Жизнь и общественная деятельность Сципиона Эмилиана Африканского Младшего

осада Гиппона Диаррита длилась все лето; осажденные два раза сжигали

осадные машины римлян, и последние в конце концов позорно отступили. Город

Неаполь, правда, был взят, но разграбление его в нарушение данного слова не

могло содействовать дальнейшим успехам римского оружия. Карфагеняне

воспрянули духом. Нумидийский шейх Вифий с 800 всадников перешел на их

сторону. Послы карфагенян пытались завязать сношения также с царями Нумидии

и Мавретании и даже с македонским лже-Филиппом. Пожалуй, не столько военные

действия римлян, сколько внутренние раздоры среди самих карфагенян помешали

тому, чтобы их дела приняли еще более благоприятный оборот. Так, эмигрант

Гасдрубал возбудил недоверие к другому Гасдрубалу, бывшему военачальником в

городе; поводом для подозрений послужило родство последнего с Массиниссой,

и он был убит в здании городского совета.

Чтобы создать перелом в тревожном положении дел в Африке, Рим решил

прибегнуть к чрезвычайной мере — назначить главнокомандующим единственного

человека, стяжавшего славу на поле сражений в Ливии и носившего имя,

которое как бы предопределяло его для этой войны. Решено было вместо

должности эдила, которой Сципион добивался в это время, предоставить ему

консулат до установленного срока, устранив законы, запрещавшие это, и

вместе с тем специальным постановлением поручить ему ведение войны в

Африке, Сципион прибыл в Утику (147 г. до н.э.) в очень важный момент.

Римский адмирал Манцин, на которого Пизон возложил номинальное продолжение

осады, занял крутую скалу, отдаленную от города и почти не защищаемую; она

находилась на малодоступной стороне предместья Магалии. Здесь Манцин

сосредоточил почти весь свой немногочисленный отрад, надеясь, что ему

удастся проникнуть отсюда в предместье. Действительно, нападающие уже

проникли было в ворота, и весь лагерный сброд массами устремился в Магалию

в надежде на добычу. Но карфагеняне оттеснили врага к скале, где римляне

очутились в крайней опасности, так как не имели продовольствия и были почти

совершенно отрезаны. Такое положение застал Сципион. Он немедленно посадил

на корабли прибывшие с ним войска и ополчение города Утики и отправил их к

угрожаемому пункту. Им удалось спасти находившийся там отряд и удержать за

собой скалу. Устранив, таким образом, ближайшую опасность, новый

главнокомандующий отправился в лагерь Пизона, чтобы принять начальство над

войском и повести его обратно к Карфагену. Но Гасдрубал и Вифий,

воспользовавшись его отсутствием, передвинули свой лагерь к самому городу и

возобновили нападение на римский отряд, стоявший на скале у Магалии. Однако

и на этот раз Сципион вовремя прибыл на помощь с авангардом своих главных

сил. После этого римляне возобновили осаду и вели ее упорнее прежнего.

Сципион прежде всего очистил лагерь от большого обоза и от маркитантов и

снова ввел строгую дисциплину. Скоро оживились и военные действия. Римляне

ночью пошли приступом на предместье. Придвинув к стене осадную башню

одинаковой высоты с зубцами стены, они перебрались на стену и отворили

небольшую калитку, через которую устремилось все римское войско.

Карфагеняне сдали предместье и лагерь у городских ворот и поручили

Гасдрубалу главное начальство над городским гарнизоном, состоявшим из 30

000 человек. Новый комендант проявил спою энергию прежде всего в том, что

приказал вывести на стены всех взятых в плен римских солдат, подвергнуть их

жестоким истязаниям и затем сбросить вниз на глазах у осаждающей армии.

Когда этот поступок вызвал порицания, введен был террор и против

карфагенских граждан.

Сципион, заперев осажденных внутри города, старался совершенно

отрезать его от сообщения с внешним миром. Свою главную квартиру он

расположил на перешейке, соединяющем карфагенский полуостров с материком.

Здесь, несмотря на неоднократные попытки карфагенян помешать его

предприятию, он построил большой укрепленный лагерь во всю ширину

перешейка, совершенно отрезавший город со стороны материка. Но в гавань все

еще приходили суда с продовольствием: ладьи отважных купцов устремлялись

сюда в погоне за прибылью, корабли Вифия пользовались каждым попутным

ветром, чтобы доставлять в Карфаген продовольствие из города Нефериса,

находившегося на берегу Тунисского залива. Поэтому хотя городское население

уже терпело нужду, гарнизон получал еше достаточное снабжение. Тогда

Сципион решил соорудить между земляной косой и берегом залива каменную

плотину шириной в 96 футов и, таким образом, запереть вход в гавань. Это

мероприятие сначала вызвало насмешки карфагенян, считавших его

неосуществимым. Но когда постройка плотины подошла к концу, для города,

казалось, не было больше спасения. Но одна неожиданность уравновесила

другую. Пока римские рабочие строили плотину, в карфагенской гавани в

течение двух месяцев днем и ночью велись какие-то работы, причем в такой

тайне, что даже перебежчики не могли сказать, что замышляют осажденные.

Когда римляне закончили плотину, запиравшую вход в гавань, внезапно из той

же гавани вышли в залив 50 карфагенских трехпалубных кораблей и мелкие суда

и лодки. Оказалось, что пока римляне загораживали старый вход в гавань с

южной стороны, карфагеняне прорыли канал в восточном направлении и таким

образом создали себе новый выход; его невозможно было запереть, так как в

этом месте море слишком глубоко. Если бы карфагеняне вместо вывода своего

флота для парада немедленно и со всей энергией напали на римские корабли,

совершенно неподготовленные — с кораблей отчасти были сняты снасти,—

римский флот был бы полностью уничтожен. Но они напали на римлян лишь через

три дня, когда враг встретил их в полной боевой готовности. Сражение

кончилось вничью; но на обратном пути карфагенские корабли сгрудились в

узком проходе у входа, благодаря чему флоту были причинены повреждения,

равносильные поражению. Тогда Сципион повел наступление на внешнюю

набережную; она находилась вне городских стен и была слабо защищена только

земляным валом, возведенным недавно. Поставив осадные машины на земляной

косе, римляне без труда пробили в валу брешь. Но карфагеняне, перейдя вброд

мелководный рукав залива, с беспримерным мужеством напали на осадные орудия

и прогнали обслуживавших их солдат. Римляне отступали в такой панике, что

Сципиону пришлось двинуть против бежавших свою конницу. Осадные орудия

римлян были разрушены, карфагеняне выиграли, таким образом, время и успели

заделать брешь. Однако Сципион восстановил свои машины и снарядами поджег

деревянные башни противника. В результате римляне овладели набережной, а

вместе с нею и наружной гаванью. Здесь они соорудили вал, равный по высоте

городской стене. Таким образом, город оказался, наконец, совершенно

запертым как со стороны, суши, так и со стороны моря, так как во внутреннюю

гавань можно было проникнуть только через наружную. Чтобы полностью

обеспечить блокаду, Сципион приказал Гаю Лелию атаковать лагерь под

Неферисом, находившийся теперь под командой Диогена. С помощью удачной

военной хитрости лагерь был взят и множество людей, находившихся в нем,

было частью перебито, частью захвачено в плен. Между тем наступила зима, и

Сципион прекратил военные действия, предоставив голоду и болезням довершить

начатое им.

Роковые результаты разрушительной работы бичей господних сказались

весной 146 г., когда римская армия предприняла решительный штурм города.

Пока шла зима, Гасдрубал по-прежнему лишь хвастал и пировал. Теперь он

приказал поджечь наружную гавань и приготовился отразить ожидаемое

нападение на Кофон. Но Лелию удалось несколько выше перебраться через

стену, почти не защищаемую ослабевшим от голода гарнизоном, и, таким

образом, проникнуть во внутреннюю гавань. Город был взят, но борьба далеко

еще не окончилась. Римляне овладели рынком, примыкавшим к малой гавани, и

стали медленно продвигаться по трем узким улицам, соединявшим рыночную

площадь с крепостью. Им приходилось штурмом брать один за другим громадные

дома, достигавшие высоты 6 этажей. По крышам или по балкам, перекинутым

через улицы, солдаты переходили из одного здания-крепости в другое,

соседнее, или стоявшее на другой стороне улицы и убивали всех, кто

попадался им под руку. Так прошло шесть дней. Это были ужасные дни для

жителей города, но и римлянам пришлось преодолеть немало трудностей и

опасностей. Наконец, римляне добрались до крутой скалы крепости, в которой

укрылся Гасдрубал с остатками своей армии. Чтобы расширить подступы к

крепости, Сципион приказал поджечь взятые с боя улицы и дома и очистить

улицы от мусора. При этом погибло множество небоеспособного населения,

укрывшегося в домах. Тогда, наконец, последние карфагеняне, скучившиеся в

крепости, стали просить о пощаде. Им было обещано лишь сохранить жизнь;

перед победителем предстали 30 000 мужчин и 25 000 женщин, это не

составляло и десятой доли прежнего населения города. Только 900 римских

перебежчиков и Гасдрубал с женой и двумя детьми укрылись в храме бога-

целителя: для дезертиров и для палача римских пленных не могло быть пощады.

Но когда самые решительные из них, изнемогал от голода, подожгли храм, у

Гасдрубала не хватило мужества взглянуть смерти в лицо; он один выбежал из

храма и на коленях молил победителя пощадить его жизнь. Ему была дарована

эта милость. Жена Гасдрубала стояла со своими детьми среди других на крыше

храма; когда она увидела Гасдрубала у ног Сципиона, ее гордое сердце

возмутилось при виде унижения погибающей родины; язвительно посоветовав

супругу беречь свою жизнь, она столкнула в огонь своих сыновей, а затем

сама бросилась в пламя.

2.3 Падение Карфагена.

Борьба была кончена. В лагере и в Риме царило безграничное ликование;

лишь благороднейшие из римлян втайне стыдились этого нового великого

подвига. Пленники большей частью были проданы в рабство, некоторые погибли

в тюрьме. Самые знатные — Вифий в Гасдрубал — были в качестве

государственных пленников интернированы в Италии, где обрашение с ними было

сносное. Все движимое имущество, за исключением золота, серебра и даров,

пожертвованных в храмы, было отдано на разграбление солдатам. Из сокровищ

храма сицилийским городам была возвращена добыча, вывезенная в Карфаген во

время его могущества. Например, жители Акраганта получили обратно медного

быка тирана Фаларида. Остальное досталось римскому государству.

Однако, большая часть города была еще цела. По-видимому, Сципион хотел

сохранить ее; по крайней мере он отправил сенату по этому поводу

специальный запрос. Сципион Назика снова пытался отстоять требования разума

и чести. Но все было напрасно. Сенат приказал главнокомандующему сравнять с

землей город Карфаген, предместье Магалию и все города, до последней минуты

стоявшие на стороне Карфагена; чтобы положить конец даже юридическому

существованию города, сенат распорядился пройти плугом по всей занимаемой

им территории и предать это место вечному проклятью, дабы на нем никогда не

появились ни дома, ни пашни. Приказ был выполнен. Семнадцать дней пылали

развалины. Недавно открытые остатки карфагенской стены оказались

заваленными слоем пепла толщиной в 4—5 футов; в этом слое были найдены

обуглившиеся куски дерева, обломки железа и метательные ядра. На месте, где

в течение полутысячелетия работали и торговали трудолюбивые финикияне,

римские рабы стали теперь пасти стада своих далеких господ. Дарования

Сципиона влекли его к более благородному призванию, а не к роли палача; он

с содроганием смотрел на дело своих рук. Вместо победного ликования в душе

победителя росло предчувствие, что за таким злодеянием неизбежно должно

последовать возмездие.

Римлянам оставалось теперь организовать управление страной. Прежний

обычай — передавать завоеванные заморские страны во владение союзникам —

больше не был в ходу. Миципса и его братья сохранили в основном свои

прежние владения с добавлением земель по Баграду и в Эмпории, отобранных

ими у Карфагена. Издавна лелеянная ими мечта сделать Карфаген своей

столицей рушилась теперь навсегда. Зато сенат подарил им карфагенские

библиотеки. Карфагенская территория, принадлежавшая городу в момент его

падения, т. е. узкая полоса земли на африканском берегу против Сицилии от

реки Туски (Вади-Сайне напротив острова Галиты) до Тен (напротив острова

Керкены), стала римской провинцией. Дальше в глубь материка Массинисса

постоянно захватывал части карфагенской территории, и его наследникам уже

принадлежали Булла, Зама и Вакка; за нумидийцами осталось то, чем они уже

владели. Однако тщательное установление границы между римской провинцией и

окружавшим ее с трех сторон Нумидийским царством свидетельствовало о том,

что римляне ни в коем случае не потерпят в своих владениях того, что они

допускали по отношению к Карфагену. Название новой провинции — Африка,— по-

видимому, указывало на то, что римляне отнюдь не считают только что

установленные границы окончательными. Управление новой провинцией было

передано римскому наместнику с резиденцией в Утике. В постоянной охране

границ новой провинции не было надобности, так как союзное Нумидийское

царство всюду отделяло ее от племен пустыни. В отношении налогообложения

Рим в общем поступил милостиво. Те общины, которые с начала войны стояли на

стороне римлян,— это были только приморские города: Утика, Гадрумет, Малый

Лептис, Тапс, Ахулла, Узалис, а внутри страны город Тевдалис,— сохранили

свои земли и получили права свободных городов. Те же права получила и вновь

основанная городская община, составленная из перебежчиков. Земли города

Карфагена, за исключением участка, подаренного Утике, равно как земли

остальных разрушенных городов, перешли в собственность римского государства

и отныне сдавались в аренду. Остальные города тоже лишились юридически

своей земельной собственности и своих городских свобод. Однако временно,

впредь до дальнейшего распоряжения, римское правительство оставило им их

пашни и их прежние учреждения. За пользование землей, ставшей отныне

собственностью Рима, они должны были ежегодно уплачивать Риму раз навсегда

установленную подать (stipendium), В свою очередь они взимали ее с

отдельных налогоплательщиков в виде налога на имущество. От разрушения

самого крупного торгового города на всем Западе больше всех выиграли

римские купцы. Как только Карфаген был обращен в прах, они толпами

устремились в Утику и стали оттуда эксплуатировать не только римскую

провинцию, но и недоступные для них до тех пор области нумидийцев и

гетулов.

3. Римская армия в Третьей Пунической войне.

3.1 Основные принципы организации армии Рима.

Римская армия”, — писал Энгельс, — “представляет самую совершенную

систему пехотной тактики, изобретенную в течение эпохи, не знавшей

употребления пороха. Она сохраняет преобладание тяжело вооруженной пехоты в

компактных соединениях, но добавляет к ней: подвижность отдельных небольших

единиц, возможность сражаться на неровной местности, расположение

нескольких линий одна за другой, отчасти — для поддержки и отчасти в

качестве сильного резерва, и, наконец, систему обучения каждого отдельного

воина, еще более целесообразную, чем спартанская. Благодаря этому римляне

побеждали любую вооруженную силу, выступавшую против них, — как македонскую

фалангу, так и нумидийскую конницу”[20].

Это была новая, более высокая ступень в развитии тактики пехоты

древних армий. То, что в войнах греков выступало в виде единичных случаев

(тактическое расчленение боевого порядка пехоты), у римлян получило

оформление в виде манипулярного строя легиона, который позволил вести бой

на пересеченной местности, питать его из глубины, хорошо маневрировать.

Возможность тактических комбинаций в действиях пехоты сильно возросла; это

способствовало обогащению тактических форм.

Силы фаланги были равномерно распределены по фронту, тактическая

глубина боевого порядка отсутствовала. В этих условиях тяжелая пехота не

могла вести продолжительный и упорный бой, требующий постоянного

обеспечения из глубины, фаланга не имела средств для парирования случайного

удара во фланг и тыл, она исключала возможность сосредоточения сил на

важнейшем направлении и являлась прямой противоположностью манипулярного

строя.

Новой тактике соответствовали и новые формы организации армии. Если

фаланга имела только административное деление, то в римском легионе уже

наблюдалось тактическое расчленение, которое обеспечивало на поле боя

высокую маневренную подвижность римской армии. Манипула была тактической

единицей. Тактическое расчленение армии повышало роль частных начальников в

бою. Поэтому римляне большое внимание уделяли подготовке командного

состава.

В противоположность армиям эллинистических государств, в римской армии

пехота решала исход боя, была главным родом войск. Римское крестьянство

являлось социальной базой для хорошей, боеспособной тяжелой пехоты. Но

римляне не имели базы для создания хорошей конницы, отсутствие которой не

всегда компенсировалось высокой маневренностью пехоты (Треббия, Канны).

Вооружение римской армии было усовершенствовано, а главное, каждая

линия боевого порядка имела оружие, которое соответствовало ее тактическому

назначению. Легкая пехота была вооружена метательным оружием и вела бой на

расстоянии. У гастатов имелись легкий пилум — метательное оружие,

действовавшее на близких дистанциях, и меч — оружие ударного действия.

Первый удар по противнику наносили гастаты. Принципы имели тяжелый пилум и

меч. Принципами были опытные воины, задача которых заключалась в поддержке

гастатов. Триарии вооружались копьем и мечом. Эти ветераны часто

использовались в качестве общего резерва (Киноскефалы, Пидна).

Более высокая по сравнению с Грецией ступень в развитии

рабовладельческого способа производства позволила римлянам создать и более

совершенную армию рабовладельческого государства. Благодаря совершенной для

того времени системы боевой подготовки и почти непрерывным многолетним

войнам римская рабовладельческая милиция постепенно превратилась в армию

воинов-профессионалов.

В период Пунических войн получила развитие и общевойсковая тактика. В

этом отношении многое сделала карфагенская армия, имевшая хорошую

регулярную конницу. Большую роль стала играть организация взаимодействия

пехоты и конницы; последняя была теперь основным средством маневра.

Военная организация Рима, система обучения и воспитания римских войск

достигли большого совершенства. Это была лучшая военная организация того

времени не только в отношении структуры, но и в отношении управления

войсками. Преимущество ее сказывалось в том, что Рим мог сосредотачивать в

одном месте крупные силы, умело ими маневрировать, что позволяло создавать

численное превосходство и подавлять противника. Хорошо организованная

римская армия имела лучшее оружие, достаточно подготовленный командный

состав, крепкую воинскую дисциплину, богатый боевой опыт

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8