КОРОЛЕВСКИЕ СЛУГИ И ЯКОВИТСКИЙ ДВОР В АНГЛИИ 1603-1625

обязанности Госсекретаря. Т. Лейк передал в его распоряжение личную

королевскую печать. Карру была переадресована вся иностранная

корреспонденция. Он также контролировал деятельность комиссии, которая

ведала функциями Лорда-казначея (именно на этот период приходится новый

резкий рост государственного долга: с 300.000 до 688.000 ф.[240]).

Впоследствии должность Госсекретаря, которая потеряла свое прежнее

значение, была передана Уинвуду, чью кандидатуру поддержал Карр[241].

Появившись при дворе в 1607 г., Карр быстро завоевал расположение

короля, присягнул сначала камер-юнкером, а в декабре был назначен

камергером Королевской Спальни. Он заменил в качестве королевского фаворита

англичанина графа Монтгомери. Возможно, это была своеобразная реакция

Якова I на провал унии в парламенте.[242]

К середине 1608 г. английские лорды оставили надежды выдвинуть фаворита

из англичан. Их взор упал на друга Карра англичанина Томаса Оувербэри

(Overbury), через которого они стремились получить влияние на фаворита.

Особенно усердствовали в этом направлении Сесил и Суффолк.[243]

Весной 1611 г. Карр принял титул виконта Рочестера и стал первым из

шотландцев, получившим право заседать в английском парламенте. Некоторые

современники считали, что уже осенью 1611 г. он имел больше влияния, чем

Лорд- казначей. Это проявлялось в его большей популярности у просителей

королевской милости, чем Сесил.[244] Ему же отводилась ведущая роль во

главе других шотландцев в провале политики Сесила по заключению Великого

Контракта.

Отличие позиций Карра и Сесила состояло в том, что влияние первого

проистекало от его постоянного присутствия при короле, а второго -- от

контроля над администрацией. В силу этого Карр предоставлял своим союзникам

больше возможностей для патронажа. Кроме того, как известно, Карр внес

серьезный разлад в королевскую семью, противостоя королеве и принцу

Генриху. Не случайно, что временные примирения между ними воспринимались

как события, значимые для внутренней политической стабильности[245].

Карр, чьи возможности при жизни Сесила были ограничены, стал своего рода

"козырной картой" в придворной партии, или, как выразился немецкий историк

Гебауэр, "прагматической партией", состоящей из одного человека.[246]

Необремененный политическими установками, он создал ситуацию, когда

тактическая победа фракций зависела от того, кто переманит фаворита на свою

сторону.

Пробным камнем стала борьба за пост Госсекретаря. Первоначально Карр

склонялся в пользу парламентского оппозиционера Невила, за которым стояли

Пемброк и Саутгемптон. При данном раскладе Карру отводилась роль посредника

между королем и парламентом. Это давало бы фавориту возможность проявлять

политическую активность, стать самостоятельной политической фигурой. К тому

же, в этот период его стали воспринимать в обществе как защитника

протестантов при дворе короля[247]. Но подобный расклад не устраивал прежде

всего Якова I, которому нужен был верный слуга и исполнитель его воли, а не

новый политический лидер.

Яков I стал активно подталкивать Карра к союзу с Говардами, чему

способствовала любовная связь фаворита с леди Эссекс, дочерью графа

Суффолка, и спор с Пемброком за пост Шталмейстера.

В этой игре оказался лишним Т. Оувербэри, который выступил против

наметившегося политического и семейного союза. В результате он был заключен

в Тауэр, где вскоре был отравлен по приказу жены Карра леди Эссекс.

Вскрытие этого факта стало проичиной падения фаворита и значительного

ослабления всего клана Говардов.

Конец 1613 -1614 гг. – это период бесспорного господства Карра в

придворной системе.[248] Его поддержкой стремились заручиться лидеры

придворных фракций, прежде всего, из клана Говардов, в частности,

Нортгемптон, который претендовал на пост Лорда-казначея после смерти

Сесила. Поддержка фаворита стала решающим фактором в борьбе за эту

должность. Нортгемптон открыто льстил Карру, называя его "перводвигателем

нашего двора". Впоследствии Нортгемптон через Карра направлял Якову I

отчеты и получал королевские инструкции, продвигал на ответственные посты

своих клиентов. Их отношения были взаимовыгодными. Нортгемптон, в свою

очередь, гарантировал королевскому фавориту поддержку в назначении на пост

Лорда-камергера и продвижение шотландцев на различные должности. Автор

одного из историко-публицистических произведений первой половины XVII в.

видел отличие Карра от других фаворитов в том, что он стал им "только

благодаря собственным стараниям, а не обману" и без помощи разного рода

петиций и просьб. Но его недостаток заключался в том, что он слишком

поддавался просьбам и влиянию других[249].

Несмотря на тесные связи, сложившиеся с некоторыми лидерами

аристократических группировок, Карр всегда оставался человеком Якова I.

Стремясь закрепиться в придворной системе и создать собственную

клиентелу, Карр стал продвигать родственников в Королевскую Спальню. Его

племянник Уильям Карр в сентябре 1614 г. стал грумом Королевской Спальни, а

брат Роберт. Карр, будущий граф Анкрум, стал грумом Спальни принца, другой

родственник Генрих Гибб с июля 1613 г. был камер-юнкером Королевской

Спальни.

На протяжении 1614 г. Карр фактически являлся главой слуг Спальни,

поскольку Обер-камергер Т. Эрскин болел и отсутствовал при дворе. Подобное

стратегическое расположение позволяло ему контролировать назначение на

должности и распределение пожалований. Лидеры оппозиции в палате лордов

Пемброк и Саутгемптон так и не смогли получить обещанных продвижений

соответственно на пост Лорда-камергера и в Совет.

Карру была уготована роль связующего звена между королем и английской

аристократией, чтобы заручиться ее поддержкой в парламенте. Но еще менее

успешный парламент 1614 г. показал несостоятельность данной политики.

Слишком серьезны были разногласия внутри английской аристократии, и

существовала принципиальная невозможность решить подобным образом проблему

унии. Поэтому скорое восхождение Дж. Виллерса, будущего герцога Бэкингема,

ознаменовало новое направление стюартовской политики.

Первая попытка установить англо-шотландское равновесие была нарушена

скандальным падением Карра, которое было столь же стремительно, как и его

взлет. Еще осенью 1614 г. он был в силе и препятствовал продвижению

Виллерса в состав Спальни, а в июле 1615 г. Совет отказался уступить

формальной просьбе короля о его прощении.

Падение Карра отразилось на его сторонниках и клиентах в Королевской

Палате и в хаусхолде принца Карла. 12 человек было допрошено или уволено с

постов. То рвение, с которым дело вел Верховный Судья Э.Кок, могло создать

вакуум власти в ключевых придворных структурах, который мог быть заполнен

представителями соперничающих фракций и породить, таким образом, общую

нестабильность придворной системы.

Опасаясь этого, Яков I приостановил чистку, а Бэкингем прибрал под свое

крыло бывших клиентов Карра. Была проведена своего рода кампания по

восстановлению политического равновесия при дворе: граф Эрандел, новый

лидер изрядно ослабленного клана Говардов, был включен в Совет, а Джон

Дигби назначен Вице-камергером двора, в заместители своему главному на тот

момент оппоненту в продвижении испанского брака графу Пемброку.

В системе Королевской Спальни равновесие было отчасти восстановлено

возвышением нового шотландского фаворита маркиза Гамильтона и назначением в

1616 г. герцога Леннокса, родственника Якова I и члена Королевской Спальни,

на возрожденный пост Лорда-стюарда, который не только возглавлял Хаусхолд,

но и обладал высшей административной и юридической властью на территории

всего двора, противостоя графу Пемброку, который получил пост Лорда-

камергера. При дворе была создана глобальная система политико-

административных противовесов, в которой решающим факторами оставались

личная инициатива Якова I и контроль за Королевской Спальней.

Таким образом, проблема унии в конце правления была сведена до создания

системы дуального фаворитивизма:[250] Бэкингем осуществлял контроль над

английским, а Гамильтон над шотландским направлениями стюартовской

политики. Пемброк и Леннокс поделили административно-финансовый контроль

над придворными структурами.

Не случайно, что обвинения против шотландцев и, соответственно, против

Королевской Спальни практически исчезли к началу 20-х гг. XVII в. Если в

первые две трети яковитского правления Спальня была одной из причин провала

униатской политики короля, то в последней трети именно Королевская Спальня,

состоящая из представителей обоих наций и имевшая формального главу в лице

шотландца Т. Эрскина и неформального лидера в лице англичанина герцога

Бэкингема, стала символом и единственным воплощением унии.

Выделение Спальни и постепенное укрепление ее влияния были не

единственными изменениями в придворной системе, которые произошли с

приходом Якова I Стюарта. Все они так или иначе оказали влияние на

изменение общеполитической ситуации. Одним из способов контроля Спальни над

государственными и придворными структурами стало широкое использование

практики совмещения постов. Многие камергеры и камер-юнкеры Спальни

получали различные прибыльные должности и нередко руководили другими

субдепартаментами. Через своих слуг Яков I получал доступ к различным

финансовым источникам и административным рычагам королевства и проводил

выгодную ему политику.

Например, Джордж Хоум, самый влиятельный из камергеров в первые годы

правления Якова I, был хранителем личной королевской казны, заместителем

Лорда казначея и возглавлял Большой и Малый Королевские Гардеробы, т.е. он

контролировал средства, отпускаемые на снаряжение почти всех придворных

слуг и чиновников центральных ведомств (livery). Интересно, что до

известного придворного реформатора, купца Кранфилда и после него

Королевским Гардеробом руководили исключительно члены Королевской Спальни,

и именно на Гардероб приходится значительный процент роста королевских

расходов. Большая часть этих средств тратилась на облачение короля, его

семьи и ближайших слуг в соответствии с новыми придворными стандартами

роскоши.[251]

Таким образом, в период правления Якова I происходит институциональное

выделение субдепартамента Королевской Спальни как относительно

самостоятельной и ближайшей к королю придворной структуры. Спальня

становится наиболее влиятельной службой двора и одним из политических и

церемониальных центров стюартовской системы. Первоначально среди слуг

Спальни доминирующее положение занимала шотландская придворная элита.

Являясь собственной клиентелой короля, она стремилась ограничить доступ к

монарху, выступала в качестве проводника королевской политики, посредника

между Яковом I и английской социальной элитой.

Возможно, что Яков Стюарт рассматривал Спальню как часть общей политики

на расширение елизаветинского истэблишмента, которая также осуществлялась

через натурализацию шотландцев и создание прочной системы англо-шотландских

брачных связей. Камергеры Спальни как бы представляли новую яковитскую

модель аристократа: как правило, низкое происхождение, привязанность ко

двору и к королю лично, активное вовлечение в патрон-клиентные связи,

акцент не на военной, а гражданской службе, культурное покровительство,

тесная зависимость материального положения от королевской щедрости и

должностных привилегий.

С течением времени двор был отдан в руки королевских фаворитов вне

зависимости от их национальной принадлежности, решающую роль стала играть

политическая и социальная значимость. За счет ставленников последних штат

Спальни заметно увеличился, утратив свою однородность. Субдепартамент

Королевской Спальни постепенно начинает терять статус придворной

политической элиты, передав его отдельным фаворитам и советникам Якова I, а

затем и его сына Карла I.

Противоречие раннестюартовской придворной политики заключалось в том, что

первые Стюарты стремились укрепить двор в качестве политико-

административного, социального и культурного центра, привлекая

представителей различных общественных слоев в надежде на обогащение и

продвижение по социальной лестнице, но одновременно, отдавая предпочтение

определенным фаворитам, ограничивали эту возможность, выталкивая на

периферию старую английскую аристократию и высших джентри. Джон Хоулз

считал, что именно власть королевских фаворитов, которые продвигали на

придворные должности "незначительных персон", привела к разрыву прежних

связей между двором и графствами[252]. Богатый и щедрый стюартовский двор

как восхищал современников, так и был одной из главных причин недовольства

новой династии.

1.3. Административные и финансовые реформы

в Королевской Палате.

Выделение Спальни и постепенное укрепление ее влияния были не

единственными изменениями в придворной системе, которые произошли с

приходом Якова I Стюарта. Все они так или иначе оказали влияние на

изменение общеполитической ситуации.

Одной из главных причин роста расходов на содержание двора стало

увеличение числа слуг. Особенно эта тенденция характерна для Департамента

Королевской Палаты. Характерным примером стал двор принца Генриха, также

находившийся под патронажем Лорда-камергера королевского хаусхолда. За год

с момента официального основания его штат увеличился с 70 до 141 человека,

расходы соответственно возросли с 8.000 ф. до 9.800 ф. в год.[253] К 1607

г. общее число слуг хаусхолда принца составляло 215 человек, на содержание

которых выделялось более 15.000 ф. в год.[254] Большое количество новых

должностей было создано за период 1604-1605 гг., когда принц Генрих жил при

королевском дворе и большинство постов в его хаусхолде носили почетный

характер. После креации Генриха в качестве принца Уэльского его двор был

организован в полном соответствии с моделью королевского хаусхолда. Общие

расходы на его содержание составили более 35.765 ф. [255]

Все попытки ограничить расходы Королевской Палаты наталкивались на

произвол со стороны Якова I и сопротивление его слуг. Он щедро даровал

новые должности и увеличивал содержание старым. Большое количество

должностей было передано инкорпорированным в английскую придворную

структуру шотландцам. К 1609 г. стоимость жалования слуг департамента

составляла более 22 239 ф., для сравнения в 1601-1602 гг. – около 13 660 ф.

в год. В определенной мере увеличение количества слуг объясняется наличием

королевской семьи в отличие от предыдущего правления. В основном статьи

расходов по сравнению с елизаветинским правлением остались прежними.

Изменения были связаны с новыми интересами или увлечениями короля и его

двора или выходом из моды прежних.

Рост расходов на содержание некоторых видов услуг напрямую связан с

интересами и пристрастиями членов королевской семьи. Этим объясняется

увеличение штата и содержания музыкантов (более 2.000 ф. ), особенно за

счет 12 скрипачей, а количество трубачей, наоборот, сократилось. Введение

более роскошного церемониала привело к увеличению количества лакеев с 8 до

10 (их содержание обходилось в 980 ф. в г.).

Изменяется структура и увеличивается содержание охотничьих служб двора

(более 1.600 ф.). Меньше стало сокольничих, но происходит резкий рост

ловчих с 9 до 38 слуг. Выросла популярность охоты на выдр. Возросли общие

расходы на содержание королевских садов и парков.

В связи с новыми веяниями в медицине (см. п.1.1) в штат Палаты вошла

аптекарская служба. Аптекари должны были поставлять различные парфюмерные

средства и благовония, применяемые в целях гигиены (их содержание

составляло около 2.000 ф. в год).

На баланс Королевской Палаты были переведены некоторые статьи расходов,

ранее принадлежащие другим службам. Например, из "личного королевского

кошелька" была передана оплата расходов на расквартирование при дворе слуг,

содержание королевских лошадей и др.

Возросший двор требовал более надежной и представительной охраны (число

стражников увеличилось с 120 до 200 человек, так же как и их содержание -

до с 4.500 до 7.900 ф.). Яков I уделял повышенное внимание вопросам

безопасности. Поэтому капитаном Королевской стражи был назначен Обер-

камергер Королевской Спальни Томас Эрскин. Таким образом, он сосредоточил в

своих руках значительную административную и военную власть при дворе.

Таким образом, стало ясно, что только ограничив раздачу должностей по

королевским грамотам, возможно сократить расходы Палаты. Сесил прежде всего

обратил внимание на так называемые "uncertain warrants", выплаты по которым

зависели от частоты служебного использования получившего их лица. Сесил при

помощи специальных слуг хотел проверить законность этих предписаний и

контролировать их, чтобы не было двойной оплаты услуг из Казначейства и

Палаты. Но ему не дали возможность осуществить задуманное.

Единственной службой департамента, которая была реорганизована с целью

сокращения расходов, стали королевские посыльные (сокращены с 40 до 20

человек). Был введен пост специального секретаря, который контролировал их

присутствие на службе. Сокращение количества посыльных было отчасти

обусловлено тем, что их функции стали выполнять другие категории слуг

(камер-юнкеры, камергеры Палаты и др.), которые стремились компенсировать

потерю собственных полномочий в пользу слуг Королевской Спальни. Вместо

выплат за выполнение каждого задания посыльные стали получать постоянное

жалование в 50 ф. Но достигнутая таким образом экономия была нивелирована

ростом количества путешествий посыльных на континент, которые требовали

больших расходов. К тому же, казначей Палаты обычно занимал пост

королевского почтмейстера. Поэтому несмотря на то, что Почтовая служба

имела собственный бюджет, значительная часть ее экстраординарных расходов

оплачивалась через казну Королевской Палаты (в 1612 г. составили 7.000 ф.

).

С приходом Якова I несколько изменяется сама система финансирования

Королевской Палаты. После 1595 г. Палата получала средства только от

Казначейства и герцогства Ланкастер.[256] До середины правления Якова I

ежегодные поступления от герцогства Ланкастер составляли порядка 4.000 ф. ,

но постепенно сократились до 1.240 ф. в год. Вместо этого возрождается

раннетюдоровская практика финансирования Палаты за счет поступлений от Суда

Опеки (до 12.000 ф. в год). Таким образом, введение в действие Великого

Контракта, который предусматривал отказ от этого феодального права короны,

могло существенным образом сократить доходы слуг департамента, что,

естественно, вызвало их сопротивление продвижению проекта. В дальнейшем

расходы на жалование слугам Палаты превысили 25.000 ф. в год.

Таким образом, для Королевской Палаты главной проблемой являлся

чрезмерный штат слуг. Места в департаменте были хотя и не очень

прибыльными, но обеспечивали постоянный стол и проживание при дворе и

предоставляли возможность для включения в систему придворного

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34