Репрессии и голод на Украине и в России в 30-е годы

исключала при этом проведения широкомасштабных операций по подавлению

всякого рода выступлений. В течение спокойных лет НЭПа с 1923 по 1927 год

граничащие с Россией республики Закавказья и Средней Азии стали местом

наиболее масштабных и кровавых репрессий. Эти страны, в большинстве своем

яростно сопротивлявшиеся русским завоеваниям еще в XIX веке, все-таки были

завоеваны и подавлены большевиками: Азербайджан в апреле 1920 года, Армения

в декабре 1920 года, Грузия в феврале 1920 года, Дагестан в конце 1921

года, а Туркестан с Бухарой осенью 1920 года. Завоеванные, они продолжали

оказывать сильнейшее сопротивление "советизации". "Мы держим под контролем

только центральные города или скорее центры центральных городов", - писал в

1923 году Петерс, полномочный представитель ЧК в Туркестане. С 1918 года до

конца 1920-х годов., а в некоторых регионах до 1935-1936 годов, большая

часть Средней Азии, за исключением отдельных городов, удерживалась

басмачами. Название "басмачи" ("разбойники" по-узбекски) применялось

русскими по отношению к различным типам защитников своей земли, как к

оседлым, так и к кочевникам, узбекам, киргизам, туркменам, которые

действовали независимо одни от других во многих областях.

Главный очаг восстания находился в долине Ферганы. После завоевания Ферганы

Красной Армией в сентябре 1920 года началось большое восстание, охватившее

восточные и южные регионы бывшего Бухарского эмирата и северной области

туркменских степей. В начале 1921 года штаб Красной Армии считал, что число

вооруженных басмачей достигает тридцати тысяч. Управление басмаческим

движением было неоднородным, его руководители выдвинулись из почетных лиц

деревни или клана, из представителей мусульманского духовенства, но также

просто из националистов, иногда чужестранцев для этого региона, таких,

например, как Энвер-паша, бывший военный министр Турции, убитый при

столкновении с отрядом чекистов в 1922 году.

Движение басмачей было стихийным восстанием, поднявшимся против "неверных",

против "русского угнетателя", против старого врага с новым лицом, ибо эти

люди не только хотели заполучить их земли и скот, но также лишить их

мусульманской веры. Война по "усмирению" восставших была по сути

"колониальной войной". Борьба против басмачей мобилизовала на десять лет

значительную часть армии специальных войск ОГПУ, одним из главных отделов

которой был Восточный отдел. И в настоящее время невозможно оценить даже

приблизительно количество жертв этой войны11.

Второй большой сектор Восточного отдела ГПУ занимался Закавказьем. В первой

половине двадцатых годов Дагестан, Грузия и Чечня были в особенности

затронуты репрессиями. Дагестан противостоял советскому проникновению

вплоть до 1921 года. По руководством шейха Узуна-хаджи мусульманское

братство Нахбандиса возглавило большое восстание горцев, и борьба приняла

характер священной войны против русских захватчиков. Она длилась больше

года, но некоторые регионы так и не удалось смирить, даже ценой

массированных бомбардировок и жертв среди гражданского населения, они

покорились только в 1923-1924 годах12.

После трех лет независимого существования под властью меньшевистского

правительства Грузия оказалась занятой Красной Армией в феврале 1921 года,

но осталась, по признанию секретаря компартии большевиков в Закавказье

Алексея Мясникова, "довольно горячим делом". Партия большевиков здесь

оказалась немногочисленной, за три года после прихода ее к власти она

сумела принять в свои ряды только десять тысяч членов, в то время как ей

приходилось противостоять мощному слою антибольшевистски настроенной

интеллигенции и знати, а это были сотни тысяч человек, не говоря о том, что

в организации меньшевиков в 1920 году здесь насчитывалось более шестидесяти

тысяч членов. Несмотря на террор, организованный всемогущей ЧК Грузии, мало

зависимой от Москвы и управляемой молодым руководителем тайной полиции

Лаврентием Берия, меньшевистские руководители в изгнании к концу 1922 года

сумели организовать совместно с другими антибольшевистскими партиями тайный

Комитет независимости Грузии, который подготовил восстание. Начавшись 28

августа 1924 года в маленьком городе Чиатуры, это восстание, основные

участники которого были крестьяне из Гурии, охватило за несколько дней пять

из двадцати пяти районов Грузии. Под подавляющей силой противника,

оснащенного артиллерией и авиацией, восстание было подавлено за неделю.

Серго Орджоникидзе, первый секретарь компартии большевиков в Закавказье, и

Лаврентий Берия воспользовались этим восстанием как предлогом для того,

чтобы "покончить с меньшевизмом и грузинской знатью". По недавно

опубликованным данным с 29 августа по 5 сентября 1924 года 12578 человек

были расстреляны. Размах репрессий был настолько велик, что вызвал

беспокойство Политбюро. Руководители партии отправили Орджоникидзе

напоминание о том, что существует приказ не устраивать массовых и чересчур

многочисленных казней, особенно политических казней, без специального

разрешения из центра. Тем не менее многочисленные без разбору казни

продолжались долго. На пленуме Центрального Комитета, собравшемся в октябре

1924 года в Москве, Серго Орджоникидзе "уступил": "Может быть, мы немного

погорячились, но мы не могли иначе!" 13

Год спустя после грузинского восстания 1924 года, новый режим начал

обширную операцию по усмирению Чечни, где население не признавало советской

власти. С 27 августа по 15 сентября 1925 года войска Красной Армии

численностью более десяти тысяч человек, возглавляемые генералом* {* Звание

генерала было введено в Красной Армии в 1940 г. Мы оставляем этот

анахронизм оригинала, т.к. он точно соответствует тогдашним воинским

званиям в СССР (комдив, комкор, командарм)} Уборевичем, с поддержкой

специальных частей ОГПУ, предприняли попытку разоружения чеченских

партизан, которые особенно прочно удерживали внутренние территории страны.

Были схвачены десятки тысяч вооруженных людей, около тысячи "бандитов"

арестованы. Перед лицом сопротивления населения, зампред ОГПУ Уншлихт

признался, что войска должны были прибегнуть к тяжелой артиллерии и

бомбардировке наиболее упорных "бандитских гнезд". По исходе этой новой

операции по "усмирению", проводившейся в период, который стали называть

"апогеем НЭПа", Уншлихт закончил свой доклад руководству страны выводом:

"Как это показал опыт борьбы против басмачей в Туркестане, против бандитов

на Украине, в Тамбовской губернии и в других местах, военные репрессии

могут быть эффективны только в том случае, когда сразу же следует глубокая

советизация всего района" 14.

С конца 1926 года, после смерти Дзержинского, ОГПУ, управляемое отныне

правой рукой основателя ЧК Вячеславом Рудольфовичем Менжинским - поляком по

происхождению, как и Дзержинский, - снова понадобилось Сталину, готовившему

политическое наступление против Троцкого и Бухарина. В январе 1927 года

ОГПУ получило приказ усилить работу по учету "социально опасных и

антисоветских элементов" на селе. За год число учтенных увеличилось с

30.000 до примерно 72.000. В сентябре 1927 года ОГПУ начало многочисленные

кампании по аресту кулаков и других "социально опасных и антисоветских

элементов" во многих областях сразу. Впоследствии эти операции будут

рассматриваться, как подготовительные к большим чисткам периода "борьбы с

кулачеством" зимой 1929-1930 годов.

В 1926-1927 годах ОГПУ проявило также большую активность в преследовании

оппозиционеров, одни из которых были "зиновьевцами", другие "троцкистами".

Практика учета и преследования членов коммунистической оппозиции началась

очень рано, уже в 1921-1922 годах. В сентябре 1923 года Дзержинский

предложил коммунистам для "идеологического сплочения партии" передавать

органам ОГПУ всю информацию о существовании фракций или уклонов внутри

партии. Это предложение вызвало возмущение среди некоторых партийных

руководителей, в частности, у Троцкого. Тем не менее опыт слежки за

оппозиционерами стал всеобщим в последующие годы. Чистка управляемой

Зиновьевым партийной организации Ленинграда в январе-феврале 1926 года была

вменена в обязанность службам ОГПУ. Оппозиционеры не только были исключены

из партии; сотни из них были высланы в дальние города страны, где они

оставались без средств к существованию, так как никто не осмеливался дать

им работу. В 1927 году началась охота на троцкистскую оппозицию -

троцкистов оставалось в стране несколько тысяч, - для этого также был

мобилизован ряд служб ОГПУ.

Все троцкисты были взяты на учет, сотни активных троцкистов были арестованы

и высланы. В декабре 1927 года все основные руководители оппозиции, а это

Троцкий, Зиновьев, Каменев, Радек, Раковский, были исключены из партии, а

затем арестованы. Все оппозиционеры, отказавшиеся от публичных

саморазоблачений, были высланы. 19 января 1928 года "Правда" объявила об

отъезде из Москвы Троцкого и группы из тридцати оппозиционеров, сосланных в

Алма-Ату. Год спустя Троцкий был выслан из СССР. С момента превращения

одного из главных вдохновителей большевистского террора в

контрреволюционера, начался новый этап жизни страны под руководством

другого сильного человека - Сталина.

В начале 1928 года сразу после удаления троцкистской оппозиции, сталинское

большинство в Политбюро принимает решение закончить временную передышку в

обществе, которое, как им кажется, уходит все дальше от пути, по которому

большевики хотели его повести. Главным врагом остается, как и десять лет

назад, крестьянское большинство, вдруг представшее как громадная,

враждебная масса, бесконтрольная, поскольку ее вообще трудно

контролировать. Так начался второй этап борьбы против крестьянства; как

справедливо отмечает историк Андреа Грациози, "он весьма отличался от

первого. Инициатива отныне была в руках государства, крестьяне же,

постепенно ослабевая, могли лишь кое-как реагировать на атаки с его

стороны"15.

Даже если сельское хозяйство заметно поднялось после катастрофы 1918-1922

годов, "крестьянский враг" все равно был слабее, а государство сильнее к

концу двадцатых годов в сравнении с началом десятилетия. Об этом

свидетельствуют, например, прекрасные информационные сводки о том, что

происходило в деревне, которыми располагали власти, перепись "социально

опасных элементов", позволившая ОГПУ успешно провести первые акции по

раскулачиванию, по искоренению "бандитизма", разоружению крестьян,

увеличению процента военнообязанных среди крестьян, по существенному

развитию школьного образования в деревне. Как о том свидетельствуют письма

большевиков и стенограммы дискуссий в высших эшелонах партийной власти,

сторонники Сталина - как, впрочем, и его противники Бухарин, Рыков и

Каменев - прекрасно знали в 1928 году, чего может стоить новое наступление

против крестьянства. "Вы получите крестьянскую войну как в 1918-1919

годах", - предупреждает Бухарин. Сталин к этому был готов, какой бы ни была

цена победы. Он знал, что на этот раз власть выйдет победительницей16.

Срыв плана хлебозаготовок в конце 1927 года дал Сталину искомый предлог.

Ноябрь 1927 года был отмечен заметным падением поставок

сельскохозяйственной продукции в государственные закрома, который принял

катастрофические размеры в декабре. В январе 1928 года стало ясно, что

несмотря на хороший урожай, крестьяне обеспечили поставки только 4,8

миллиона тонн, вместо 6,8 миллионов тонн предыдущего года. Понижение цен на

закупку сельскохозяйственной продукции, дороговизна и нищета, отсутствие

промышленных товаров, дезорганизация закупочных органов, слухи о

предстоящей войне, короче, - всеобщее недовольство крестьянства правящей

властью - вызвало этот кризис, который Сталин назвал "кулацкой

забастовкой".

Сталин и его сторонники воспользовались этим недовольством как предлогом

для того, чтобы вновь начать репрессии, как это уже было сделано при

военном коммунизме. Сталин самолично отправился в Сибирь. Другие

руководители, такие как Андреев, Микоян, Постышев или Косиор отправились в

хлебные районы Черноземья, на Украину и на Северный Кавказ. 14 января 1928

года Политбюро направило местным властям циркуляр с требованием "арестовать

спекулянтов, кулаков и других дезорганизаторов рынка и политики цен".

"Уполномоченные" - термин, напоминающий о реквизициях 1918-1921 годов, т.е.

об отрядах коммунистических борцов, направленных в деревню для "чисток"

местной власти, которую обвиняли в сочувствии кулакам, и для того, чтобы

поискать припрятанные излишки, "столь необходимые беднейшему крестьянству",

причем беднякам была обещана четверть найденных у "богатых" излишков зерна.

В арсенале средств наказания непокорного крестьянства было постановление в

предписанные сроки сдать по смехотворно заниженным ценам - в три-четыре

раза дешевле, чем на рынке - свою сельскохозяйственную продукцию. Статья

107 Уголовного кодекса предусматривала заключение на три года в тюрьму за

любую попытку поднять цену, и это широко использовалось. И, наконец, налоги

для кулаков были увеличены в десять раз за два года. ОГПУ приступило также

к закрытию рынков как таковых, а эта мера касалась уже не только зажиточных

крестьян. За несколько недель весь использованный арсенал средств свел на

нет передышку, которая с 1922-1924 годов, хорошо ли плохо ли, но все все-

таки наладила отношения между властью и крестьянством. Реквизиции и

репрессивные меры, конечно, только углубили кризис; и очень вскоре власти

силой добились выполнения плана хлебозаготовок с несколько худшими

показателями, чем в 1927 году, однако на следующий год крестьяне, как во

времена военного коммунизма, отреагировали тем, что понизили размеры своих

посевных площадей17.

"Кризис хлебозаготовок" зимой 1927-1928 годов сыграл решающую роль в том,

какой оборот приняли дальнейшие события; Сталин сделал свои выводы из того,

что произошло, и решил, что необходимо создать на селе "бастионы

социализма", колхозы и гигантские совхозы; итогом коллективизации сельского

хозяйства должен был стать постоянный контроль над производством

сельскохозяйственной продукции и над самими производителями, которым нельзя

давать пройти через рынок; тогда можно будет избавиться сразу от всех

кулаков, "ликвидировать их как класс".

В 1928 году власть решила покончить также с передышкой и для другой

социальной категории - так называемых спецов, тех "буржуазных

специалистов", выходцев из старорежимной интеллигенции, которые в конце 20-

х годов занимали большую часть должностей на предприятиях и в

администрациях. На пленуме Центрального Комитета в апреле 1928 года

обсуждалось "шахтинское дело": на одном из предприятий города Шахты треста

Донуголь, который использовал "буржуазных специалистов" и поддерживал

отношения с западными финансовыми кругами, был обнаружен так называемый

"промышленный саботаж". Спустя несколько месяцев пятьдесят три обвиняемых,

в большинстве своем инженеры, предстали на первом со времен процесса эсеров

в 1922 году публичном политическом разбирательстве. Суд завершился пятью

смертными приговорами, остальные были приговорены к различным мерам

наказания. Этот показательный процесс, о котором писали все газеты, должен

был подтвердить одну из главных легенд власти: присутствие "саботажников за

иностранные деньги" на наших предприятиях; это обстоятельство заставило

вновь мобилизовать силы ОГПУ, "объяснить" возможный экономический ущерб,

"ликвидировать" старые кадры, организовать "специальные отделы ОГПУ на

стройках и предприятиях", прославившиеся впоследствии под названием

шарашки. Тысячи инженеров и техников, приговоренные за саботаж,

"заглаживали свою вину" принудительным трудом на стройках и предприятиях

первой пятилетки. В месяцы, которые последовали после первого процесса в

Шахтах, экономический отдел ОГПУ подготовил десятки подобных дел, особенно

на Украине. Только на одном промышленном комплексе Югосталь в

Днепропетровске 112 сотрудников были арестованы в мае 1928 года18.

Промышленная и техническая интеллигенция была не единственной средой,

против которой велась обширная операция борьбы со спецами в 1928 г.

Множество преподавателей и "социально чуждых студентов" были изгнаны из

учебных заведений в результате многочисленных кампаний по чистке

университетов и выдвижению новой "красной пролетарской интеллигенции".

Ужесточение преследований и экономические трудности в последние годы НЭПа,

отмеченные возрастающей безработицей, имели результатом впечатляющее

увеличение обвинительных приговоров: 578.000 в 1926 году, 709.000 в 1927

году, 909.000 в 1928 году, 1.117.800 в 1929 году19. Чтобы поставить какую-

то преграду этой людской лавине, направляемой в тюрьмы, имевшие в 1928 году

только сто пятьдесят тысяч мест, правительство решило принять важные меры.

Первая из них постановлением от 26 марта 1928 года предлагала заменить

кратковременные заключения за небольшие проступки неоплачиваемыми

исправительными работами "на стройках, предприятиях и лесоповале". Еще одна

мера, предусмотренная постановлением от 27 июня 1929 года, имела

грандиозные последствия. Согласно этой мере наказания все заключенные,

приговоренные как минимум к трем годам лишения свободы, переводились на

исправительные работы в лагерях с "целью освоения естественных природных

богатств восточных и северных районов страны". Эта идея носилась в воздухе

долгое время. ОГПУ решило принять меры для выполнения программы заготовки

леса на экспорт; неоднократно эта организация обращалась с предложениями в

Главное управление мест заключения, находившееся в подчинении у

Комиссариата внутренних дел и занимавшееся обычными тюрьмами, с просьбой о

выделении им дополнительной рабочей силы, так как, действительно,

"собственные" заключенные Соловецкого Лагеря Особого Назначения в числе

38.000 человек в 1928 году не могли выполнить установленные планы

производства20.

Подготовка первого пятилетнего плана выдвинула на повестку дня вопросы

распределения рабочей силы и освоения отдаленных, но богатых естественными

ресурсами регионов страны. Рабочая сила заключенных, до того

неиспользованная, может стать при условии хорошо организованной

эксплуатации настоящим богатством; контроль и управление рабочей силой

могут стать источником дохода, влияния и власти. Руководители ОГПУ, в

частности, Менжинский и его заместитель Ягода при поддержке Сталина

сознательно начали эту "игру". Летом 1929 года они привели в исполнение

амбициозный план по "колонизации" Нарымского края, занимающего триста

пятьдесят тысяч квадратных километров западносибирской тайги, и потребовали

немедленного приведения в исполнение постановления от 27 июня 1929 года.

Именно в такой ситуации родилась еще и идея "ликвидации кулачества как

класса", то есть массовой депортации зажиточных крестьян, рассматривавшихся

в официальных кругах в качестве серьезных противников коллективизации21.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8