Февральская Буржуазно-Демократическая Революция 1905 года

Меньшевистский план создания абсолютно новой власти также невозможен. Надо

искать что-то реальное. Надо разделить власть между представителями

династии и Думой. Так лидер российской буржуазии отказывался сделать даже

полшага навстречу народной революции в момент, когда уже наметился ее

успех.

Милюков лишь разозлил левых. Дзюбинский, выступая во второй раз,

предложил немедленно объявить Государственную думу Учредительным собранием,

чтобы от имени народа создать именно новую власть. Его поддержал трудовик

Н. О. Янушкевич и даже кадет князь С. П. Мансырев. С другой стороны, В. В.

Шульгин призывал сохранять осторожность и утверждал, что члены Думы не

могут быть во всем солидарны с восставшей частью населения. “Разве вы не

видели, – говорил он, – что они носили плакаты “Долой войну!”, “Да

здравствует демократическая республика!””

На голосование Родзянко поставил четыре предложения: передать власть

совету старейшин, образовать особый комитет, объявить Думу Учредительным

собранием, выбрать комиссию, которой передать организацию власти.

Большинство высказалось за то, чтобы совет старейшин избрал особый комитет.

Милюков и Родзянко надеялись, что через этот комитет им удастся вести

переговоры со старой властью. Через 20 минут был избран “Комитет

Государственной думы для водворения порядка в Петрограде и для сношений с

учреждениями и лицами”. Ничто в его названии не указывало на желание Думы

взять власть в свои руки. При любом повороте событий Дума могла не

опасаться репрессий. Ближайшей же задачей объявлялось водворение порядка в

столице, то есть как раз то, чем пытались с 23 февраля заниматься и царские

власти. Все это показывает, насколько далеки были восторженные надежды

малосознательной части мелкобуржуазного населения России на Государственную

думу от реальности, насколько пропитались руководители буржуазной оппозиции

духом соглашательства с самодержавием. В состав комитета вошли Родзянко,

Некрасов, Коновалов, Дмитрюков, Керенский, Чхеидзе, Шульгин, Шидловский,

Милюков, Караулов, В. Н. Львов и Ржевский. Фактически это было бюро

Прогрессивного блока, в которое теперь входили еще и главы фракций

трудовиков и меньшевиков. Но так или иначе, во второй половине дня

Государственная дума создала свой политический командный центр, который

получил полномочия для вступления в контакт как с представителями старой

власти, так и с революционерами, что закрепляло за Таврическим дворцом

место одного из центров всей революции.

Окончательно оно было установлено после создания во дворце еще одного

центра – Петроградского Совета рабочих депутатов. Память о Петербургском

Совете рабочих депутатов 1905 года, фактически проявившем себя как один из

органов революционной власти, жила в сознании пролетариата столицы.

Разговоры о необходимости возрождения Совета возникали в любой момент

обострения политической ситуации в столице. Так было и в момент июльских

боев 1914 года, и осенью 1915 года, и в 1916-м. Большевики по совету Ленина

всякий раз разъясняли массам, что создание Совета целесообразно только в

момент вооруженного восстания против царизма.

Идея об образовании Совета вновь возникла в первые дни Февральской

революции. Зачатками его были временные стачечные комитеты, созданные на

предприятиях 24–25 февраля большевиками и членами других социалистических

партий. 25 февраля разговор о необходимости выбирать депутатов в

Петроградский общегородской Совет шел и на информационных собраниях

представителей подпольных организаций. Но полицейские аресты, расстрел

демонстраций 26 февраля прервали эти попытки. Снова вопрос об организации

Совета встал уже только в момент восстания 27 февраля 1917 года.

Большевики верно оценили задачу создания Совета в утренние часы этого

дня. Об этом свидетельствует приводившаяся выше листовка, призывавшая

посылать депутатов для организации Совета на Финляндский вокзал. Но

события повернулись независимо от волн большевистских организаторов так,

что Финляндский вокзал весьма быстро утратил роль центра восставших солдат

и рабочих. Этим центром стал, как мы знаем, Таврический дворец. В то время

как большевики сражались на улицах, вместе с восставшим народом захватывали

опорные пункты царизма, меньшевики, заняв комнаты в Таврическом дворце,

провозгласили создание Петроградского Совета. Там между двумя и тремя

часами дня была сделана практическая попытка создания Петроградского

Совета. Исходила она от меньшевиков.

Когда дворец был захвачен народом, лидеры меньшевистской фракции

Государственной думы вместе с гвоздевцами-оборонцами, солдатами и рабочими

захватили большие комнаты Таврического дворца (помещения финансовой и

бюджетной комиссий Думы). Вместе с “социалистами” и журналистами,

самостоятельно проникшими во дворец, они предложили немедленно создать из

присутствовавших Временный исполнительный комитет Петроградского Совета

рабочих депутатов. Это предложение было с энтузиазмом принято. Во временный

Исполком Совета вошли К. А. Гвоздев, Б. О. Богданов, Н. С. Чхеидзе, М. И.

Скобелев, меньшевики, меньшевик-интернационалист К. С. Гриневич,

внепартийные “социалисты” Н. Ю. Капелинский и франко-русский,

внефракционный социал-демократ Н. Д. Соколов, бундовец Г. М. Эрлих. Сразу

же решено было выпустить воззвание к рабочим с призывом выбирать депутатов

и направлять их в Таврический дворец. Создав организационную ячейку Совета,

меньшевики, а они преобладали во Временном исполкоме, сумели перехватить

инициативу в организации Петроградского Совета из рук большевиков, истинных

руководителей рабочего движения. В сотнях экземпляров да ротаторе была

размножена листовка, которую вскоре читали во многих районах города.

Двукратное упоминание в этой листовке Государственной думы должно было

закрепить в сознании революционных масс связь между революцией и Думой,

между революцией и Таврическим дворцом. В соответствии с листовкой на

многих предприятиях или прямо на улицах в колоннах рабочих проводились 27

февраля во второй половине дня выборы в Петроградский Совет. Для многих

большевиков, увлеченных уличной борьбой, листовка о выборах, подписанная

Временным исполнительным комитетом, оказалась полной неожиданностью, как и

сами выборы. А. Г. Шляпников позднее вынужден был признать: “Наши товарищи

увлеклись боевыми задачами и упустили выборы”. Все это сказалось в

последствии на политической позиции Совета, и особенно его руководства.

Во второй половине дня и вечером 27 февраля в городе шло восстание на

Петроградской стороне. Хотя гарнизон Петропавловской крепости еще хранил

верность царскому правительству, но по соседству с ним революционные силы

действовали весьма успешно. Присоединился к революции запасный

автобронедивизион, вернее, его автомастерские, располагавшиеся на Малой

Дворянской, 19. Солдаты вывели несколько броневых машин на улицы, чем

значительно усилили мощь восставших. На огромных машинах, носивших имена

“Олег”, “Ярослав”, “Святослав”, краской написали крупные буквы: РСДРП.

Солдаты запасных автобронемастерских захватили особняк бывшей царской

фаворитки и морганатической супруги одного из великих князей балерины М. Ф.

Кшесинской. Рабочие потребовали также открыть ворота Кронверкского

арсенала, расположенного напротив Петропавловской крепости, на другом

берегу Заячьей протеки. Рабочие Петроградского, Выборгского и других

районов сумели вынести из “Арсенала” 40 тысяч винтовок и 30 тысяч армейских

револьверов. Оружие было немедленно роздано рабочим-дружинникам и

составило основу для вооружения рабочей милиции и Красной гвардии на весь

период мирного развития революции вплоть до июльских дней. Тут же на

Петроградской стороне рабочие и солдаты штурмовали полицейские участки,

Петроградский район, вслед за Выборгским и Литейным, стал третьим районом

города, перешедшим в руки восставших (за исключением Петропавловской

крепости). Среди зданий, захваченных рабочими и солдатами, было и

охранное отделение на Мытнинской набережной, где были освобождены из-под

ареста члены ПК А. К. Скороходов, А. Н. Винокуров и Э. К. Эйзеншмидт.

Василеостровский район находился еще под контролем царских властей.

Сильные заставы на Биржевом и Тучковом мостах изолировали остров от

Петроградской стороны. Под контролем находились и мести через Большую Неву.

180-й пехотный запасный полк и паласный батальон гвардии Финляндского

полка, дислоцировавшийся на Васильевском острове, сохраняли верность

правительству. Рабочие района вели агитацию среди солдат этих полков.

Происходили и стычки с полицией. В частности, вооруженные рабочие

разгромили 2-й Василеостровский участок. Адмиралтейская часть напротив

Васильевского острова на левом берегу Невы также в основном все еще

находилась под контролем правительства. Исключение составляли казармы

Кексгольмского полка. Но здесь под сильной охраной еще действовали и само

царское правительство в Мариинском дворце, штаб Петроградского военного

округа, градоначальство, Главный, генеральный и Морской генеральный штабы,

большинство министров. На рабочих окраинах: в Невском и Обуховском

районах, в Петергофском и Нарвском – практически контроль принадлежал

рабочим. Разнесся слух, что в Нарвских воротах находится полицейский

архив. Путиловцы подожгли внутренность ворот. Однако вскоре выяснилось,

что бумаги, хранившиеся внутри ворот, безобидны. Это был архив городской

думы с екатерининских времен. Но пожар потушить уже было нельзя. Запылали

полицейские участки. Большой пожар охватил полицейскую часть на углу

Гороховой улицы и Загородного проспекта как раз напротив того дома, где еще

недавно жил Распутин. Рабочие и солдаты захватили небольшую тюрьму в

Казачьем переулке и выпустили находившихся там заключенных. Была захвачена

около Нарвских ворот военная гауптвахта – солдаты-заключенные, многим из

которых грозил военно-полевой суд и расстрел, были освобождены.

К вечеру успех восстания стал очевиден, но чем ближе к центру города,

тем сильнее становилась неразбериха в расположении сил революции и

контрреволюции. Островами высились казармы воинских частей, еще сохранявших

верность правительству. Отсюда солдат уже не посылали в заставы, а наглухо

запирали за воротами, перед которыми стояли сильные караулы. А совсем рядом

рабочие открыто праздновали свою победу. Началась ловля полицейских, многие

из которых спешно переодевались в гражданское платье и пытались скрыться.

С наступлением темноты усилилась случайная стрельба. Кое-где воздух

разрывали пулеметные очереди. Это полицейские пытались устраивать засады. В

половине шестого вечера солдаты привели в Таврический дворец бывшего

министра юстиции Щегловитова, в это время являвшегося председателем

Государственного совета. Он был передан в руки Родзянко. Так председатель

низшей палаты российского “парламента” вынужден был взять под арест

председателя верхней палаты. Щегловитов, “Ванька-Каин”, как звали его за

жестокость в народе, стал первым узником Таврического дворца. Однако далеко

не последним. Скоро сюда стали приводить министров, генералов, чиновников,

полицейских. Так вопреки воле депутатов Государственной Думы Таврический

превращался в штаб настоящей народной революции.

Генерал Хабалов телеграфировал в ставку в 12 часов, что воинские части

гарнизона отказываются “выходить против бунтующих”. Но военный министр М.

А. Беляев в своей телеграмме, отправленной в 13 часов 15 минут, представлял

дело так, что волнениями охвачены только некоторые части и что он подавит

их “беспощадными мерами”. Князь Голицын забрал назад свою отставку, как

только к нему на квартиру приехали военный министр Беляев и Хабалов.

Правда, Хабалов был уже сломлен и подавлен событиями и, по свидетельствам

очевидцев, находился в тяжелом моральном состоянии. Беляев вынужден был

фактически назначить ему замену в лице генерала М. К. Занкевича. До четырех

часов дня отсюда Голицын, Беляев и Занкевич отдавали по телефону приказы

полиции и войскам. Но связь становилась еще более ненадежной.

Решено было в 17 часов собраться всем в Мариинском дворце. По пути

Беляев заехал в градоначальство на Гороховой, 2. Военные и полицейские

начальники, собравшиеся там, были в растерянности. Особое беспокойство

вызвало сообщение о том, что посланный еще Хабаловым довольно большой отряд

гвардейской пехоты, кавалерии и артиллерии, численностью до 2 тысяч

человек, сумел дойти только до Литейного проспекта. А там завяз в плотной

людской массе и вскоре буквально растаял. Командир его, полковник

Преображенского полка А. П. Кутепов чудом добрался до градоначальства. Сюда

же прибыл и командир гвардейского флотского экипажа великий князь Кирилл

Владимирович. Он посоветовал Беляеву для “успокоения” немедленно сообщить

об отставке министра внутренних дел Протопопова. Прибыв в Мариинский

дворец, Беляев незамедлительно поставил в известность об этом министров.

Прямо в присутствии Протопопова, которого многие из министров считали

виновным во всем, что происходило сегодня в столице, решили его сменить –

причиной выставить его внезапную “болезнь”. По приказу князя Голицына

генерал Тяжельников напечатал извещение о болезни Протопопова и о замене

его заместителем министра – “товарищем”, как тогда говорили. Протопопов

протестовал, но вынужден был смириться. Он поднялся и ушел, громко бормоча:

“Я застрелюсь, господа! Я сейчас же застрелюсь!” Никто не обращал больше на

него внимания. Протопопов уехал, намереваясь просить поддержки в Царском

Селе у императрицы.

В 18 часов из Мариинского дворца за подписью Голицына пошла телеграмма

в Могилев Николаю II ней содержалась просьба объявить Петроград на осадном

положении, назначить во главе “оставшихся верными войск” популярного

генерала из действующей армии. Правительство признавалось, что оно не в

силах справиться с создавшимся положением и предлагает самораспуститься, с

тем, чтобы царь назначил новым председателем “лицо, пользующееся общим

довернем”, и составил “ответственное министерство”. Таков был бесславный

конец царского правительства.

В 19 часов 22 минуты Беляев телеграфировал начальнику штаба верховного

главнокомандующего генералу Алексееву, что положение “весьма серьезное”,

военный мятеж оставшимися верными частями “погасить пока не удается”,

многие из них присоединяются к мятежникам. Военный министр спешно просил

прислать с фронта надежные части, притом в достаточном количестве. В это

время в Думе решено было направить делегацию комитета в составе Родзянко,

Некрасова, Савича и Дмитрюкова для переговоров с князем Голицыным и великим

князем Михаилом Александровичем. Последний, намечался и гучковскими

заговорщиками, и руководством Прогрессивного блока Государственной думы в

регенты при малолетнем Алексее Николаевиче в случае удачи переворота в

любой форме. Особенно прочные контакты имел младший брат Николая II с

председателем Думы Родзянко.

Собрались в доме военного министра Беляева на Мойке, 67. Там была и

делегация, и князь Голицын, приехавший из расположенного неподалеку

Мариинского дворца, и великий князь. Представители Думы требовали, чтобы

Михаил Александрович немедленно объявил себя диктатором в Петрограде (эту

идею высказывали на “частном совещании” Думы и Некрасов и Савич), уволил бы

своей властью старый совет министров и объявил бы о создании

“ответственного министерства”. Голицын согласен был уступить свое место

другому, но требовал, чтобы кем-нибудь из представителей верховной власти

было сделано соответствующее распоряжение, чтобы не получилось, что

правительство ушло в отставку “самовольно”. Если бы это сделал Михаил

Александрович, то Голицын не возражал бы. Но Михаил долго упирался. Он

боялся своего старшего брата. И вполне основательно. Он хорошо помнил, как

тот несколько лет не признавал его морганатического брака. Мягкий характер

Михаила делал для него крайне затруднительным принятие любого определенного

решения, тем более так тесно связанного с судьбами всей страны. Только в

девятом часу вечера он согласился. Отправлена была по прямому проводу

телеграмма в ставку от имени Михаила Александровича, в которой тот просил

брата пойти навстречу Думе: уволить нынешних министров и назначить новым

премьер-министром князя Г. Е. Львова. Николай II не пожелал подойти к

аппарату. Через генерала Алексеева он передал о своем отказе принять

предложения Думы. Голицын же до получения ответа на собственную телеграмму

с просьбой об отставке также отказывался формально объявлять об уходе

правительства. К 21 часу делегация комитета ни с чем вернулась в

Таврический дворец.

Пока лидеры Прогрессивного блока занимались этим политическим торгом с

представителями царской власти, подлинные руководители рабочих – большевики

решили публично заявить о нуждах революционных масс, тем более что

Временный исполнительный комитет Петроградского Совета в своем первом

обращении к массам ничего не сказал о политической цели движения. Еще днем

27 февраля большевики Выборгского района составили проект обращения к

народу и передали его представителям Русского бюро ЦК РСДРП(б). А. Г.

Шляпников и В. М. Молотов отредактировали текст и утвердили его в качестве

манифеста ЦК РСДРП “Ко всем гражданам России”.

“Граждане! – говорилось в манифесте, который был отдан в печать

поздно вечером 27 февраля и вышел в свет утром 28-го. – Твердыни русского

царизма пали. Благоденствие царской шайки, построенное на костях народа,

рухнуло. Столица в руках восставшего народа. Части революционных войск

стали на сторону восставших. Революционный пролетариат и революционная

армия должны спасти страну от окончательной гибели и краха, который

приготовило царское правительство. Громадными усилиями, кровью и жизнями

русский народ стряхнул с себя вековое рабство. Задача рабочего класса и

революционной армии – создать Временное революционное правительство,

которое должно встать во главе нового нарождающегося республиканского

строя”.

В числе “задач такого правительства манифест говорил о временных

законах, защищавших все права и вольности народа, о конфискации помещичьих

земель, введении восьмичасового рабочего дня, созыве Учредительного

собрания”. Необходимо было обеспечить продовольствием население и армию,

подавить всякие противонародные контрреволюционные замыслы “гидры реакции”.

Немедленной и неотложной задачей Временного революционного правительства

должно было, по мнению большевиков, стать установление связи с

пролетариатом воюющих стран для немедленного прекращения войны. Манифест

обращался к рабочим фабрик и заводов, а также к восставшим войскам с

призывом немедленно выбрать “своих представителей во Временное

революционное правительство, которое должно быть создано под охраной

восставшего революционного народа и армии”.

Манифест ЦК РСДРП призывал к открытой борьбе с царской властью и ее

приспешниками, к необходимости “брать в свои руки дело свободы”, по городам

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9