КОРОЛЕВСКИЕ СЛУГИ И ЯКОВИТСКИЙ ДВОР В АНГЛИИ 1603-1625

неизбежно вызвали недовольство в корпоративной среде королевских слуг,

особенно среди слуг Королевской Палаты. Естественно, что с восстановлением

прежней двухчастной структуры двора, контроль Гофмаршальской конторы над

Департаментом Королевской Палаты был ограничен. Количество гофмейстеров

было сокращено до одного. За ним осталось административное руководство

“нижним ”департаментом двора, контроль за дисциплиной и порядком при дворе.

Его статус понизился. В Придворной книге Елизаветы он упоминается как

“гофмейстер и клерк гофмаршальской конторы”.[383] Практическую

направленность его деятельности подчеркивает тот факт, что дворецкий был

обязан проживать во дворце и постоянно находиться при дворе.

В ордонансах 1604 г. гофмейстер выступает в качестве заместителя всех

высших слуг Хаусхолда в одном лице. В их отсутствие он должен совершать

ежедневные утренние проверки расходов хозяйственных служб двора и принимать

соответствующие меры. В отличие от Лорда-стюарда, казначея и инспектора

департамента, возможность отсутствия гофмейстера в данный момент даже не

рассматривалась ордонансом.[384] Отчасти, на него перекладывался контроль

за придворными поставками и запасами. Под наблюдением дворецкого

необходимые продукты должны были передаваться в “руки королевских поваров”,

а готовые блюда — на столы.[385]

Но все-таки, главная его обязанность — это следить за дисциплиной и

порядком при дворе. Дворецкий мог распорядиться устранить любые беспорядки

так, “как он находит это нужным” и наказать нарушителей “согласно из

заслуге”.[386] В 1615 г. сэр Томас Вэвэйсор, который, возможно,

одновременно в 1612 г. являлся королевским приставом, как гофмейстер двора

получил предписание помочь в организуемой проверке с целью арестовать и

отправить в Шотландию "праздных лиц этой нации".[387] Именно под его

руководством клерки Гофмаршальской конторы осуществляли осмотр помещений

Королевской Палаты. О нарушениях он докладывал Лорду-камергеру. По

обнаруженным фактам глава “высшего” департамента должен был провести

повторный осмотр и в случае их подтверждения приниять соответствующие меры.

Таким образом, Гофмейстер имел необходимый статус, чтобы осуществлять

проверку служб Палаты, но ему не хватало полномочий, чтобы самостоятельно

наказывать ее слуг.

Таким образом, Гофмейстер занимал промежуточное положение в иерархии

Гофмаршальской конторы между казначеем-кассиром и ее секретарями, но в

отличие от них он осуществлял не финансовый, а административный контроль. С

другой стороны, реально он имел гораздо больше властных полномочий, чем тот

же казначей-кассир. На него перекладывалась значительная часть обязанностей

Лорда-стюарда. Как символ подтверждения своих полномочий дворецкий носил

белый жезл, хотя формально он не был членом “Белого штата”.

Промежуточный характер должности и ее связь с обоими департаментами двора

подтверждает тот факт, что она являлась своеобразной ступенью для

продвижения к более значимым постам. Так Мармодюк Дарнел, получивший

рыцарское достоинство в качестве дворецкого в 1604 г.,[388] в последствии

сделал карьеру в Гофмаршальской конторе, а Томас Вэвэйсор в 1612 г. был

назначен королевским приставом.

В целом, оценивая развитие Гофмаршальской конторы, следует заметить, что

ее структура как административно-финансового центра Хаусхолда осталась

почти неизменной с момента создания в к. XV в. в плоть до н. XVII в. В тоже

время, происходит постепенная конкретизация обязанностей отдельных

должностей. Высший слуги Гофмaршальской конторы, отходят от ведения

рутинного делопроизводства, передавая его клеркам, а сама контора

отделяется от Счетной палаты.

Собственно Счетная палата (Compting House) сосредоточилась на хранении

дел, бухгалтерских книг, отчетов, их переписке и составлении, т.е.

действовала как архив Гофмаршальской конторы. В состав Счетной палаты

входили йомены, гоф-юнкеры, личные секретари казначея-кассира, посыльные

(всего ок. 10 человек). Возглавлял их королевский слуга в ранге

сержанта.[389]

К числу слуг Департамента Дворгцового Хозяйства, наделенных определенными

властными полномочиями следует отнести, с некоторыми оговорками,

королевского торгового надсмотрщика (Clerk of the Market). Особенность

заключается в том, что его полномочия распространялись за пределы

департамента и всего двора. Он должен был контролировать торговую

деятельность вокруг королевского двора, следить за качеством товаров и, к

королевской выгоде, поддерживать низкие цены на прилегающих рынках. В

осуществлении этих функций ему помогали несколько заместителей и

специальное жюри. Особенно большое значение деятельность торгового

надсмотрщика приобретала во время королевских путешествий по стране.

Должность королевского торгового надсмотрщика, или coroner of the

household, поскольку он входил в состав гофмаршальского суда, появилась в

XIII-XIV вв. Возможно, что одновременно в то время он являлся, своего рода,

главным бухгалтером и администратором двора.[390] При Генрихе VIII получило

подтверждение его право инспектировать рынки не только в Лондоне, но и в

той местности, где в данное время находился королевский двор.[391] Тем

самым, он как бы отстранял на время местных торговых надсмотрщиков от

выполнения их обязанностей и распространял на местные рынки королевские

торговые права, привилегии и устанавливал королевские цены (assizes),

которые, прежде всего, распространялись на хлеб, эль и овес. Во время

королевских путешествий торговый надсмотрщик заранее отправлялся в путь,

чтобы к приезду короля успеть провести инспекцию рынков и запасов

продовольствия, приготовленных для встречи двора. Его сопровождали

реквизиторы подвод, которые обеспечивали перевозку заготовленных припасов к

будущей королевской резиденции.

Королевский торговый надсмотрщик инспектировал рынки вокруг резиденции

короля, особенно те из них на которых делались запасы для двора или где

королевские слуги покупали продукты для себя. Он хранил эталоны мер и весов

и при их помощи контролировал проведение торговых операций, а также

рассматривал споры между английскими и иностранными купцами. Он имел право

накладывать определенные штрафы на нарушителей. Причем за нарушения

обнаруженные у нескольких торговцев штрафу мог подвергнуться весь город.

Таким образом, с одной стороны, через королевского торгового надсмотрщика

монарх выступал как гарант честной торговли.

С другой стороны, королевский надсмотрщик должен был следить за тем,

чтобы на рынках устанавливались “справедливые” цены. Учитывая, что торговля

на этих рынках проходила в условиях действия королевского права закупать

товары по заниженным ценам, то это неизбежно ограничивало ее свободу.

Королевский торговый надсмотрщик избирал тактику своей деятельности в

зависимости от того какому методу осуществления права короля на реквизиции

отдавался приоритет (прямая закупка или через композиции, т.е. налог

компенсировавший разницу между “королевскими” и обычными ценами). В первом

случае он был заинтересован в сохранении более низких рыночных цен, чтобы

ему не приходилось поднимать королевские цены, что вело к росту расходов

двора. При сборе композиций он наоборот был заинтересован в росте рыночных

цен после объявления о королевских цена, т. к. этот налог строился на их

разнице.[392]

Подобно другим слугам королевский торговый надсмотрщик имел низкое

жалование, что, в свою очередь, приводило к злоупотреблениям должностью:

перепродажа по рыночным ценам поставляемых ко двору товаров, искусственное

занижение цен, вымогательство.

Еще одной сферой его деятельности являлся контроль за реализацией

королевскими слугами привилегии на преимущественную покупку необходимых им

товаров по ценам согласованным с торговцами, которые устанавливались опять

же ниже рыночных. В этом случае, естественно, что выбирался более

качественный товар, за который выплачивалась самая низкая цена. Тех

торговцев, которые пытались обмануть, подсовывая товар низкого качества,

или совсем отказывались торговать со слугами хаусхолда — штрафовали.

Деятельность королевского надсмотрщика вызывала сильное недовольство

английских купцов. Особенно оно возросло с приходом Якова I Стюарта,

поскольку благодаря частым и иногда достаточно дальним путешествиям двора

последствия от деятельности королевского торгового надсмотрщика и от

установления королевских цен испытывало большее количество подданных. Более

того, Яков I стремился распространить полномочия придворного надсмотрщика

на территорию всей страны вне зависимости от местопребывания короля.

Уже во время своего переезда из Шотландии в Англию весной 1603 г. Яков I

через ужесточение контроля со стороны торгового надсмотрщика пытался

ограничить естественную реакцию местных рынков на приток большого

количества посетителей. Например, предвидя, что по его прибытию в

Теобольдс, где он должен был принять двор, резко подскочат цены, Яков I

распорядился, чтобы королевский торговый надсмотрщик взял под свой контроль

все цены. Они не должны были превышать установленный обычаем уровень цен

внутри границ двора до тех пор пока двор здесь будет находиться. Причем эти

меры подавались как "забота о его любимых подданных"[393] и как законное

историческое право всех английских монархов, а не произвол со стороны

нового короля.[394] Естественно, что от подобных ограничений выигрывали

королевские слуги, придворные и различные лица сопровождающие двор, а

отнюдь не местные жители.

Вскоре после прибытия в Лондон 27 мая 1603 была выпущена первая

прокламация из целой серии о полномочиях королевского торгового

надсмотрщика.[395] Прокламации, которые в большинстве своем регулировали

цены внутри границ двора и во время его передвижений по стране, были

направлены на то, чтобы в интересах хаусхолда и его слуг сдерживать

действие естественных рыночных механизмов.

Торговому надсмотрщику предписывалось всеми возможными ему средствами не

допускать роста цен, удерживать их в тех границах, которые существовали до

прибытия двора. Цены, которые устанавливал королевский торговый

надсмотрщик, заверялись в Счетной палате Хаусхолда и вывешивались под его

личной печатью для всеобщего ознакомления на воротах двора.

Он также был обязан контролировать насыщение рынка, поскольку торговцы и

горожане припрятывали товар, не желая продавать его по заниженным

"королевским" ценам. Это явление было настолько массовым, что вполне

реально возникала угроза голода двора и слуги были вынуждены покупать

продовольствие по высоким ценам. При этом виновными признавались обе

стороны — и продавец, и покупатель, и оба подлежали наказанию.[396]

Повторная прокламация с некоторыми добавлениями была издана спустя год и

в последующем неоднократно повторялась,[397] что скорее всего говорит о

неэффективности принимаемых мер. Одна из возможных причин кроется в том,

что исполнение предписаний и наказаний передавалось в руки местной

администрации, тесно связанной с торговыми кругами незаинтересованными в

реализации этого документа, к тому же значительное количество придворных

поставщиков составляли местные торговцы.

Наиболее серьезная попытка прекратить злоупотребления со стороны

королевского торгового надсмотрщика и особенно его заместителей была

предпринята в феврале 1619 г. как ответ на многочисленные жалобы подданных.

Специальная королевская прокламация более четко регулировала обязанности

надсмотрщика, полномочия и размер выплат (fee) за его услуги.

Предусматривалось усиление "общественного контроля" за деятельностью

торгового надсмотрщика, что косвенно подтверждает неэффективность

административного контроля со стороны высших слуг хаусхолда. Все его

отчеты, устанавливаемые им правила торговли, ставки оплаты его услуг

становились открытыми, известными местному населению.[398] Но в тоже время,

согласно прокламации, власть королевского надсмотрщика распространялась за

границы двора.

Раз в год он должен был проводить специальные сессии в различных

графствах, во время которых ему предписывалось проверять качество

продаваемых продуктов и товаров, правильность используемых мер и весов.

Особенно он должен был пресекать деятельность скупщиков, препятствующих

свободной торговле. Извещение о проведении сессии надлежало отправить

заранее, а сами заседания проводить в присутствии мировых судей и жюри из

12 человек. Кроме того, надсмотрщику передавался контроль за деятельностью

местной администрации по предотвращению злоупотреблений в сфере торговли.

Учитывая тот факт, что все его действия по проверке правил и условий

торговли требовали соответствующей оплаты, то эти меры носили явно

фискальный характер (лицензирование торговой деятельности обходилось в 4

пенса, регистрация мер и весов—от 1 до 4 пенсов, в зависимости от их

размеров). Все выплаты, полученные надсмотрщиком от населения во время

осуществления должностных обязанностей, регистрировались в Счетной палате и

контролировались Гофмаршальской конторой.

Местное население могло подать жалобу на имя Лорда-камергера двора,

казначея или инспектора Хаусхолда с просьбой компенсировать те убытки,

которое оно понесло из-за злоупотреблений совершенных королевским торговым

надсмотрщиком. Поскольку особенно большое количество жалоб приходилось на

его заместителей, то их число сокращалось. При этом ими не могли быть

поставщики двора или торговцы, чтобы исключить коммерческую

заинтересованность в использовании служебного положения.

Таким образом, прокламация обнаруживает явное намерение под прикрытием

заботы об общем благе распространить полномочия королевского торгового

надсмотрщика на все рынки страны. В целом, посредством королевских

прокламаций Яков I заботился не столько о "своих любимых подданных",

сколько о том, чтобы в собственных интересах установить более строгий

контроль над экономической жизнью страны и продемонстрировать способность

королевской администрации контролировать деятельность своих слуг,

предотвращая тем самым парламентскую критику.

Попытки ограничить власть королевского торгового надсмотрщика через

парламент предпринимались неоднократно (1606, 1621, 1624 гг.), но каждый

раз билли застревали в комитетах или палате лордов. В 1610 г. вместе с

критикой королевских реквизиций звучали требования ограничить полномочия

торгового надсмотрщика. По мнению палаты общин, его следовало лишить права

регулировать цены. Парламентарии также требовали ограничить привилегию

королевских слуг на преимущественное право покупки.[399] В 30-40-е гг. XVII

в. под давлением парлемента полномочия королевского торгового надсмотрщика

были ограничены территорией прилегающей непосредственно к королевскому

дворцу.

К н. XVII в. Департамент Дворцового Хозяйства объединял около 20 разного

рода хозяйственных служб, или субдепартаментов. Каждый из них выполнял

строго определенные функции, имел собственный штат слуг, который сохранял

тенденцию к постоянному расширению. Ведущие субдепартаменты возглавлялись

слугами в ранге королевских сержантов, а те, которые управлялись клерками

или йоменами, как правило, зависели от определенного “старшего” ведомства,

либо когда-то выделились из него.

Только две хозяйственные службы двора руководились слугами благородного

ранга (gentle rank) — это группа королевских квартирьеров и служба раздачи

королевской милостыни.

В плоть до н. XVII в. королевский двор был странствующим двором. На

протяжении всего средневековья королевский хаусхолд находился в постоянном

движении от одной королевской резиденции к другой, сопровождая короля во

время военных походов или почти ежегодных летних путешествий по стране

(progressess). Естественно, что порядок передвижения столь значительной

массы людей должен быть тщательно организован и спланирован. В XII-XIV вв.

эту задачу иногда выполняли около 100 человек.[400] Постепенно двор стал

все более и более задерживаться в центральных королевских резиденция таких,

как Уайтхолл, но даже в последние годы правления Елизаветы королевские

путешествия были регулярными.

С приходом Якова I ситуация несколько изменилась. Двор, по выражению

английских историков, "осел". Уайтхолл стал единственной постоянной

резиденцией. Но дело в том, что "не осел" сам король. Двор не редко

оставался в Лондоне, в то время как Яков I с небольшой группой самых

приближенных слуг в сопровождении небольшого количества слуг часто

перемещался от одного охотничьего дворца к другому. Наиболее любимыми из

них были Ройстон и Ньюмаркет. Причем иногда, по мнению современников, он

делал это в самые неудобные моменты, например, во время заседания

парламента.

За время своего правления Яков I предпринял несколько довольно длительных

путешествий по стране, самое значительное из которых было в 1617 г. в

Шотландию. Кроме него можно отметить путешествие в Йорк, не говоря о

неоднократных более близких поездках в Оксфорд и Кембридж. Многие считали,

что частые поездки отвлекают короля от государственных дел, а те, кому

приходилось принимать короля в тайне роптали, подсчитывая свои убытки. Во

время королевских вояжей возрастало значение специальных служб,

ответственных за их организацию.

Службой королевских квартирьеров (Harbingers) руководил старший

квартирьер двора, или квартирмейстер (Knight Harbinger), который входил в

штат Королевской Палаты. Ему подчинялись два квартирьера в ранге

джентльменов и шесть квартирьеров-йоменов. Квартирьеры выполняли две

функции: сообщали или предвещали (harbinger - предвестник) о приближении

короля и его двора жителям какого-либо населенного пункта на пути

следования королевской процессии и заботились об организации их приема и

постоя. Ранее королевские квартирьеры входили в штат почти каждого

субдепартамента двора. Их общая численность доходила до 40 человек.

Лица, играющие роль королевских предвестников, должны были обладать

достаточно высоким статусом, чтобы соответствовать важности и

исключительности события. Подготовка квартир и комнат для участников

процессии, организация постоя для их лошадей требовали наличие определенных

властных полномочий, поскольку местные жители предоставляли то и другое без

особого удовольствия. Подобное гостеприимство всегда было сопряжено с

большими расходами. Квартирьеры не только распределяли реквизированные

помещения между слугами, но следили за тем, чтобы они вели себя здесь

пристойно, не шумели и не грабили местное население, не пользовались

вещами, продуктами, кормом для лошадей без разрешения хозяев и

соответствующей компенсации.[401]

Кроме обеспечения двора во время длительных королевских путешествий по

стране, королевские квартирьеры отвечали за регулярное передвижение двора

от одной резиденции к другой на протяжении всего года.

Квартирьеры всегда первыми из королевского двора отправлялись в путь,

обычно рано на рассвете, чтобы успеть выполнить свои обязанности к приезду

короля и его свиты. Обычная норма дневного перехода двора составляла около

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34