокупность почетных, церемониальных, хозяйственных, охранных,

увеселительных, религиозных и др. служб и должностей, т.е. двор

представляет с точки зрения его внутренней организации. Именно в этом

смысле "двор" можно рассматривать в качестве государственного органа

наделенного определенными функциями, обязанностями, полномочиями,

действующего на основе установленных правил и традиций, наделенного особой

юрисдикцией. Службы, или департаменты хаусхолда, а также субдепартаменты,

обеспечивают реализацию определенных специфических потребностей монарха и

двора в целом, имеют собственный штат, который формировал контингент

королевских слуг. Хаусхолд организовывал деятельность придворного

сообщества. В этом смысле, церемониал — не "событие", привлекающее

придворных, а совокупность правил, ритуалов и норм, регулирующих их

поведение при дворе.

Само придворное сообщество, (т.е. лица высшего и среднего достоинства

имевшие доступ ко двору, а также высокопоставленные иностранные гости и

представители) не являлось аморфным образованием уже только потому, что

помимо прочих включало в себя часть королевских слуг. Кроме того, оно

состояло из различных социальных и политических групп и группировок, а

также лиц, которым официальный статус позволял присутствовать при дворе.

Соотношение элементов этой триады требует тщательного и всестороннего

анализа, тем не менее, смею предположить, что ведущая роль на протяжении

всего средневековья и раннего нового времени сохранялась за королевским

хаусхолдом, который и есть "двор" в узком смысле слова. Король мог часто

менять резиденции или на продолжительное время покидать главную из них –

Уайтхолл, что собственно регулярно делал Яков I, но он не оставался без

двора. Нередко знать и другие присутствующие по каким-либо причинам

оставляли монарха (как например Яков I остался один на новогодние торжества

1606-1607 г, что вызвало его крайнее недовольство), но и в этом случае

нельзя говорить о том, что двор на какое-то время прекращал свое

существование. И только тогда, когда Яков I с небольшим количеством самых

ближних слуг из Королевской Спальни отправлялся на охоту в один из

загородных дворцов, современники сообщали о том, что король оставил "двор",

т. е. хаусхолд. Именно королевскому хаусхолду как государственному

институту, составлявшему организационную основу двора, и его слугам

посвящена данная диссертация.

Под влиянием растущего интереса к механизмам формирования и

функционирования тюдоровской и стюартовской элиты исследователи стремились

объяснить ее изменившуюся природу и одновременно отыскать адекватное поле

ее деятельности. С одной стороны, существенным оказывалось то, что в начале

XVII в. претерпевшая значительное изменение элитная среда лишилась прежней

социальной однородности. Классическая тюдоровская элита, выступавшая как

непоколебимый монолит социального и политического, с приходом новой

стюартовской династии постепенно сошла со сцены, уступив место

новообразованной. Последняя, не отличавшаяся однородностью происхождения и

экономической силой, представляла институт, наделенный исключительно

политическими функциями. Именно она стала в сущности ответственной за

отработку политических решений.

Стремясь определить среду наибольшей активности политической элиты,

историки традиционно обращались к изучению Тайного совета и парламента.

Королевский двор оставался при этом неприоритетной сферой. Вместе с тем, и

парламентский институт, и тот же Тайный совет, имевшие значительное влияние

в елизаветинской Англии, с приходом Стюартов потеряли прежнее значение,

открыв путь для возвышения статуса придворных институтов. В условиях новой

общественно-политической ситуации начала XVII в., Стюарты могли закрепить

свой авторитет только при дворе. Изучение стюартовского двора, таким

образом, открывает перед исследователями возможность решить две важнейшие

проблемы в развитии английского общества первой половины XVII в.:

идентифицировать политическое пространство и состав придворной элиты.

Вступление на английский престол Якова I Стюарта придало новый импульс

развитию абсолютистских тенденций. В системе утверждающегося персонального

правления, в условиях исторически сложившегося и достаточно сложного

английского государственно-бюрократического механизма, важную роль

приобрело ближайшее придворное окружение нового монарха – королевские

слуги. Благодаря соединению новых административно-политических тенденций и

персонального фактора, королевский двор занял одно из ключевых мест в

структуре властных институтов стюартовской монархии.

Источниковая база исследования. Круг источников по данной теме достаточно

широк и разнообразен, автору видится целесообразным привлечение следующих

видов исторических документов.

Для реконструкции структуры и эволюции королевского хаусхолда, его

отдельных департаментов, системы должностей важную роль играют королевские

придворные ордонансы, которые начали издаваться еще с середины XII в. Они

позволяют детализировать представления о структуре двора в конкретно-

исторический период, обязанностях, функциях и полномочия придворных служб и

должностей, а также раскрывают механизмы властных отношений как внутри

королевского хаусхолда, так и за его пределами. Особенность придворных

ордонансов заключается в том, что механизмы их практического осуществления

остаются неясным. Они указывали, как правило, на то, что придворные слуги

должны были делать, а не на то, что они действительно делали. В любом

случае ордонансы дают самое полное и наиболее законченное описание

действовавшего в определенное время королевского хаусхолда.

Большую ценность для реконструкции придворных реалий имеют королевские

прокламации, активно издававшиеся первыми Стюартами. Прокламации в основном

регулировать вопросы материального обеспечения двора и поддержания должного

порядка на его территории. Нередко прокламации являлись ответом на критику

двора, раздававшуюся со стороны парламента.

Повседневную деятельность придворных служб и отдельных должностных лиц

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34