Журналистика конца XIX века

1883 года.

В эти годы Чехов создает несколько литературных портретов своих

«коллег», главным образом провинциальных журналистов, каждый раз, имея в

виду крайне низкий общественный вес представителя прессы в 80-е годы. Не

случайно журналист Иван Никитич (рассказ «Корреспондент», журнал

«Будильник» № 20, 21, май 1882 г.), приглашенный на свадьбу, жалкий

конфузливый человек, над которым дико измываются хозяева и гости, после

нескольких рюмок вина на потеху всем присутствовавшим ударился в

воспоминания о своей работе в былые годы: «Прежде что ни писака был, то

богатырь, рыцарь без страха и упрека, мученик, страдалец и правдивый

человек. А теперь? Взгляни русская земля, на пишущих сынов своих и

устыдись! Где вы, истинные писатели, публицисты и другие ратоборцы и

труженики на поприще ...эк...эк...гм гласности? Нигде!!! Теперь все пишут.

Кто хочет, тот .и пишет. У кого душа чернее и грязнее сапога моего, у кого

сердце не в утробе матери, а в кузнице фабриковалось, у кого правды столько

имеется, сколько у меня домов собственных, и тот дерзает теперь ступать на

путь славных путь, принадлежащий пророкам, правдолюбцам да

среброненавистникам».

Презрение к журналистской братии было настолько велико во всех слоях

общества, что ее не только третировали морально, но нередко и физически

расправлялись с ней. Вышвырнуть корреспондента с какого-нибудь приема,

напоить его до потери сознания и гнусно поиздеваться, наконец, просто

избить было не таким уж редким явлением. «Известный велосипедист и летчик

Уточкин, побивший на своем веку не один рекорд, побил и немало журналистов.

То же делал известный клоун Дуров», таково свидетельство одного из

представителей прессы 80-х годов.

Бесспорно, были среди репортеров 80-х-годов и преуспевавшие. За счет

чего? «Заработок хроникеров резко колебался. Одни хроникеры зарабатывали

500-700 руб. в месяц, другие жили на 30 руб.». Обратимся к тем, которые

жили на 500-700 рублей в месяц.

Одним из самых известных репортеров в 80-х годах считался Юлий

Осипович Шрейер (1835-1887 гг.). В молодости он был и офицером артиллерии,

и начальником Виленской телеграфной станции, и председателем цензурного

комитета в Варшаве, и сотрудником Учредительного комитета по устройству

быта крестьян в Царстве Польском. Больше чем кто бы то ни было он имел

право сказать: «Мы все служили понемногу кому-нибудь и как-нибудь». Но

настоящее свое призвание нашел Шрейер в репортерской работе.

Как репортер Шрейер заявил о себе еще в 1870 году. Отправившись на

франко-прусский фронт, он регулярно стал посылать оттуда свои

«корреспонденции с поля битвы». Затем в 1871 году он основал газету

«Новости». Через три года он, однако, оставил редакторско-издательскую

деятельность и целиком переключился на репортерскую работу. В 80-е годы

репортерская слава Шрейера достигла апогея: в атмосфере реакции он

чувствовал себя как рыба в воде.

«Королем петербургских репортеров» называет Шрейера и Александр Чехов.

Шрейер - «король репортеров» и для А. Е. Кауфмана, для известного газетчика-

восьмидесятника. Шрейер умел первым узнавать сенсационную новость, причем

подчас только зоркий глаз Шрейера видел сенсационность в новости, которая

казалась остальным газетчикам рядовой. Только Шрейер мог проникать туда,

куда не мог проникнуть ни один газетчик, например, под видом официанта

попасть на тайный обед акционерного общества. «О Шрейере как о репортере

сложились целые легенды. Рассказывалось, например, что в суде разбиралось

какое-то дело при закрытых дверях. Попасть в зал суда было невозможно. У

дверей стоял судебный пристав. Но Шрейер попал. Он уверил пристава, что он

явился спешно от жены одного из защитников, в доме которого случилось что-

то неладное. Пристав впустил его в залу, но взял с него честное слово, что

он никому не скажет ни слова о том, что увидит и услышит на суде...

Пристав, встретившись потом со Шрейером, горько упрекнул его за то, что он

не сдержал данного слова.

Нужно быть очень наивным человеком, чтобы верить слову журналиста,

спокойно и нисколько не смущаясь ответил Шрейер.

Следовательно, работать, как Шрейер, с таким же размахом и успехом,

мог только человек, отбросивший в сторону понятия о чести и совести. Обман

не считался больше предосудительным средством работы журналиста. Цель -

добывание новостей оправдывала любые средства.

Раздобыв ему одному известную новость, Шрейер шел по редакциям и

предлагал ее, как купец редкий и дефицитный товар, за самую дорогую цену,

то есть по двугривенному за строку.

В прежние времена, чтобы быть хорошим журналистом, нужно было иметь

литературный талант и определенные убеждения. И совсем не обязательным было

обладание физической силой, ловкостью, пронырливостью, быстротой реакции. В

своих «Записках» репортер-восьмидесятник Александр Чехов выставляет такие

требования: «Для того чтобы с успехом заниматься репортажем, нужно быть

молодым, крепким, выносливым и от природы энергичным, сообразительным и

находчивым человеком. Нужно быть везде первым, нужно обладать чутьем и

умением быстро, ориентироваться». Все так. Но следовало бы добавить еще

одно новое качество журналиста-восьмидесятника умение обходиться без

совести. Это качество являлось совершенно необходимым для успеха.

Ни один из преуспевавших в то время журналистов-газетчиков, репортеров

не обошелся без этого нового качества.

Не церемонился с правдой и законами морали, например, и Николай

Александрович Лейкин, с сотрудничеством которого был в значительной степени

связан успех «Петербургской газеты». Пройдя школу Худекова, Лейкин

впоследствии стал матерым бульварным журналистом-строчкогоном.

«Скажи, Николай Александрович, во сколько времени ты можешь написать

сценку? - спрашиваем его.

- Если строк в полтораста, в полчаса напишу».

Развитие капитализма в печати, безусловно, не могло приводить к

возникновению только негативных явлений, даже если учесть, что это развитие

происходило в основном в рамках периода политической реакции.

Следует, например, обратить внимание на возрастание тиражей, на рост

оперативности в освещении газетами политических событий. Среди газетчиков

нового типа не все были негодяями пьяницами, прощелыгами, взяточниками и

вымогателями, лжецами и клеветниками. Были среди них и такие, которые

пытались выстоять против растлевающего влияния законов буржуазной печати,

долго сохраняли демократизм, оппозиционность, а подчас а революционную

идейность. Им жилось нелегко. Они бедствовали и нередко сдавали свои

позиции. Некоторые покидали журналистику и уходили в литературу, если это

им удавалось. Иногда уходили вообще к другим занятиям, ничего общего с

литературным» не имеющим.

Светлым пятном в репортерском мире Москвы был, например, Владимир

Алексеевич Гиляровский (1853-1935 гг.). Как и Шрейер, он считался одним из

королей репортажа. Он всегда был в курсе всех городских событий и всюду

поспевал первым. «На крупный пожар он мчался вместе с пожарной командой.

При раскрытии какого-нибудь убийства, ограбления или крупной кражи, работал

вместе с сыщиками в самых опасных местах, и что бы ни случилось выдающегося

в Москве или на ее окраинах Гиляровский был первый там». При всей своей

необычной вездесущности и оперативности Гиляровский сохранял демократизм

своей позиции, в его материалах нередко звучала резкая обличительность. В

цензурном ведомстве он был на строгом учете, из-за его репортажей на газеты

нередко накладывались различные административные взыскания. Гиляровского

хорошо знала и всегда приветствовала городская голытьба, считая его своим

человеком безусловно, за обличительный тон его заметок и репортажей о

городском дне.

Нельзя сбрасывать со счета и тот факт, что в эти годы зародились

некоторые приемы работы журналистов, некоторые газетные жанры, которые

остаются на вооружении газетчиков до сих пор. Теперь часто пишут о

журналистах, которые меняют профессию на время работы над каким-либо

материалом. При этом традицию перевоплощения газетчика возводят почему-то к

Михаилу Кольцову, считая его репортаж «Три дня в такси» первым весьма

удачным опытом такого рода. Между тем этот прием впервые в России стал

применяться буржуазными журналистами еще в 80-е, годы.

ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ В ПЕЧАТИ 80-х ГОДОВ

О принципах политической дифференциации прессы

Итак, положение печати в рамках периода 80-х годов определялось в

основном влиянием двух факторов политического (наступление реакции) и

экономического (развитие капитализма). Эти два фактора сыграли определяющую

роль и в новой расстановке политических сил в журналистике. В общественно-

политической борьбе намечалась смена действующих сил, возникали новые

течения. Следствием этого явилось возникновение и новых направлений в

журналистике.

Историческая реальность 80-х годов показывает, что на арене

общественно-политической жизни в этот период действовали четыре класса:

помещики как нисходящий класс; буржуазия как класс восходящий и ищущий

путей к политической власти; крестьянство, наиболее многочисленный и

наиболее неоднородный класс; и начинающий быстро развиваться рабочий класс.

Силы этих четырех классов неравномерно распределялись по четырем

политическим лагерям. Монархический лагерь был еще наиболее многочисленным

в него входили дворянство, значительная часть буржуазии, часть

крестьянства. Либеральный лагерь в основном формировался за счет буржуазных

слоев населения, хотя здесь отчасти были и представители дворянской

интеллигенции. Буржуазно-демократический лагерь составляли представители

интеллигенции народнического толка, выражавшие интересы мелкой буржуазии

деревни и города.

Лагерь социал-демократов, который только начал формироваться в этот

период, выражал интересы рабочего класса и беднейших слоев крестьянства.

Исходя из марксистско-ленинского принципа классификации печати, по ее

классово-партийной принадлежности можно указать, таким образом, на наличие

следующих политических направлений в журналистике 80-х годов: дворянско-

монархическое, буржуазно-монархическое, буржуазно-либеральное, буржуазно-

демократическое, революционно-демократическое и социал-демократическое.

Разумеется, для характеристики того или иного издания недостаточно

определить только его классово-партийную принадлежность. Но это главный

признак, и он должен быть назван в первую очередь. Все же остальные

признаки степень консервативности, ориентация на тот или иной читательский

слой и т.д. могут быть лишь в ряду вторичных признаков издания.

К сожалению, эти принципы политической классификации прессы по

направлениям не всегда соблюдаются в нашей научной историко-журналистской

литературе. В наиболее полном советском справочнике «Русская

периодическая печать (1702-1894)» разделы, охватывающие 70-80-е годы,

являются уязвимыми как раз с этой точки зрения. Нельзя сказать, что

характеристики изданий здесь ошибочны, но они слишком разнородны

определяют направление печатного органа в одном случае по одному признаку,

в другом по другому. В этих оценках нередко отсутствует та

систематичность, которая необходима всякому справочнику и которая,

бесспорно, имеется в данном справочнике во многих других отношениях

(обязательное указание выходных данных, периодичности, состава редакции).

Недостаточной точностью страдают, например, такие характеристики в

справочнике, как: «становится самым влиятельным органом реакционной

журналистики» (о «Русском вестнике», стр. 342); «издание велось в

верноподданническом духе» (о журнале «Досуг и дело», стр. 492);

«охранительное издание» (о газете «Современные известия», стр. 501);

«газета монархического направления» (о «России», стр. 652); «беспринципная

газета, прибежище реакции» (о газете «Новое время», стр. 510). Ибо это

указание лишь на принадлежность газет и журналов к тому или иному

политическому лагерю. Между тем, в лагере реакции, в монархическом лагере

обитали и официальные правительственные органы и частные издания, стоявшие

на дворянских позициях, и многие печатные органы, стоявшие на позициях

буржуазных. «Реакционным» и «монархическим» были такие издания, как,

например, «Гражданин», защищавшее интересы помещиков, «Новое время»

Суворина, отражавшее интересы крупного капитала, «Московский листок»

Пастухова, стоявшее на позициях купечества и мелкой буржуазии. Одно дело

издание дворянско-монархическое, другое буржуазно-монархическое различие

было достаточно существенным, чтобы его отметить.

Еще более неточны такие характеристики, как: «журнал консервативного

направления» (о «России», стр. 652) «консервативный орган, уделявший много

внимания религиозно-нравственным темам» (о журнале «Звезда», стр. 671),

«издание прогрессивного направления» (о газете «Приазовский край», стр.

712), так как они не дают представления ни о классовых позициях издания, ни

о его принадлежности к тому или иному политическому лагерю. Консерватизмом

страдали и дворянско-монархические издания; (официальные и частные с

западной или со славянофильской ориентацией), и буржуазно-монархические

издания («солидные» и бульварные), и многие органы умеренного буржуазного

либерализма.

Некоторые буржуазно-либеральные издания определены только с одной

стороны или с точки зрения их классовой принадлежности или по

принадлежности их к тому или иному политическому лагерю: «буржуазная

газета» (о «Биржевых ведомостях», стр. 608); «заурядный журнал буржуазной

юмористики» (о журнале., «Шут», стр. 605); буржуазный орган, рассчитанный

на деловые круги» (о газете «Новости дня», стр. 651); «либеральное издание»

(о журнале «Зритель», стр. 625). Совершенно неудачной следует признать

оценку газеты «Страна» как «либерально-монархического органа» (стр. 618).

При всей ограниченности русского либерального движения либералы все же в

этот период представляли собой уже самостоятельный политический лагерь и

были накануне формирования собственных политических партий. «Страна»

являлась органом буржуазного либерализма.

В ряде случаев за основу берется ориентация газеты или журнала на

определенный читательский слой, что является весьма косвенным показателем

классово-партийной принадлежности издания, например: «издание, рассчитанное

на читателя из чиновничьей, мелкобуржуазной семьи» (о журнале «Свет и

тени», стр. 591), «издание, рассчитанное на обывателя» (о журнале «Мирской

толк», стр. 597). Особенно неопределенна в этом отношении характеристика

журнала «Иллюстрированный мир» («отличался благонамеренностью и был

рассчитан на семейный круг», стр. 596). А журнал «Северный вестник» почему-

то охарактеризован только по его философскому «паспорту»: «с 1891 года

становится трибуной декадентства, проповедником идеализма и мистицизма»

(стр. 667).

Вряд ли можно согласиться с оценкой целого ряда изданий, как не

имеющих определенного направления или программы. Например: «четкого

политического направления не имела» (о газете «Донской голос», стр. 609);

«издание коммерческого характера, не имевшее определенной политической

программы (о журнале «Свет в картинках», стр. 591); «издание без

определенной политической программы» (о журнале «Волна», стр. 655);

«издание коммерческое без определенного направления» (о журнале «Гусляр»

стр. 691).

Определение направления того или иного издания далеко не всегда

является простым делом. Даже когда редакция заявляет четко и определенно о

своей линии в специальном объявлении об издании газеты или журнала, вопрос

представляется часто спорным и неясным. Происходит это иногда от того, что

субъективные устремления членов редакции не совсем совпадают с объективным

смыслом политических оценок, которые преобладают на страницах газеты или

журнала. Но чаще всего это происходит от желания тех или иных буржуазных

издателей и редакторов возвыситься над политическими страстями эпохи, уйти

от политической борьбы и превратить свой орган в орудие чисто объективной

информации, сделать его беспартийным.

Весной 1906 года на гребне второй волны первой русской революции в

Петербурге появилась «беспартийная» газета «Товарищ». Редакторы В. В.

Португалов, В. Н. Гардин, издательница Н. Н. Русанова старательно

рекламировали именно «беспартийный» «надпартийный» и «внепартийный»

характер газеты. Однако «Товарищ» не смог исполнить отведенную ему роль.

Сразу же вполне определенно выявились классовые и партийные симпатии

газеты. Она стала рупором либеральной буржуазии, левого крыла кадетской

партии, хотя и подчеркивала свой «социалистический» характер. В дальнейшем

либерально-буржуазный образ мышления издателей «Товарища» стал еще ярче и

отчетливее выступать на страницах этого издания. В годы столыпинской

реакции В. И. Ленин отнес газету к просвещенному обществу «образованных

предателей русской революции».

Читатель-восьмидесятник

Чьи интересы выражает тот или иной печатный орган и на кого он

рассчитан - это два главных показателя. Они тесно связаны между собой, но

они не одно и то же; и нельзя, характеризуя печатный орган, ограничиваться

указанием только одного из этих показателей. Журнал «Современник» под

руководством Н. Г. Чернышевского выражал интересы широких крестьянских масс

в эпоху отмены крепостного права. Но был ли он рассчитан на широкие

крестьянские массы? Увы, и в этом заключалась трагедия революционно-

демократических публицистов, со страниц своего журнала они не могли

обратиться к тем слоям населения, интересы которых выражали. Не только по

цензурным соображениям, но потому что эта наиболее многочисленная часть

населения России была неграмотна, и даже если бы журнал достиг предела

простоты в изложении материала, его проповедь не дошла бы до адресата.

Журнал выражал интересы крестьянства, а рассчитан он был на наиболее

передовую часть разночинской и дворянской интеллигенции. Газета «Социал-

демократ», центральный орган партии в 1912 году, выражала интересы самых

широких масс русского пролетариата, но она не была рассчитана на этот класс

в целом, а лишь на наиболее передовую его часть. На широкие пролетарские

массы России был рассчитан другой печатный орган большевиков, выходивший в

этот период, газета «Правда».

Характеризуя тот или иной орган 80-х годов, мало сказать, интересы

какого класса или какого политического лагеря он выражает, то есть к какому

направлению в журналистике он принадлежит. Необходимо еще отчетливо

представлять на какие читательские слои ориентировалось это издание.

Буржуазно-монархическая газета, рассчитанная на образованного капиталиста,

на крупное чиновничество и на интеллигентов-прогрессистов, это солидное

издание на достаточно высоком литературном уровне, типа «Всеобщей газеты»

или «Современных известий». Буржуазно-монархическая газета, предназначенная

Страницы: 1, 2, 3, 4