Анархическое движение в Мексике

Обре-гоном; «социалистические губернаторы» оказывали нажим на

оказавшегося в тупике президента, чтобы тот сделал своим преемником

Кальеса, а не де ла Уэрту. Проаль, которого в его квартале и на митингах

синдиката окружали вооруженные сторонники, был неприемлем для местных

властей, которым не хватало военной силы.

В результате стачки съемщиков, массовых демонстраций и действий «групп

самообороны» вооруженных съемщиков уровень арендной платы

стабилизировался, а во многих районах города даже упал. В мае Проаль и

Синдикат съемщиков почувствовали, что потенциал их движения еще больше

нарастает. Урсуло Гальвану было поручено мобилизовать крестьян в качестве

первого шага к созданию еще более мощной массовой «антиполитической»

организации трудящегося класса.

9 мая состоялась давно запланированная и крупнейшая демонстрация. Проаль

объявил, что победа над собственниками - это только начало. Теперь

синдикат намеревался добиться установления сниженных и твердых цен на

основные продукты питания и одежды. В тот же день в город вступили

федеральные войска, но не приступили к действиям. С этого момента новая

кампания синдиката тормозилась конфликтами в директорате между

«антиполитическим» анархистским большинством и членами Мексиканской

компартии, которые настаивали на участии движения в местной и

национальной политической кампании. Результатом спора стал уход

коммунистов и публичное заявление Проаля 30 июня о том, что синдикат

съемщиков остается «революционным, антиполитическим и подлинно

коммунистическим».

5 июля съемщики готовились начать кампанию за стабилизацию и сокращение

цен на продукты питания и одежду. Многотысячная демонстрация началась под

дождем, который вскоре перешел в потоп. Толпа рассеялась, а Проаль, его

товарищи и охранники направились в штаб-квартиру синдиката. Ночью здание

было окружено и захвачено войсками. Представители синдиката были

застигнуты врасплох. Перестрелка была интенсивной, но неравной.

На следующий день симпатизировавшая владельцам местная газета «Эль

диктамен» сообщала, что были убиты один полицейский и несколько членов

союза, 5 солдат и 10 членов союза ранены. Проаль был арестован, брошен в

тюрьму в Мехико, а затем выслан. В 1924 г. после окончания срока

полномочий Обрегона, а затем в 1926 г. сильно сократившийся в размерах

союз съемщиков опубликовал, ссылаясь на «независимое расследование», свои

оценки: «свыше 150 убитых» и 141 арестованный или временно задержанный за

«смуту и убийства». Многие обозреватели на-зывают средние цифры (...).

Гальван возглавил знаменитую «Лигу аграрных общин и синдикатов штата

Веракрус», основанную в марте 1923 г. Впоследствии он отказался от

анархизма, стал убежденным марксистом и поддерживал губернатора Техаду.

Во второй половине 1923 г. сцена действий CGT переместилась в район

Орисабы. 20 июня Энрике Флорес Магон написал обращение к бастующим

текстильным рабочим Орисабы и призвал их использовать в борьбе силу.

Владельцы предприятий в Орисабе и Веракрусе объявили локаут. Ответом

стала всеобщая стачка, поддержанная CGT и СROM. Стачки, акты саботажа,

локауты, а затем и конфликты между рабочими распространились по всей

промышленной зоне района и продолжались месяцы. CROM и CGT боролись за

контроль, поселения бастующих, по вопросам идеологии.

15 сентября CGT вступила в анархо-синдикалистскую Международную

ассоциацию трудящихся (М.А.Т.) и объявила о планах созвать 3-й

национальный конгресс. Он состоялся в январе 1924 г. Апогей наступил,

когда был зачитан доклад об исследовании текстильных предприятий,

закрытых в Федеральном округе. Владельцы утверждали, что закрытие на

короткий срок объяснялось нехваткой материалов из-за всеобщей стачки в

Веракрусе. Доклад CGT, подготовленный Хосе Валадесом, (...) утверждал,

что на многих предприятиях есть запасы материалов, которых хватит на 3

месяца, и рекомендовал рабочим в свете плохого управления со стороны

владельцев, взять в свои руки контроль над предприятиями. Национальный

конгресс CGT одобрил доклад. Локауты продолжались.

3 марта представители CGT встретились с владельцами текстильных фабрик

Федерального округа и заявили, что заводы должны оставаться открытыми или

рабочие захватят их. Владельцы попросили об отсрочке, чтобы подготовить

ответ, и встреча была отложена. 8 марта генерал Мануэль Перес Тревиньо

заверил, что дело текстильных фабрикантов - «правое», и на следующий день

правительство Федерального округа послало войска для охраны текстильных

фабрик от захватов со стороны рабочих. Спор продолжался всю весну и

начало лета, сопровождаясь серьезными стачками и временами вспышками

насилия. В конце концов, 2 лидера синдиката текстильных рабочих CGT Отило

Венсес и Сиро Мендоса были приглашены правительственным арбитражем на

встречу с 2 представителями промышленников. Конфликт был разрешен, и

текстильные фабрики Федерального округа жили в условиях относительного

мира, пока организаторы текстильных рабочих CROM не бросили вызов

гегемонии CGT примерно год спустя.

Администрация Кальеса вступила в должность в 1924 г. и еще более открыто

стала действовать вместе с CROM против CGT. 2 декабря Моронес был

назначен секретарем правительства по вопросам промышленности, торговли и

труда. Престиж Моронеса и открытая поддержка CROM со стороны

правительства придавали ей привлекательность в глазах многих рабочих и

служащих. В декабре 1924 г. правительство приняло важное трудовое

законодательство, ук-реплявшее позиции CROM и подрывавшее позиции CGT.

Два закона, проведенные в этом месяце при поддержке Мо-ронеса и Кальеса,

предусматривали, что на каждом предприятии мог быть признан только один

профсоюз, который обладал на нем наибольшим представительством среди

рабочих. Новые законы были популярны среди рабочих, поскольку

предоставляли коллективу права в трудовых спорах и гарантировали

безопасность бастующих. Более крупная и официально поддержанная CROM явно

извлекала выгоду из новых законов. За 2 года 1925-1926 гг. число членов в

CROM, по ее собственным данным, выросло с 1,2 миллионов до 2 миллионов. В

действительности же их было, веро-ятно, около 100 тысяч, то есть всего в

2 раза больше, чем в CGT. Коллективные переговоры CGT и забастовочные

действия оппозиционных меньшинств или тех, кто просто заявлял о поддержке

большинства CROM теперь были нарушением федеральных законов. 28 января

1925 г. Моронес и его правительственный секретариат по делам промыш-

ленности, торговли и труду назначили официальных лиц, призванных

выполнять в различных штатах и в Федеральном округе роль наблюдателей,

примирителей и арбитров в трудовых конфликтах. Более 2/3 из них были

членами CROM. Созданные в соответствии с законом новые правительственные

комиссии по трудовым отношениям - «хунты примирения и арбитража» -

находились под контролем ведомства Моронеса. Они приобрели большое

значение, по-стоянно принимая решения в трудовых конфликтах в пользу CROM

и обычно занимая враждебную позицию (...) в отношении CGT. В 1925 г. CGT

сталкивалась с соединенной атакой CROM и правительства в Федеральном

округе, поставившей под угрозу ее существование.

Волнения начались с серии судебных споров, которые привели к физическим

нападениям и, наконец, к тому, что во время празднования 1 мая снайпером

была убита женщина-член CROM. В то время как было заявлено о причастности

нескольких видных лидеров синдикатов CGT, конфедерация провела свой 4-й

национальный конгресс 4-10 мая. Декларации конгресса подстегнули

ситуацию. Были провозглашены новые кампании. Во-первых, CGT выступила за

6-часовой рабочий день как средство борьбы с безработицей. Во-вторых, она

обновила стойкую поддержку мексиканскими анархистами аграрному движению и

потребовала полного и немедленного распределения помещичьей земли среди

крестьянства. Более того, она критиковала правительство за недостаточную

активность в этом вопросе. Раннее в том же году региональные группы CGT

выразили свою поддержку далеко идущего плана аграрной реформы,

предложенного бывшим членом «Дома рабочих мира» и сапатистом, а теперь -

депутатом парламента Антонио Диасом Сото-и-Гамой. Мексиканский парламент

отверг предложения Диаса Сото-и-Гамы. Правительственный секретарь по

вопросам развития и сельского хозяйства Луис Леон сердито отреагировал на

предложения «красных» из CGT, заявив, что они «требуют новой революции».

По его словам, режим Кальеса всегда дает возможность осуществить

земельную реформу по закону. В других решениях конгресс CGT призвал к

созданию «рационалистических школ» и к «прямому действию»; он отверг

легитимность, честность и авторитет «хунт примирения», где господствовал

Моронес. Прямая конфронтация была неизбежна.

7 июля владельцы текстильных предприятий Ла-Абеха, Ла-Магдалена и Ла-

Ормига в районе Сан-Анхель - Контрерас в Федеральном округе, где была

сильна CGT, официально запросили местную «хунту примирения» обсудить

«исправленные ставки зарплаты». Решение «хунты» было не в пользу рабочих

из CGT с этих заводов, и это побудило мощную Всеобщую федерацию рабочих

текстильной отрасли, входившую в CGT, заявить о том, что она «не признает

авторитет хунты примирения и арбитража Федерального округа». 14 июля

национальное правительство подало в суд на CGT по обвинению в проведении

незаконной стачки на Ла-Ормига, организации помех рабочим, не входящим в

профсоюзы или принадлежащим к CROM, войти на Ла-Магдалену и в проведении

незаконных рабочих митингов внутри Ла-Магдалены.

20 июля волна насилия сотрясла район текстильных фабрик Сан-Анхель -

Контрерас. Банды членов CROM (неко-торые из них были вооружены) напали на

рабочих CGT на улице около фабрик, по меньшей мере одна работница-член

CGT была убита. Вспыхнули уличные бои между «красными» из GGT и

«желтыми», как они называли сторонников CROM. В августе «хунта

примирения» объявила, что если большинство рабочих на той или иной

фабрике не состоят в профсоюзах, ни один профсоюз не может представлять

их. Это было ударом по CGT, имевшей поддержку большинства из профсоюзно-

организованных рабочих текстильных предприятий района Сан-Анхель -

Контрерас и вообще Федерального округа, но страдавшей от постоянной

текучести рабочих на фабриках, в результате чего доля ее членов часто

падала ниже 50%. Хунта получила отпор, когда CGT и владельцы текстильного

предприятия Сан-Антонио-де-Абад договорились о предотвращении стачки в

обмен на неприем на работу рабочих, не входящих в профсоюзы.

В сентябре CGT подтвердила свой отказ признавать «хунту примирения». В

ответ агентство секретариата по делам промышленности, торговли и труда

объявила CGT вне закона, а все ее стачки - нелегальными. Конфликт

продолжался в октябре, когда CGT отказалась участвовать в организованном

Моронесом съезде текстильной промышленности под эгидой его секретариата.

CGT заявила, что ее позиция - «отказ от сотрудничества с политиками». В

ноябре на Ла-Магдалене вспыхнули насильственные столкновения между

вооруженными членами CGT и членами CROM, принятыми владельцами на работу.

CGT объявила «всеобщую стачку» входящих в нее текстильных рабочих в

поддержку своего требования изгнать членов CROM. Стачка сопровождалась

насилием и привела к столкновениям между двумя профцентрами.

Поворотный пункт наступил 17 декабря, когда правительство направило

конную полицию против пикетов CGT, размещенных вне предприятий. Линии

пикетов были прорваны и разогнаны. CGT протестовала и организовала

спорадические остановки работы в Федеральном округе, хотя и тщетно. В

январе 1926 г. 50 членов CGT были уволены с Ла-Магдалена, и на фабрике

были размещены правительственные войска, чтобы защитить рабочих из CROM и

само предприятие. Через несколько дней владельцы предприятия (...)

закрыли его, оставив без работы 300 человек. CGT протестовала, и

предприятие было снова открыто при некотором увеличении персонала,

входящего в CROM.

Борьба в текстильной промышленности Сан-Анхель - Контрерас мало изменила

баланс сил между профсоюзами. CROM отвоевала несколько позиций, но

проявила свою коррумпированность. Профсоюз текстильных рабочих остался

одним из самых крепких в CGT, сравнительно крупным, боевым, но

вынужденным вести оборонительные бои. На территориях, более удаленных от

района Мехико и бастионов CGT, CROM было гораздо проще.

На протяжении 4 лет правления режима Кальеса штаб-квартиры CGT и ее

синдикатов подвергались бомбовым атакам, поджогам, взломам, нападениям,

члены организации часто арестовывались. Лишь сохранение агрессивного духа

и состояния «Центра либертарного синдикализма» позволяло CGT удерживать

число своих членов на уровне около 60 тысяч. Однако она оставалась в

обороне, членских взносов не доставало для того, чтобы содержать постоян-

ный конторский персонал. Однако оборонительная борьба CGT, вероятно, дала

свои результаты. Так или иначе, в 1926 г. межпрофсоюзные столкновения

сократились, поскольку CROM отказалась от попыток проникнуть в зоны кон-

троля CGT и обратилась к организации тех секторов городских трудящихся,

которые еще не имели профсоюзной орга-низации. (...)

CGT оставалась неустрашимой перед лицом невзгод. В середине июля 1926 г.

собрался ее 5-й мексиканский регио-нальный конгресс. Среди наиболее

крепких, боевых и старейших анархо-синдикалистских синдикатов,

представленных на съезде, были союзы текстильщиков, рабочих транзитной

компании, Арсенала, пекарей, работников телефонной компании. Все эти

группы установили рекорды длительности революционных рабочих действий;

некоторые из них выступали еще в первых стачках «Дома рабочих мира». На

сцене оставались такие давние анархо-синдикалистские лидеры, как Рафаэдь

Кинтеро и Родольфо Агирре, подписавший судьбоносный пакт между «Домом» и

конституционалистами в Веракрусе во время революции, Луис Араиса,

сыгравший видную роль во время всеобщей стачки 1916 г. В руководстве

съездом участвовали также Валадес и Араос-де-Леон. Собрание единодушно

объявило окончательной целью CGT анархистский коммунизм. Оно подтвердило

членство в анархо-синдикалистской М.А.Т. (...) Были созданы специальные

комитеты, чтобы добиваться от национального правительства и правительств

штатов (...) «политических заключенных». Съезд вновь призвал к аграрной

реформе и объявил о создании специального крестьянского оргкомитета.

Наконец, он провозгласил «решительно и верно следовать путем к социальной

революции и анархистскому коммунизму, проложенным Михаилом Бакуниным» и

поручил своим членам распространять в массах соответствующие идеи.

В 1927 г. главные усилия CGT были направлены на забастовочную поддержку

своего боевого синдиката рабочих-нефтяников в Тампико и бастующей

независимой конфедерации железнодорожников, которая в период апогея своей

активности в феврале стала больше известна как «Конфедерация работников

транспорта и сообщения». 9 февраля CGT призвала к «всеобщей стачке» своих

членов в Федеральном округе в поддержку железнодорожников.

Железнодорожные рабочие до этого участвовали в стачках CGT, в том числе в

насильственной стачке текстильщиков 1922 г. и столь же мощной стачке

транзитников 1923 г. «Всеобщая стачка» способствовала вспышке эмоций со

всех сторон, но не привела к разрешению конфликта. Забастовка

продолжалась еще месяц. Стачка нефтяников Тампико быстро углубилась,

когда президент Кальнс послал войска для «защиты» имущества компании.

Солдаты были вовлечены в перестрелки, рабочие отвечали актами саботажа

(...).

В 1928 г., несмотря на сохраняющиеся анархо-синдикалистскую риторику и

членство в М.А.Т., начала проявлять признаки спада настроения и

изнашивания революционного пыла. Несмотря на волну стачек весной,

организованных CGT и CROM и увенчавшихся четырехмесячным параличом

текстильной фабрики Рио-Бланко и серьезной стачкой CGT в августе на

телефонной компании Эриксона, наиболее важными событиями, с точки зрения

анархо-синдикализма, были начавшийся дрейф CGT в сторону соглашения с

правительством и коллапс CROM.

Последнее событие произошло в конце 1928 г. после длительного и временами

ожесточенного противоборства ме-жду Моронесом и его сторонниками из CROM,

с одной стороны, и Обрегоном и его последователями, с другой. Расхождения

между надеявшимся на пост президента Моронесом и Обрегоном обострились в

1927 г., когда группа про-обрегоновских профсоюзников собралась в

Сальтильо и разработала (...) стратегию смещения Моронеса с поста лидера

CROM. После того, как Обрегон был убит религиозным фанатиком 17 июля 1928

г., некоторые из его потрясенных сторонников стали говорить, что Моронес

по меньшей мере «интеллектуально и морально ответственен» за это убийство

(...) В знак протеста против этой критики Моронес 21 июля (...) подал в

отставку с поста секретаря по вопросам промышленности, торговли и труда.

Двое других сторонников CROM и Трудовой партии, Гаска и Эдуардо Монеда,

также ушли с правительственных постов (...). Отставка Моронеса была

стратегической ошибкой. Она подорвала его престиж и удалила его из узкого

круга носителей правительственной власти. В конечном счете, это (...)

привело к раз-рушению CROM. В августе газеты в Федеральном округе впервые

подвергли критике CROM и рабочие, входившие в синдикаты CROM, стали

покидать ее.

Моронес вступил в конфликт с (уходящим, - прим. перевод.) президентом

Кальесом, когда временным президентом (вместо убитого Обрегона, - прим.

перевод.) был назначен Эмилио Портес Хиль. Моронес выступил против этого

выбора и совершил ряд шагов, заставивших «сильного человека» Кальеса

выбирать между своим бывшим союзником Моронесом и кандидатом,

поддержанным созданной лично самим же Кальесом новой Национально-

революционной партии. (...) Кальес не пошел на риск развала своей партии

и утраты воплощенных в ней политического контроля и стабильности. Он

поддержал Портеса Хиля.

В декабре 1928 г., когда стало известно о позиции Кальеса, профсоюзы

CROM, начиная с лидеров, наиболее оппозиционных по отношению к Моронесу,

стали в массовом порядке покидать организацию. К середине 1929 г. CROM,

созданная на основе правительственной поддержки, стала распадаться. Ее

политическая и арифметическая гегемония в мексиканском рабочем классе

была сломана. Большинство профсоюзов, вышедших из CROM, стали

независимыми или создали местные союзы (...) при поддержке правительства.

Некоторые из наиболее радикальных бывших синдикатов CROM присоединились к

CGT, увеличив еее ряды на 20 тысяч членов - до 80 тысяч. Президент Портес

Хиль, хотя и отрицал намерение сломить Моронеса и CROM, не сделал ничего,

чтобы остановить коллапс огромной конфедерации. Напротив, CGT,

исторический соперник СROM, ощущал меньшие нападки со стороны

правительства, чем когда-либо за свою историю.

В 1929 г. CGT, казалось, утратила ориентиры. Огромное большинство из ее

80 тысяч членов находились в Федеральном округе, а руководство переживало

(...) период наиболее гармоничных отношений с правительством. Ввиду

очевидно возросшей мощи и стабильности правительства многие из старых

лидеров CGT теперь были согласны с новыми членами, пришедшими из CROM,

что прямое действие, анархия и революционный синдикализм нереалистичны.

Отказ некоторых лидеров от их анархо-синдикалистских позиций следует

понимать в контексте длительных и обескураживающих репрессий против CGT.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8