КОРОЛЕВСКИЕ СЛУГИ И ЯКОВИТСКИЙ ДВОР В АНГЛИИ 1603-1625

расходах угрожал стабильности всей финансовой системы государства. Это как

раз и произошло в раннестюартовский период, когда в условиях огромного

государственного долга, расходы двора резко возросли. Именно в этот период

они стали предметом политического торга между королем и парламентом, чего

не было в тюдоровкий период.

Уже в сентябре 1603 г. Лорд-казначей заявил, что у него нет средств для

обеспечения королевских нужд и стола и предпринял первую попытку ограничить

выплату королевских пожалований и подарков. Ситуация не изменилась. В

ноябре он жаловался, что сундуки хаусхолда на столько пусты, что нечем

платить жалование королевским слугам, а Королевская стража даже готова к

мятежу.[431]

В условиях недостаточности средств необходимо было должным образом

распределять те, которые были в наличии. В ноябре 1604 г. для слуг

Казначейства была составлена инструкция о приоритетах в государственном

финансировании. Интересно, что в первую очередь, помимо стратегических

расходов в Ирландии и Нидерландах и расходов на военные департаменты,

следовало оплачивать потребности двора. Туда включались "личный кошелек"

короля, снабжение Хаусхолда, Большого и Малого Королевских Гардеробов,

Конюшни и обеспечение всей королевской семьи. На втором месте находилась

оплата содержания высших государственных и придворных должностей. В третью

очередь следовало обеспечивать среднее звено королевских слуг. И в

последнюю очередь – незапланированные расходы придворных и иных

департаментов, а также оплата содержания низших королевских слуг.[432]

Таким образом, коронная администрация, с согласия Якова I и к удовольствию

его окружения, признала приоритетной задачей финансовое обеспечение двора,

поскольку военные расходы Англии заметно сократились после заключения мира

с Испанией.

В то же время, четко обозначилось направленность финансовой политики в

отношении королевского хаусхолда: экономия за счет сокращения доходов

среднего и низшего звена королевских слуг, откладывание погашения долгов

отдельных субдепартаментов двора перед лондонскими и провинциальными

кредиторами. Подобную направленность подтверждают придворные ордонансы 1604

и 1605 гг.

Существовали два возможных метода сокращения королевских расходов: 1.

убедить Якова I сократить собственные траты и ограничить его щедрость к

придворным, что никогда в полной мере не удавалось; 2. исследовать расходы

хаусхолда и установить контроль за снабжением двора и бухгалтерией. Второй

способ был более реален, но его эффективность была ограничена особенностями

административно-финансовой системы двора, сопротивлением со стороны слуг

Хаусхолда, которые нередко получали поддержку и покровительство от

ближайшего королевского окружения.

В финансовом смысле рост расходов хозяйственных субдепартаментов

Хаусхолда был гораздо более ощутим, чем размеры королевской щедрости к

придворным, но менее заметен для современников.

В 1607 г. в Казначействе был составлен отчет об увеличении расходов по

сравнению со средним уровнем расходов при Елизавете. Оказалось, что

наибольший прирост пришелся на Королевский Хаусхолд. Его расходы возросли

почти на 46.000 ф. Для сравнения королевские ренты, пенсии подарки возросли

на 38.000 ф., расходы на Королевскую Палату и Гардероб на 11.000 и 13.000

ф., соответственно.[433] Общие расходы хаусхолда за первые пять лет

правления Якова I возросли в 5,3 раза по сравнению с последними пятью

годами тюдоровского правления, что сравним только с ростом ассигнований на

"личный королевский кошелек" — в 5 раз. Расходы на другие придворные службы

возросли максимум в 3-3,6 раза.

Попытки провести административно-финансовые реформы хаусхолда с целью

сократить расходы на содержание двора неоднократно предпринимались как при

Сесиле, так и после него.

Нельзя сказать, что Яков I не проявлял должного интереса к этим попыткам

и к проблемам экономии вообще. Летом 1611 г. Фентон сообщал Сесилу, что

король не оставлял намерений о реформировании хаусхолда, в чем просил

участия министра.[434] Но двор не имел ни административных, ни

дисциплинарных возможностей для инициирования реформ и для осуществления

контроля за их проведением. Придворная машина не могла сама себя

реформировать, потому что не была в этом заинтересована. Поэтому

большинство предложений исходило из государственных ведомств.

Особо тяжелая ситуация сложилась после провала Великого контракта в 1610

г. В 1612-13 г. комиссия поста Лорда-казначея предложила провести общее

сокращение расходов. За счет хаусхолда предлагалось сэкономить 6.000

ф.[435] Но реализация программы зависела от воли короля, согласия

придворных слуг и от способностей и честности самих комиссионеров, о

которых Д.Чемберлен сообщал, что они не способны навести порядок даже в

собственных делах.[436] Все это делало программу почти не выполнимой.

Зимой 1613 г. при дворе сложилась критическая ситуация из-за нехватки

средств. Очень много задолжали королевским слугам, особенно Королевской

страже, которая находилась с королем в Ройстоне. Стражники направили королю

большое количество "бесполезных петиций... для их оплаты".[437]

Как правило, изменения сводились к временному сокращению расходов на

продовольственное обеспечение двора, посредством сокращения количества

столов и подаваемых на них блюд для королевских слуг и придворных

(diets)[438].

Подобные сокращения встречали резкое сопротивление как со стороны

придворных, так как столование при дворе играло определенную роль в

поддержании их респектабельности, так и со стороны среднего и низшего звена

слуг, поскольку от этого серьезным образом зависело их материальное

положение. В вопросе о столовании королевские слуги проявляли завидную

солидарность и настойчивость, а также потому, что это право рассматривалось

в качестве неотъемлемой части самой должности.

Профессор Эйлмер убедительно доказывает в своих исследованиях, что в

начале нового времени в Англии должность в значительной мере

рассматривалась ее владельцем как личная собственность, наделенная строго

определенным, а если и изменяемым, то только за соответствующую

компенсацию, набором прав и привилегий.[439] Поэтому любые изменения

сложившейся практики вызывали поток прошений и петиций восстановить прежний

порядок. В этой связи, новая шотландская элита двора находилась в своих

интересах гораздо ближе к среднему и низшему звену придворных слуг, чем с

высшей елизаветинской бюрократией, которая была обеспокоена сохранением

своего контроля над финансовой ситуацией в стране и стремилась ввести более

экономные и бюрократические методы управления хаусхолдом.

Неслучайно, что проведение одной из самых решительных попыток по

реформированию двора в 1617 г. было доверено «человеку со стороны»,

богатому лондонскому торговцу Лайонелу Кранфилду. Он попытался ввести

экономически-эффективные методы управления хозяйственными департаментами

двора.

Под защитой Бэкингема и Бэкона, субкомитет Кранфилда из слуг

Казначейства и торговцев Сити провел исследование расходов и снабжения

Хаусхолда. Они пришли к выводу, что существенно сократить расходы на

содержание двора (примерно с 77.630 ф. до 250.000 ф., не включая Конюшню),

возможно, прежде всего, за счет сокращения количества столов.

Исследования, которые провел Томас Вэйвэсор, королевский пристав и один

из поставщиков, показали, что придворные поставки на много превышали

реальные потребности двора. Например, только баранов вместо требуемых 5.012

штук поставлялось 7.160, не считая излишние поставки вина, пива, свиней и

т.д.

В результате общие расходы двора удалось сократить с 85.595 ф. за 1616-

17 финансовый год до 72.776 ф. за 1618-1619 г., а еще через год, после

смерти королевы и роспуска ее хаусхолда – до 64.748 ф. В 1621 г. Яков I

заявил о достигнутой экономии в 18.000 ф., хотя планировалось довести до

22.000 ф., но вскоре, начался новый рост придворных расходов.

Сокращение столового содержания слуги хаусхолда компенсировали ростом

тех дополнительных доходов (в частности за счет "третьего пени"),

исследований которых так и не было проведено в виду их сопротивления и из-

за ослабления внимания короля и Бэкингема к данной проблеме. В 1622 г. была

предпринята повторная попытка провести изучение расходов хаусхолда. Была

создана новая комиссия, но процесс уже плохо контролировался.

Относительный успех деятельности Кранфилда на этом поприще объясняется

поддержкой, которую ему оказывали король и Бэкингем. Потеря этой поддержки

в результате разногласий, возникших с фаворитом, привела к отставке

Кранфилда.

Вдвойне характерно, что его импичмент был во многом инспирирован слугами

Королевского Гардероба, которые потеряли значительную часть своих

дополнительных доходов, когда Кранфилд возглавил данный субдепартамент

двора. Их активно поддержали слуги Королевской Спальни, выказывавшие

недовольство придворной экономией.[440] Сам Яков I шел на сокращение

придворных расходов только под давлением финансовых трудностей, т. к.

рассматривал пышный, богатый и щедрый королевский двор как неотъемлемое

проявление королевского величия и обязательное средство для завоевания

расположения знати.

В 1617 г. подготовленная Советом и специальными комитетами программа

реформ была на грани срыва из-за влияния на короля его шотландских слуг.

Они получили очередную порцию королевской щедрости. Один только Хэй получил

10.000 ф. на свою свадьбу.

Другая причина состояла в том, что для субдепартаментов хаусхолда не

были установлены максимумы расходов, а надеяться на сознательность слуг

было бессмысленно. Слугам позволили самим предложить размер экономии

собственных расходов, что открывало возможность для различных спекуляций.

Необходима была сила, находящаяся вне придворного корпоративизма, но, в

тоже время, достаточно тесно экономически связанная с хаусхолдом, чтобы

иметь личную и финансовую заинтересованность в проведении политики

экономии.

Такая ситуация предоставила шанс Кранфилду закрепиться в иерархически и

корпоративно организованной системе королевского хаусхолда. Заручившись

поддержкой Бэкона и Бэкингема, он стал тайно планировать реформу.

Секретность объяснялась традиционными корпоративистскими представлениями

о том, что все вопросы, касаемые практики какого-либо департамента,

относятся прежде всего к компетенции его штата. Таким образом, именно

слугам Хаусхолда принадлежал приоритет в вопросах реформирования

департамента. Подобная ситуация произошла в 1615 г. с предложениями

сделанными другим лондонским торговцем Инграмом, когда инициатива была

перехвачена Гофмаршальской конторой. Она естественно была заинтересована в

защите собственных административно-финансовых интересов и сохранении status

quo.

И на сей раз, когда намерения Кранфилда реформировать хаусхолд были

обнаружены, ему пришлось предложить слугам Гофмаршальской конторы сделать

собственные предложения. Но поскольку, они не проявили должной

заинтересованности, инициатива вернулась к Кранфилду и Бэкону.

Несмотря на то, что некое подобие предложений с большим опозданием было

сделано[441], М. Прествич справедливо считает, что Гофмаршальская контора

проявила полную неспособность к решительным мерам по реформированию

хаусхолда.[442] Считалось, что хотя слуги Гофмаршальской конторы являются

наиболее компетентными, чтобы сделать предложения о сокращении, они, скорее

всего, "[из-за собственного] интереса и боязни будут льстить, чтобы оказать

услугу".[443] Тем не менее, подобная ситуация вызвала общую задержку в

проведении реформы на несколько месяцев.

Другая временная задержка была вызвана болезнью Кранфилда. Нетерпенье

Бэкона и Бэкингема, которое они показывают в своих письмах, подтверждает

ключевую роль Кранфилда в проведении реформы.[444]

Учитывая интерес слуг Хаусхолда, Кранфилд настоял на том, чтобы был

создан специальный субкомитет с полномочиями исследовать злоупотребления

внутри департамента, вмешиваться в деятельность его слуг, т.е. иметь над

ними административное преимущество.

Паралич административно-финансовой системы Хаусхолда и консерватизм его

слуг были настолько сильны, что не многие верили в успех реформ. Совет

практически самоустранился. Бэкон писал, что среди его членов господствует

мнение, что "сегодня будет как вчера, а завтра как сегодня".[445] Поэтому

все детали реформ были разработаны вне Совета.

Комиссия Кранфилда сконцентрировалась на расходах Хаусхолда, его

раздутом штате, казнокрадстве и коррупции его слуг. Она предложила на 1/4

сократить количество присутствующих и их слуг, уменьшить количество столов

(до 60), сократить потребление пива и эля, навести порядок в поставках,

экономить на используемых материалах, ограничить получение слугами чаевых и

использование ими служебных привилегий.

Летом была подписана новая Houshold Book, как компромисс с

Гофмаршальской конторой, которая соглашалась на сокращение штата

хозяйственных департаментов двора и столов до 84. После краткосрочного

сокращения столов в результате смерти королевы Анны, в 1622 г. наметился

новый рост их количества, связанный с деятельностью Бэкингема. и

ослаблением контроля со стороны правительства. За последние три года их

стоимость возросла более чем на 10.000 ф.

Одна из главных заслуг Кранфилда заключается в том, что он ввел в

деятельность Хаусхолда коммерческие методы оплаты его расходов живыми

деньгами, а не казначейскими расписками (tally). Но вряд ли существенная

экономия была возможна без изменения общих принципов владения должностями и

роли двора в системе королевского представительства. Значение реформ

Кранфилда в демонстрации возможностей того, что можно достичь в рамках

данной системы. Они стали своего родом полигоном для распространения реформ

на государственные структуры. Полученный опыт в последствии был применен в

реформировании управления флотом, Казначейством, департаментом заведующим

производством артиллерии. М. Прествич предлагает рассматривать реформы

двора как часть общей компании государственной экономии под руководством

Бэкона.

В рамках мероприятий по сокращению расходов на содержание двора в 1618 и

1619 гг. вышли королевские прокламации требующие изгнать из королевской

свиты различных бродяг и прихлебателей.

Всем слугам хаусхолда и присутствующим при дворе под страхом заключения

в дворовую тюрьму (Marshalsea) запрещалось допускать в свои покои и конторы

посторонних. Составлялись списки лиц допущенных ко двору, которые

передавались королевскому приставу. Через него должно было производиться и

увольнение слуг, чтобы они не задерживались при дворе.[446] Но подобные

меры оказались мало эффективны, из-за стремления придворных слуг сохранить

собственную прислугу (servants' servants).

Несмотря на то, что Яков I понимал, что присутствующие при дворе

бродяги, и разного рода "прихлебатели" "обижают и оскорбляют нашу персону и

двор"[447], стремление королевских слуг сохранить собственную прислугу,

упорное нежелание последних покинуть двор и неспособность придворных

структур оградить хаусхолд от лишних людей, делало эти прокламации

практически невыполнимыми.

В целом можно выделить общие причины провала административно-финансовых

реформ Хаусхолда. Опыт Кранфилда показал, что экономия зависела от контроля

над снабжением и придворной бухгалтерией. Именно из-за недостаточного

исследования второго элемента реформы не имели должного эффекта. С другой

стороны, их временный и частичный успех объясняется временной поддержкой со

стороны Якова I и Бэкингема, которые использовали деятельность Кранфилда

для подавления оппозиции. Серьезным барьером для реформ выступал сам

король, с его непониманием сущности финансовых проблем. Провал реформ имел

серьезные политические последствия, показывая слабость коронной

администрации контролировать придворные расходы на глазах палаты общин, к

которой постоянно приходилось обращаться за новыми субсидиями.

Другой серьезной причиной провала реформ стало сопротивление со стороны

королевских слуг. Оценивая деятельность Кранфилда, Д. Чемберлен скептически

относился к его возможному успеху, поскольку тот стал очень непопулярен "в

Сити и еще меньше во дворе". Его усилия, считал Чемберлен, ни к чему не

привели ибо так всегда случается с людьми, "находящимися вне своей стихии и

выступающими против многочисленных и хорошо поддерживаемых

противников"[448].

Видимо, подобная участь постигала всех "реформаторов" королевского

хаусхолда. В апреле 1611 г. некто Колмен, который лишь месяц назад

предложил проект экономических реформ Хаусхолда, жаловался, что этот проект

сделал его ненавистным всему Хаусхолду, это "приносит ему одни насмешки и

делает посмешищем в [департаменте] нижних ступеней". Он просил помощи и

защиты у Сесила, предполагая, что его предложения дадут экономию в 20.000

ф., а позже, видимо, для большей заманчивости говорил о 58.000 ф.[449] Он

просил министра оценить его проект, но видимо этого не было сделано. Сесила

в то время интересовали другие проблемы – как вернуть расположение Якова I

и собственное здоровье.

2.3. Право королевских реквизиций

Реквизиция продовольствия и отдельных товаров для нужд королевского

двора принадлежало к числу наиболее важных прав, которыми обладала

королевская власть в Англии. В к. XVI — н. XVII вв. оно стало одним из

камней преткновения в отношениях между короной и парламентом, между королем

и его слугами.

Деятельность королевских поставщиков (purveyors) была чрезвычайно важна

для снабжения королевского двора, но в то же время она вызывала огромное

недовольство значительной части населения страны. Еще в XIII в. при

Эдуарде III автор одного трактата писал, что "поставщики посланы в этот

мир, чтобы творить то, что дьявол делает в аду".[450] Особенно это

недовольство возросло в к. XVI — н. XVII вв.

Королевские реквизиции (purveyance, от “purvey” из лат. providere —

снабжать) были основаны на древнем праве короля (гафоль), согласно которому

подданные должны были бесплатно или по фиксированным ценам обеспечивать

королевский двор продовольствием и товарами, а также транспортировать их и

сам двор (cartage).

Это право возникло еще в англосаксонский период, но свое полное развитие

получило с момента нормандского завоевания. Первоначально оно касалось

только землевладельцев, несших рыцарскую службу королю, однако к XVI в.

реквизиции распространились уже на всех землевладельцев вне зависимости от

того, были ли они на королевской службе или нет. [451] В XV в. право

реквизиций трансформировалось в обязанность подданных ежегодно

принудительно продавать для королевского двора продовольствие и другие

товары по фиксированно низким ценам, что порождало бесконечные жалобы и

протесты. Королевские реквизиции раскладывались по графствам неравномерно,

но в равных долях среди собственников каждого графства.

Существовали два вида закупок: 1. крупные разовые закупки в портах и на

рынках относительно удаленных от двора графств таких нескоропортящихся

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34