Средневековый религиозный дуализм

материю и входит в лабиринт, который уводит ее все дальше от истока всего.

Она становится «игрушкой в руках смерти». Согласно валентинианам, небесная

София, стремящаяся к гносису в своем желании «познать Отца», натыкается на

Предел, ограничивающий ее продвижение. На такой метафизический инцест

налагается запрет. Далее сюжет развивается аналогично: во время своего

блуждания по миру, душа бросается в объятия каждому представителю мужского

пола, полагая, что это ее брат, однако все они поступают с нею не по-

братски. Все сущности мужского пола, которые «пустили ее по кругу бытия»

слишком неродственны ей по природе, и именно это вызывает отторжение, ведет

к рождению ублюдков и дальнейшему расколу. Напротив, небесный спаситель

является ее подлинным братом, и благодаря этому они достигают полной

сексуальной гармонии и преодолевают множественность.

Евангелие Истины (Nag Hammadi, Codex 1 3) написано ярким, доступным и в

то же время высоким стилем. Это не обработка различных версий и сказаний, а

цельное произведение, созданное одним автором, скорее художественное, чем

религиозно-догматическое, своеобразная проповедь, рассчитанная прежде всего

на эмоциональное воздействие. Исследователи полагают, что Евангелие Истины

или было написано самим Валентином, или создано в кругу его ближайших

учеников. Текст, открытый в Хенобоскионе, представляет собой перевод с

греческого оригинала, который мог быть написан не позже 175 г.

Евангелие Истины повествует об Отце Истины и об Ошибке, которая

«не [...] из Отца … Она пала в Туман, закрывавший Отца, будучи

вовлечённой в приготовление Трудов, и Забвений, и Насилий, чтобы

через них она смогла завлечь тех, кто из Середины и захватить

их».1

Здесь мы уже видим и утверждение об отдельности мира света и мира тьмы,

Иисус же был послан в царство Забвения, чтобы просветить

«тех, кто из-за Забвения пребывали во тьме … Поэтому Ошибка всё

более гневалась на него, преследовала его, огорчала его (и) была

сведена к нулю. Он же был пригвождён к дереву, (и) он стал плодом

Познания Отца. Он, однако, не вызвал разрушения, так как был

съеден, но тех, кто ел его, он побудил возрадоваться открытию, и

он открылся им в себе самом, и они открыли его в себе».2

При этом Христос в Евангелии Истины Иисус не имеет человеческой природы,

его земное существование лишь видимость, подобие телесности. Находим мы

здесь и уже знакомую нам идею об изначальном предопределении людей к либо

спасению, либо к гибели в зависимости от того, что их породило Истина или

Заблуждение:

Но те, которые получат Учение - живые, описанные в этой Книге

Живых. Именно о самих себе они получают наставление, получая его

от Отца, снова поворачиваясь к Нему. Те же, чьи имена Он знал в

Начинании, названы были в Конце, чтобы тот, у кого есть Знание,

был тем, чьё имя произнёс Отец. Ибо тот, чьё имя не было названо -

невежда. В самом деле, как кто-то услышит, когда имя его не было

названо? Ибо тот, который невежда до самого Конца - творение

Забвения, и он исчезнет вместе с ним. А если нет, то как же у тех

несчастных (могло) не быть имени, (чтобы) их нельзя было назвать?

Поэтому если у кого-то есть Знание, то (оно) свыше.1

Это зерно света – только зерно, и прорастет ли оно или нет зависит от

посланца Света. Но если этого зерна нет, то уже ничего не может заставить

человека прозреть, он никак не сможет спастись.

Я не говорю, далее, что они - полное ничто, ещё не начавшие

быть, но они - в Том, кто возжелает, чтобы они начали быть, когда

Он (этого) пожелает, подобно тому Времени, которое грядёт. Прежде,

чем появляется всё, Он знает, что Он будет порождать. Но ещё не

проявившийся Плод ничего не знает и ничего не делает. Ибо тот, у

кого нет Корня, не имеет также и Плода, хотя он и думает о себе:

"Я начал быть", а ещё он будет умерщвлён сам собою. Поэтому тот,

кто вообще не сущий, никогда и не начнёт существовать.2

Здесь мы снова встречаем образ распростертых на земле, не способных

подняться существ, созданных темным началом, которые обретают жизнь (встают

на ноги) благодаря искре света, подаренной подлинным богом:

Протянув свою руку тому, кто лежал на земле, он поднял его на

ноги, ибо он ещё не поднимался (сам). Он дал им средства

постижения Гнозиса Отца и Откровения Сына Его.

Тех, кто проснулся благодаря милости бога Истины, автор Евангелия Истины

призывает не медлить, а нести огонь гнозиса тем, кто еще спит.

Далее, говорите от сердца, что вы - Совершенный День и что в вас

обитает Свет, не делающий тщетного. Говорите об Истине с ищущими

её и о гнозисе (с) согрешавшим по ошибке своей. Укрепите стопы

тех, кто споткнулся, и протяните руки свои больным. Накормите

голодных, дайте отдохнуть уставшим, поднимите желающих подняться,

разбудите спящих. Ибо вы - Понимание, вышедшее вперёд. Если Сила

действует так, то даже она станет сильнее. Займитесь самими собой.

Не занимайтесь другими вещами, от которых вы отказались. Не ешьте

снова то, от чего вас тошнит. Не будьте мотыльками. Не будьте

червями, ибо вы уже отторгли их. Не становитесь местом (обитания)

дьявола, ведь вы уже сокрушили его. Не усиливайте (тех, кто)

препятствует вам, кто терпит крах, как если бы (вы были)

поддержкой (для них).3

Текст этот лишен всякой конкретности, он полон абстрактных образов и

символов. Даже когда в нем встречается притча о потерявшейся овце, которая

есть в одном из канонических Евангелий, она сознательно абстрагируется. Там

Иисус в споре о том, можно ли исцелять в субботу, привел такой аргумент:

"Кто из вас, имея одну овцу, если она в субботу упадет в яму, не возьмет ее

и не вытащит? Сколько же лучше человек овцы!" Здесь, чтобы показать

лицемерие людей, уличивших Иисуса в нарушении религиозных правил,

приводится самый обыденный пример. В Евангелии Истины эпизод с овцой

толкуется символически: человек не просто вытащил овцу, он "дал жизнь

овце", чтобы люди знали в своих сердцах, что "спасению" не разрешено

отдыхать. И человек, и овца, и спасение приобретают здесь иной смысл, а

вопрос о том, что можно и чего нельзя делать в священный день, имевший

реальное значение для иудеохристиан, в этом произведении полностью снят.

В Евангелии Истины отсутствуют моральные поучения и этические нормы.

Христианство для его автора - возвращение к истинному знанию о боге,

которого люди забыли, открытие божества в самом себе. Подобно поэтам, он

сравнивает земную жизнь с тревожным сном. Люди - жертвы пустых образов из

снов, они находятся во власти страха и тоски. Они забыли, откуда они вышли

и куда могли бы вернуться. Незнание Отца и есть причина их страхов, их

неуверенности. Но также как свет разгоняет ночные видения, так и гносис

(мистическое познание) освобождает людей от страха. Человек, открывший в

себе божественный дух, возвращается к богу: "Когда его зовут, он слышит, он

отвечает, он направляется к Тому, кто зовет его, и возвращается к нему..."

Обладая гносисом - внутренним откровением, человек выполняет волю "зовущего

его". Посредством гносиса люди пробуждаются, вспоминают, освобождаются от

ошибок "Благо человеку, который обрел самого себя и пробудился" - вот, по

существу, единственный путь к спасению, о котором говорится в Евангелии

Истины. "Знание" носит для автора этого произведения чисто интуитивный

характер, оно вложено в душу человека. "Маленькие дети обладают знанием

Отца", - сказано в этом Евангелии.

Евангелие Истины написано простым, ясным и в то же время сильным языком,

оно рассчитано, прежде всего, на эмоциональное воздействие. Оно больше

похоже на проповедь, чем на теологический трактат. Следующее произведение

из библиотеки Наг-Хаммади, которое мы рассмотрим, Евангелие Филиппа,

наоборот, представляет собой что-то вроде поучения для посвященных, для

небольшой группы избранных. В нем нет сюжета, это собрание рассуждений и

афоризмов, связанных только общей темой.

С самого начала мы встречаем упоминание о том, что познать истину и

спастись могут только избранные, только те, кто обладают божественной

искрой: «Но прозелит не создает прозелита: [люди истинные] таковы, каковы

они [с самого начала]» (1). Те же, кто не обладают гносисом, вообще не

живут и, являясь мертвецами, не могут и умереть.

Язычник не умирает, ибо он никогда не жил, чтобы он мог

умереть. Тот, кто поверил в истину, начал жить, и он

подвергается опасности умереть, ибо он живет. (4)

Есть здесь и декларация нравственного релятивизма, выраженная

аллегорически:

Жемчужина, если она брошена в грязь, не станет более

презираемой, и, если ее натрут бальзамом, она не станет более

ценной. Но она всегда ценна для ее обладателя. Подобным образом

сыновья Бога, где бы они ни были, они всегда имеют ценность для

их Отца. (48)

Кроме общности основных идей, у многих гностиков мы встречаем одни и те же

образы, переходящие из трактата в трактат. Здесь мы снова видим изложенный

Симоном Магом миф о падении души в материальный мир, где она находиться в

плену (здесь – у «разбойников») и родвергается унижениям. Спаситель

спускается из совершенного мира в мир материальный, чтобы вызволить ее

отсюда.

Очень ясно проступает в этом евангелии характерное гностическое

представление о разделении мира на противоположные начала: свет и тьму,

жизнь и смерть, мужское и женское, правое и левое, истину и заблуждение.

Добро и зло - лишь одно из противоречий, существующих в мире. Подобные

представления имели очень древние корни. Уже в первобытном искусстве и

мифотворчестве можно проследить дуалистическое восприятие мира. Но то, что

было для первобытного человека естественным свойством окружающего мира, в

религиозно-философских учениях II в. стало знаком его несовершенства и

обреченности. Автор Евангелия Филиппа писал в этой связи: "Когда Ева была в

Адаме, не было смерти. После того, как она отделилась от него, появилась

смерть. Если она снова войдет в него и он ее примет, смерти больше не

будет". Этот разорванный, смертный мир не мог быть, согласно учению

Евангелия Филиппа, создан абсолютным божеством. Возникновение материального

мира было ошибкой: "Мир произошел из-за ошибки. Ибо тот, кто создал его,

желал создать его негибнущим и бессмертным. Он погиб и не достиг своей

надежды. Ибо не было нерушимости мира и нерушимости того, кто создал

мир..." Кто создатель мира - в Евангелии не сказано. Но там упомянуты

различные "силы", "власти" (по-гречески - архонты), ангелы, которые

заполняют разрыв между божеством и миром. Архонты - злые силы - хотели

запутать и поработить людей, так как они знали, что человек одного

происхождения с тем, что "воистину хорошо".

Совершенство человека для автора Евангелия Филиппа лишено моральных

характеристик: совершенный человек - это тот, кто облечется совершенным

светом и сам станет светом. Но, став светом, человек тем самым перестает

быть личностью. В этом учении крайний индивидуализм, выраженный в обращении

к внутреннему миру изолированного человека, сочетался с фантастическим

стремлением преодолеть изолированность столь же крайним способом -

соединением человеческого духа со всеобщей божественной духовной сущностью.

Один из вопросов, который должен был встать перед гностиком-христианином,

- это вопрос о том, как сочетать избранность пневматикой, людей, обладающих

"духом", с христианской проповедью, обращенной ко всем людям, с идеей о

том, что ученики и последователи Иисуса должны распространять его учение.

Как бы в ответ на эти вопросы автор Евангелия Филиппа выдвигает мысль, что

человек, не обладающий духовной сущностью, вовсе не человек, а животное в

человеческом обличье. По его словам, Адам съел плод дерева, которое

порождает животных; плод дерева животных породил людей-животных. Еще раз он

возвращается к этой мысли в том месте евангелия, где определяется, что

именно должен делать ученик бога. Ученик бога должен распознать под

телесными формами душу каждого. (119)

1. Хозяин в домах нажил всякое: и детей, и рабов, и скотину, и

собак, и свиней, и пшеницу, и ячмень, и солому, и траву, и

[кости], и мясо, и желуди.

2. Но он мудрый, и он познал пищу каждого: перед детьми он

положил хлеб [и оливковое масло и мясо], перед рабами он положил

[клещевинное масло и] пшеницу, и скоту [он бросил ячмень], и

солому, и траву.

3. Собакам он бросил кости, [а свиньям он] бросил желуди и

крошки [?] хлеба.

4. Так и ученик Бога.

5. Если он мудрый, он постигает ученичество.

6. Формы телесные не введут его в обман, но он посмотрит на

состояние души каждого [ и] заговорят с ним.

7. Есть много животных в мире, имеющих форму человека.

8. Когда он познает их, свиньям он бросит желуди, скотине он

бросит ячмень, и солому, и траву, собакам он бросит кости, рабам

он даст всходы, детям он даст совершенное.1

Свиньи и псы в этом отрывке напоминают аналогичные образы в Нагорной

проповеди из новозаветного Евангелия от Матфея: "Не давайте святыни псам и

не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами

своими и, обратившись, не растерзали вас" (7:6). Нагорная проповедь,

содержащая, по-видимому, наиболее древнюю в Новом завете христианскую

традицию, обращена ко всем уверовавшим в Иисуса. Псы и свиньи в ее

контексте - враги, преследующие его учение, от которых надо оберегать

"святыню". Проповедь изобилует моральными призывами. Именно в ней обещается

награда "нищим духом" (или, по Евангелию от Луки, просто нищим). В

Евангелии Филиппа знакомый образ претерпевает изменения: это не

аллегорическое изображение врагов, а характеристика извечной сущности людей-

животных, которые не способны постичь истину. Внешне образ сохраняется, но

суть его меняется кардинально. Такое обращение с традиционными образами и

символами было свойственно всем христианским направлениям, по-разному

толковавшим эти образы и символы, продолжая при этом считать свое учение

истинно христианским.

В приведенном отрывке из Евангелия Филиппа полностью отсутствует как

социальный, так и этический аспект разделения людей. Для его автора

существен только аспект духовный. Реальные отношения приводятся как пример,

но им придается совершенно иной смысл: рабы здесь не рабы людей, а рабы

мира, рабы своего незнания и дети здесь не дети в прямом смысле слова, а

сыновья бога, которых должен открыть ученик и которым он передает истинное

учение. Итак, в гностическом понимании задача проповедника христианства

заключается в том, чтобы найти "детей" и передать им "совершенное", т. е.

помочь им обрести гносис, раскрыть свою истинную сущность. Учение Евангелия

Филиппа - для избранных, для тех, кто способен соединиться с логосом.

Таким же образом исследовав и некоторые другие тексты библиотеки Наг-

Хаммади: Свидетельство Истины, О происхождении мира, Парафраз Сима и

Апокриф Иоанна; мы и там обнаружили те же признаки гностического

мировоззрения, а именно:

1. Осмысление освобождения через особый тип знания для «посвященных»

2. Различение людей по природным склонностям к «освобожденному знанию»

(различение «духовных», «душевных» и «плотских» людей)

3. персонификация Премудрости в виде женской ипостаси божества (София)

4. докетическая интерпретация личности Христа

5. выраженный нравственный релятивизм

6. различение в Божестве «спокойного», безличного Абсолюта и вторичного,

активного демиурга

7. употребление особой, гностической терминологии (эоны, плерома и т.д.)

ГЛАВА 2

РЕЛИГИОЗНЫЙ ДУАЛИЗМ 7-13 ВВ.

а) ПАВЛИКИАНЕ и БОГОМИЛЫ

Первые группы павликиан появились в 7 в. в византийской Западной

Армении. Название это считают производным от Павла Самосатского, чьи

взгляды были осуждены в 269 году собором в Антиохии. Физическим основателем

павликианства был армянин Константин из Мананали, расположенной в

окрестностях Самосаты. В правление Констана 2 (641-668) Константин, приняв

имя «Сильван», собрал вокруг себя группу последователей в армянском городе

Кибоса. Среди его последователей были не только армяне, но и греки,

сирийцы, арабы.

К середине 8 века движение павликиан в социальном плане приобрело черты

национально-освободительной борьбы против Халифата в восточной страны и

против Византии в западной Армении. Наивысшего подъема движение павликиан

достигло к середине 9 в., когда они перешли к открытой вооруженной борьбе

против Византии. Они создали свое государство на арабо-византийской

границе, откуда совершали походы во внутренние области империи. 1

В 872 г. византийские войска разгромили павликиан и уничтожили Терфику. В

9-10 в. византийские императоры переселяли множество армянских павликиан в

Болгарию, что послужило толчком для развития нового еретического движения.

2

Богомильство (возможно, по имени священника Богомила) - распространилось 9-

15 вв. в Болгарии, Сербии, Хорватии. Главной книгой богомилов, как считают,

было «Иоанново евангелие» («Тайная книга»), которая позже стала священной

книгой катаров.

Петр Сицилийский о воззрениях павликиан пишет следующее:

1. Прежде всего, он отличает их радикальный дуализм:

Их первая отличительная черта та, что они признают два начала -

злого бога и доброго, что значит один бог - творец мира, над

которым он властвует, а другой - бог будущего.3

2. Далее, он упоминает о докетизме павликиан:

…они прославленную и приснодевственную богородицу не называют даже в числе

простых добрых людей. Они говорят, что не от нее родился Господь, а свое

тело он принес с неба, и что после рождения Господа она родила и других

сынов от Иосифа.

3. Далее, по его словам, они отрицали причастие, поклонение кресту, весь

Ветхий завет и писания отцов церкви, не признавали священников

православной церкви, не признавали священников православной церкви:

…они отвращаются от божественного, страшного, святого таинства

причащения плотью и кровью Господа и нашего Бога. Не только они

сами не причащаются, но даже пытаются и других убедить в этом,

говоря, что во время вечери Господь своим ученикам давал не хлеб

и вино, а символически свои изречения в виде хлеба и вина.

…они не признают образ, воздействие и силу честного и

животворящего креста и окружают его бесчисленными поношениями,

тогда как демоны, увидя только очертания его в воздухе, убегают

со страхом вместе со своим вождем - дьяволом.

…они не признают ни одной книги Ветхого Завета, пророков

называют сбивающимися с пути и разбойниками, о чем потом

специально будет сказано полнее. Они принимают только четыре

святых Евангелия, четырнадцать посланий святого апостола Павла,

соборное послание Иакова, три послания Иоанна, соборное послание

святого Иуды и деяния апостолов, все дословно, как и у нас. У

них есть также богоненавистные послания их учителя Сергия,

полные высокомерием и нечестием. Что касается до двух соборных

посланий великой и настоящей основы церкви, ключаря небесного

царства первоапостола Петра, то они не принимают их и относятся

к нему с отвращением и окружают его бесчисленными оскорблениями

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8