Столыпин как реформатор

была довольно необычным образованием. Все разговоры об исконно русской

вековой природе общины - по меньшей мере, недоказуемая теория. Есть

основания считать, что община стала преобладать после введения Петром I

подушной подати и принципа коллективной ответственности жителей каждой

деревни за его уплату. Отсюда пошли и периодические подушные переделы

(перераспределение) земли внутри общины. Так налоги драматически сказались

на судьбе России, и об этом уроке следовало бы помнить нынешним политикам.

С другой стороны, община в любой стране имела изначально и чисто

технологическую причину - необходимость объединения усилий для обработки

земли и решения других проблем. То есть по мере совершенствования аграрных

технологий община объективно должна была терять свое значение.

Наиболее характерные черты российской общины: чересполосица, круговая

порука (все отвечают по обязательствам одного), трехпольная система

земледелия, заставлявшая всех проводить сельскохозяйственные работы

одновременно. Пашня закреплялась за конкретным человеком (семьей), но

всегда был риск, что эту землю в будущем передадут другому хозяину, то есть

земля не была по настоящему своей. Удаленность жилья от обрабатываемой

земли, невозможность залога земли, малоземельность в результате быстрого

роста аграрного населения и многое другое сдерживало технический прогресс,

уничтожало стимулы к производительному труду. Во всем царствовала

уравниловка, которая не давала простора более смышленым и трудолюбивым

крестьянам, защищала лентяев и пьяниц. Все это сдерживало прогресс

сельского хозяйства и порождало застой.

В результате крестьянин с ненавистью смотрел на соседнего помещика и его

обширные земли, которые, в свою очередь, также искусственно охранялись

различными льготами и отсутствием реальных налогов, которые сделали бы

невозможным содержание огромных непродуктивных поместий (как это случилось

в других странах). В этом была трагическая ущербность всей системы

Земля каждой семье предоставлялась узкими полосками (до 8-10 и более) в

разных местах угодий данной общины, что, разумеется, существенно затрудняло

обработку.

В принципе, крестьянин имел теоретическое право выхода из общины в

результате реформы 1861 г., но только после выплаты выкупных платежей

помещикам в течение сорока девяти лет. То есть этот процесс должен был

завершиться только в 1912-1930 гг. Понятно, что людей, способных сразу

осуществить выкуп, оказалось немного. Кроме того, сама община всячески

сопротивлялась выходу из нее наиболее работящих и зажиточных крестьян, так

как в результате этого она значительно слабела.

Таким образом, общинное землепользование продолжало доминировать, а главные

недостатки общины заключались в сохранении малоэффективной системы

хозяйствования, отсутствии стимулов к повышению производительности труда,

ограничению индивидуальной свободы человека.

С другой стороны, община с ее круговой порукой и дисциплиной долгое время

казалась выгодной государству с точки зрения налогов, администрирования,

набора солдат, борьбы с неблагонадежными элементами и т. д. Отсюда же

популярный и сегодня аргумент о том, что община была якобы фактором

социальной стабильности. После реформы 1861 г. этот политический фактор

стал ослабевать, так как помещики лишились реальной власти в деревне, и у

государственной системы России выбили одну из подпорок.

Левые политики и либеральная интеллигенция до самого 1917 г. продолжали

идеализировать общину, но правящую верхушку страны в ее негативной роли в

целом убедили восстания, нарастающее малоземелье и обнищание крестьян,

явное отставание российского сельского хозяйства от Европы и США.

На начало двадцатого века в России существовало 12,3 млн. крестьянских

дворов. Из них на общинном праве было 9,2 млн. дворов (то есть подавляющее

большинство), на подворном праве - 2,8 млн. дворов, а еще 0,3 млн.

насчитывали казачьи дворы.

Разумеется, надо учитывать, что в Прибалтике и в целом в западных

губерниях, а также кое-где на юге община никогда не была столь уж

доминирующей. В родной для Петра Столыпина Ковенской губернии уже давно

была отчетливая тенденция к переходу на хуторную организацию сельского

хозяйства.

Слабела община и вблизи больших городов типа Москвы и Санкт-Петербурга, где

крестьяне в массовом порядке переходили к иным видам деятельности. Процесс

разложения общины имел и другие проявления: например, примерно 40% общин в

течение десятилетий не имели переделов, то есть земля фактически была

закреплена за отдельными семьями.

Однако в целом в России (особенно в центре) неповоротливая и неэффективная

община цепко опутывала гигантское большинство населения, а экономическая

отсталость России в значительной мере определялась именно чудовищной

отсталостью села. Две трети всей земли были в коллективном пользовании,

хотя в соседней Европе почти вся земля была уже частной. Абсолютно логично

было попытаться рывком перейти к современной и эффективной индустриальной

экономике, хотя понятно, что рывок не мог не быть болезненным.

Меня всегда поражала логика, при которой главная проблема российского

сельского хозяйства якобы была не в производительности труда, а в земельной

тесноте, в малоземелье. То есть все просто: дайте больше земли, и все

наладится. Об этом можно услышать и сегодня. На самом деле, это был

экстенсивный путь в "никуда". В той же России немецкие или чешские

колонисты получали на той же земле, в тех же экономических условиях

многократно лучшие результаты. Но община продолжала и продолжает

идеализироваться даже сегодня.

Например, научный сотрудник Л. И. Зайцева и в 1995 г. упорно доказывала,

что для спасения России в начале века надо было всемерно поддерживать и

развивать общину![9] Даже 80-90 лет спустя, имея перед собой опыт десятков

государств, наблюдая ужасающее состояние нашего сельского хозяйства после

создания искусственной псевдообщины в виде колхозов (на самом деле

государственных предприятий), у нас продолжают говорить, мягко говоря,

странные вещи.

Критика столыпинской аграрной реформы почти всегда включает заявления,

что община спасала от голода, что чересполосица давала крестьянам разные по

качеству и местоположению участки земли и спасала при чередовании

засушливых и дождливых годов, то есть недостатков вроде бы и нет. Все это

не убеждает и лишь свидетельствует об экономической безграмотности

критиков.

Наверное, какие-то позитивные черты были (например, реальная

взаимовыручка в тяжелое время). Как есть они в любой ситуации и у любого

явления, как, например, можно найти отдельные плюсы для людей даже при

самой жестокой диктатуре. Однако, с точки зрения экономики, община была в

тот период тормозом, камнем на ногах у русского народа. Община тянула

страну в прошлое, сдерживала развитие экономики.

Точно так же и сегодня переформированные колхозы с чуть подкрашенными

фасадами (название АО или ТОО мало что изменило) тормозят реформы в России

в конце двадцатого и начале двадцать первого века. Конечно, колхозы и

община имеют принципиально разную природу, но негативное влияние

сопоставимо. По сути, мы сегодня стоим перед теми же проблемами аграрной

реформы, но при почти полном отсутствии сельского населения, способного на

проявление инициативы и на энергичную работу.

К моменту начала столыпинской аграрной реформы большая часть всей

сельскохозяйственной земли принадлежала крестьянским общинам (138,7 млн.

десятин в Европейской России в 1905 г.), а вторая по размеру часть удобной

земли являлась частновладельческой (101,8 млн. десятин). Удельные земли

(императорской семьи), церковные и монастырские земли, городские и

посадские земли имели небольшой удельный вес (примерно 16 млн. десятин).

Львиная доля всех земель приходилась на казенные и кабинетные земли, но в

основном это были леса и неудобья.

Поэтому основными владельцами сельскохозяйственной земли были

помещики, причем в своей массе мелкие и средние, которые по объективным

причинам не были способны высокоэффективно вести хозяйство. Небольшие

имения чисто экономически не могли, как правило, стать эффективными

капиталистическими хозяйствами и прокормить владельцев.

Помещичьему (дворянскому) землевладению серьезный удар нанесла еще

реформа 1861 г. Удельный вес их земель в частных землях непрерывно

сокращался со 100% до 79% в 1877 г. (73 млн. десятин) и 61,5% в 1905 г. (63

млн. десятин), но оставался доминирующим. Темпы сокращения были слишком

медленными. Значительная часть дворян не была способна управлять своими

землями, в лучшем случае они их сдавали в аренду.

Почему этот процесс шел медленно, также понятно: привилегированный

статус дворянства, которое не должно было платить подати, отсутствие денег

у крестьян и невозможность получить кредит, общинная организация крестьян.

Тем не менее, удельный вес крестьян в частном земельном фонде заметно вырос

до 5,5 % в 1877 г. и 15 % в 1905 г., но все еще оставался ничтожным.

Поместная аристократия никогда и нигде эволюционно не превратилась в

фермеров и агропромышленников. Они должны были потерять большую часть

земель, как и в других странах. Но в России все делалось слишком медленно.

Реформа 1861 г. запоздала на сто лет, и только еще через сорок пять лет

после ее начала власть сподобилась попытаться ее ускорить. Мы потеряли

примерно лет сто пятьдесят!

Очевидно, что П. Столыпину удалось сдвинуть камень с места, так как за

десять лет его реформы удельный вес крестьянских земель вырос до 37 % (с

15%), а земель помещиков упал до 43,6% (с 61,5%). Нужен был последний рывок

и мирное перераспределение еще 20-25 % земель помещиков, чтобы проблема

была бы решена. Революция имела бы меньшую социальную базу, и Россия была

бы спасена. Помешали трагическая смерть П. Столыпина, Первая мировая война,

поразительная некомпетентность высшей власти.

Нужно сказать несколько слов и том, почему так остро была необходима

аграрная реформа. Дело в том, что непрерывно увеличивался разрыв между

богатыми крестьянами, крупными помещиками и остальной крестьянской массой,

прежде всего в области урожайности, технического оснащения, агротехники.

В России постоянно наблюдались перепроизводство сельхозпродукции и

одновременно периодический голод в связи с неурожаем в том или ином

регионе. Все видели деградацию и обнищание русской деревни, но ничего не

делали (как и в последние годы). Парадоксально, но экспорт хлеба при этом

никогда не прекращался, что частично было связано с отсутствием

платежеспособного спроса на него внутри страны. А различные комитеты помощи

голодающим под высоким покровительством (часто членов царской семьи) в тот

период стали неотъемлемой частью повседневной жизни России. Никто даже не

удивлялся такому ненормальному положению вещей!

В результате с крестьян невозможно было собирать налоги.

Преимущественно крестьянская страна имела ничтожный бюджет, и тем самым

наносился ущерб всему государству (например, невозможно было решать вопросы

образования, культуры, инфраструктуры, армии).

Но главная причина, побудившая, наконец, приступить к реформам, -

непрерывные крестьянские волнения, погромы имений и кровопролитие. Причем

постоянно наблюдался рост числа крестьянских восстаний и бунтов. В 1900-

1904 гг. таких событий было отмечено 1205 (столько же, сколько за

предыдущие 20 лет).

Затем в 1905-1907 гг. их число достигло в среднем 8,6 тысяч в год!

Более 70% из них были связаны с земельными отношениями, и главным

требованием крестьян был захват помещичьих земель. За эти три года было

сожжено и уничтожено около 4 000 имений.

Игнорировать насилие никто не мог и не хотел, именно это заставило

власти обратить на аграрную реформу гораздо более серьезное внимание, чем,

например, в 1898 г., когда С. Ю. Витте представил царю свою первую записку

по этому вопросу. Правда, крайние ретрограды (ультраправые) в эшелонах

власти и тогда сопротивлялись. Почти полное единство правящей элиты империи

было достигнуто лишь в период Гражданской войны, но было уже поздно...

3)Содержание земельной реформы.

Существо столыпинской реформы заключалось в том, чтобы, отменив

оставшиеся выкупные платежи, дать возможность всем крестьянам право

свободно выходить из общины и закреплять за собой надельную землю в

наследуемую частную собственность. При этом подразумевалось, что чисто

экономическими методами можно побудить помещиков продавать свою землю

крестьянам, а также использовать государственные и иные земли для наделения

ими крестьян.

Предполагалось, что постепенно число крестьянских собственников и

площадь земли в их руках будут возрастать, а община и помещики будут

ослабевать. В результате должен был быть решен извечный для России аграрный

вопрос, причем мирно и эволюционно. Так оно и было, многие помещики уже

продавали земли, а Крестьянский банк их покупал и продавал на условиях

льготного кредитования желающим крестьянам.

Вопрос в том, правильно ли было уповать на эволюционность этого

процесса (в результате Первой мировой войны и революции реформу завершить

не успели), или надо было действовать более решительно. Было три пути:

- отнять землю у помещиков;

- ничего не делать;

- подтолкнуть помещиков и крестьян к реформе без нарушения права

частной собственности.

П. А. Столыпин выбрал третий вариант, он всегда выступал за достаточно

решительные действия в рамках закона и без насилия. Он понимал, что болезни

России требуют радикального вмешательства, и был подобен врачу, который

лечит пациента вопреки желаниям больного, который без лечения неминуемо

погибнет.

Ответ Петра Аркадьевича на главный вопрос текущего момента был

предельно четок и прост: "Естественным противовесом общинному началу

является единоличная собственность. Она же служит залогом порядка, т. к.

мелкий собственник представляет из себя ту ячейку, на которой покоится

устойчивый порядок в государстве". Собственность на землю, таким образом,

приобретает универсальное значение как инструмент реформирования всего

общества.

Выход из кризиса по П. Столыпину состоял в следующем: "...Если бы дать

возможность трудолюбивому землеробу получить сначала временно, а затем

закрепить за ним отдельный участок, вырезанный из государственных земель

или из земельного фонда Крестьянского банка, причем обеспечена была бы

наличность воды и другие насущные условия культурного землепользования, то

наряду с общиной, где она жизненна, появился бы самостоятельный, зажиточный

поселянин, устойчивый представитель земли ".

Политический аспект проблемы, по мнению Столыпина, состоял в

следующем. Главный враг крестьянина - "третий элемент", то есть

деклассированная левая интеллигенция, питающая врожденную антипатию к

традициям русского хозяйствования, к деревне и сельскому люду, но

подстрекающая крестьянина к бунтам и экспроприации имений.

Для борьбы с этими "бесами" П. Столыпин предложил поддерживать

нарождение земельной партии, имеющей корни в народе, которая,

противопоставленная теоретикам, могла бы обезвредить "третий элемент". К

сожалению, данный проект никогда не был реализован, а попытки сотрудничать

с правыми и правоцентристскими партиями имели лишь временный успех.

Столыпинская аграрная реформа в корне отличалась от идеи левых

политиков конфисковать землю у помещиков и просто раздать ее. Во-первых,

такой подход был неприемлем с точки зрения норм цивилизованной частной

собственности. Во-вторых, то, что дается даром, в России редко используется

эффективно. Традиционный для нас лозунг "отнять и поделить" никогда никому

не приносил пользы. Нельзя создать ответственного собственника, нарушая

права собственности других. Это аксиома.

16 ноября 1907 г. П. А. Столыпин говорил депутатам Третьей

Государственной думы: «Не беспорядочная раздача земель, не успокоение бунта

подачками, - бунт погашается силою, - а признание неприкосновенности

частной собственности, и как последствие отсюда вытекающее - создание

мелкой земельной собственности, реальное право выхода из общины и

разрешение вопросов улучшенного землепользования - вот задачи,

осуществление которых правительство считало и считает вопросами бытия

русской державы».[10]

К сожалению, и сегодня, 90 лет спустя, в России нет реальной

неприкосновенности частной собственности. Так и не решена до конца

земельная проблема, несмотря на соответствующие записи в Конституции.

По сути дела, П. Столыпин придерживался чисто экономических принципов

реформирования экономики, хотя и полагал, что невежественных крестьян для

их же пользы следует всячески подталкивать к выходу из общины, в том числе

иногда и административными методами.

Конечно, существование общины и доминирование помещиков было

отражением политической системы тогдашней России. В этом смысле против

Петра Столыпина выступали не только левые, которые хотели насильственной

экспроприации земли для передачи крестьянам, но и правые, которые видели в

реформе прямую угрозу существующему политическому строю. Петру Аркадьевичу

приходилось бороться с собственным классом, со своими коллегами по правящей

верхушке.

Был и еще один вопрос, который был составной частью аграрной реформы.

В начале двадцатого века в России остро стояла проблема нехватки земли, и

любая реформа должна была затронуть эту проблему. Эта проблема встала на

повестку дня прежде всего из-за отсутствия реформ, крайне низкой

производительности труда, неправильной агротехники, чересполосицы и т. д.

Весь мир продвинулся вперед, а Россия стояла на месте. В результате с

ростом численности населения все больше ощущалась нехватка земли, так

называемое аграрное перенаселение, что усиливало социальную напряженность в

деревне.

Распределение земли:[11]

|Владельцы земли |Площадь земли |% от всей площади |

|Крестьяне |138,8 млн. десятин |35,1 % |

|Помещики |101,7 млн. десятин |25,8 % |

|Церковь и государство |154,7 млн. десятин |39,1 % |

| Всего | 395,2 млн. десятин | 100 % |

[12]

|Причины |Число ответов |% от общего числа ответов |

|Для продажи |73 |53,2 % |

|Чтобы при переделе земля |38 |27,7 % |

|не отошла к другим | | |

|Для улучшения хозяйства |26 |19,1 % |

|Итого |137 |100 % |

Поскольку ликвидация общины не могла дать немедленных результатов,

составной частью реформы фактически стало введение в оборот государственных

и банковских земель и содействие переселению крестьян в Сибирь. Два этих

процесса шли параллельно, и далее мы специально затронем переселенческую

политику П. Столыпина.

Выше уже приводились конкретные меры, предпринятые Петром Аркадьевичем

в 1906 г. для осуществления аграрной реформы. Но, по сути, началось все еще

раньше. В марте 1906 г. вышел указ о землеустроительных комиссиях, и

временные правила о них были внесены в Думу. Но законом они стали лишь 29

марта 1911г. (это не сдержало работу по землеустройству). Двенадцатого

августа 1906 г. Крестьянскому поземельному банку передали для продажи

малоземельным крестьянам удельные земли и затем 27 августа 1906 г. -

казенные земли (правда, значительная их часть уже была в аренде у

крестьян).

Восприняв идеи В. И. Гурко и других специалистов, 10 октября 1906 г.

Столыпин докладывал и самостоятельно защищал проект реформы на заседании

Совета министров. Я не помню случая, чтобы хотя бы один наш современный

премьер-министр докладывал конкретную реформу и мог ее защищать. Очень

часто и министры доверяют доклады своим заместителям, так как попросту не

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12