Развитие Германии после Второй Мировой Войны

Развитие Германии после Второй Мировой Войны

Определение курса после 1945 года.

После безоговорочной капитуляции германской армии 8-9 мая 1945 года

последнее имперское правительство во главе с гросс-адмиралом Деницем

исполняло свои обязанности еще две недели. Затем оно было арестовано. Позже

члены правительства вместе с другими высокопоставленными должностными

лицами национал-социалистической диктатуры предстали перед Нюрнбергским

трибуналом по обвинению в преступлениях против мира и человечности.

5 июня верховная власть перешла к странам-победительницам: США,

Великобритании, Советскому Союзу и Франции. Их главная цель, согласно

Лондонскому протоколу от 12 сентября 1944 года и последующим

договоренностям, заключалась в осуществлении полного контроля над

Германией. В основе этой политики лежал раздел страны на три оккупационные

зоны, раздел Берлина на три части и создание совместного Контрольного

совета в составе трех главнокомандующих.

Раздел Германии на оккупационные зоны навсегда должен был отбить у нее

охоту к мировому господству. Важно было положить конец «тевтонским

захватническим устремлениям» в будущем, ликвидировать Пруссию как оплот

милитаризма, наказать немцев за геноцид и военные преступления и привить им

демократическое сознание.

На Ялтинской конференции (Крым) в феврале 1945 года Франция вошла в круг

союзников как четвертая контрольная держава и получила свою оккупационную

зону. В Ялте было решено лишить Германию государственности, но не допустить

ее территориальной раздробленности. В особенности Сталин был заинтересован

в сохрании Германии как единого экономического целого. За огромные жертвы,

понесенные Советским Союзом в результате германского нападения, Сталин

выдвинул такие колоссальные требования по репарациям, что одна зона не

могла бы их удовлетворить. Кроме 20 млрд. долларов, Москва требовала полной

передачи Советскому Союзу 80% всех германских промышленных предприятий.

Отступая от первоначальных планов, за сохранение жизнеспособности

оставшейся части Германии стали выступать также англичане и французы. Но не

из-за стремления получить репарации, а потому что в рамках глобальной

системы равновесия президент США Рузвельт примерно с осени 1944 года также

выступал за стабильную Центральную Европу. Этого нельзя было достичь без

экономической стабильности Германии, поэтому сравнительно быстро Рузвельт

отверг пресловутый план Моргентау (сентябрь 1944 года), по которому

германская нация в будущем должна была заниматься только земледелием и быть

разделенной на северонемецкое и южнонемецкое государства. Вскоре державы-

победительницы стала связывать лишь одна общая цель: разоружение и

демилитаризация Германии. Ее расчленение стало вскоре «отмирающей идеей»,

особенно когда западные державы в изумлении увидели, что Сталин сразу же

после военного освобождения или захвата Польши и юго-восточной Европы начал

массовую советизацию этих стран.

12 мая 1945 года Черчилль телеграфировал президенту США Трумэну о том, что

перед фронтом советских войск опустился «железный занавес». «Что за ним

происходит, нам неизвестно». С тех пор озабоченный Запад прикидывал, какими

могли быть последствия, если бы Сталин был допущен к участию в принятии

решений о проведении репарационной политики на Рейне и Руре.

В результате случилось так, что на Потсдамской конференции (с 17 июля по 2

августа 1945 года), первоначальная цель которой заключалась в послевоенном

урегулировании в Европе, были приняты соглашения, которые скорее

фиксировали, чем решали возникшие проблемы: единодушие было достигнуто

только в вопросе денацификации, демилитаризации и демонополизации, а также

воспитания немцев в демократическом духе. Далее, Запад дал свое чреватое

последствиями согласие на выселение немцев из Польши, Венгрии и

Чехословакии. Жестокое изгнание в последующее время около 7,75 млн. немцев

находилось в явном противоречии с западными оговорками о «гуманном»

осуществлении этого шага. Так поплатились они и за вину немцев, и за

перенос польской западной границы как следствие советской оккупации

Кенигсберга и Восточной Польши. Минимальный конценсус был достигнут лишь по

вопросу о сохранении четырех оккупационных зон в виде экономических и

политических единиц. Между тем каждая оккупационная власть должна была

удовлетворить репарационные требования в начале за счет своей оккупационной

зоны.

Но, как впоследствии показало время, этим было задано основное направление

развития политической обстановки: не только урегулирование репараций, но и

привязка четырех зон к различным политическим и экономическим системам

привели к тому, что «холодная война» проявлялась в Германии острее, чем где

бы то ни было в мире. Тем временем в отдельных оккупационных зонах началось

создание германских партий и административных органов. Весьма быстро и при

жестком регламентировании проходило это в советской зоне оккупации (СЗО).

Уже в 1945 году там были разрешены партии и сформированы многие центральные

административные органы.

В трех западных зонах политическая жизнь развивалась снизу вверх.

Деятельность политических партий допускалась вначале только на местах,

после образования земель они были разрешены и на земельном уровне. Лишь

позже они стали объединяться в масштабе зон. На зональном уровне

сущестовали лишь задатки административных органов. Но поскольку преодолеть

материальную нужду в лежащей в развалинах стране можно было только при

помощи широкого планирования, охватывавшего все зоны и земли, а совместная

администрация четырех держав не функционировала, в 1947 году США и

Великобритания решили осуществить экономическое объединение своих зон

(Бизония).

Дуэль господствующих систем на Востоке и Западе, а также весьма различное

проведение репарационной политики в отдельных зонах привели к блокаде

общегерманской финансовой, налоговой, сырьевой и производственной политики,

следствием чего явилось совершенно различное развитие регионов. Вначале в

межзональной экономической администрации (Бизония/Тризония) не была

заинтересована Франция. Сталин выдвинул требование об участии в контроле

над Рурской областью и одновременно изолировал свою зону. Так, он не

допускал никакого вмешательства запада в проводимую с коммунистической

ориентацией политику создания официальных учреждений в СЗО. Перед лицом

советской политики запад был беспомощен, как, например, в апреле 1946 года,

когда произошло принудительное объединение Коммунистической партии Германии

(КПГ) и Социал-демократической Германии (СДПГ) в Социалистическую единую

партию Германии (СЕПГ).

На фоне все большего превращения СЗО в коммунистическую диктатуру – уже в

1948 году о свободном государственном строе там не могло быть и речи –

англичане и американцы начали форсировать восстановительные процессы в

своих зонах. При этом западные оккупационные державы исходили из

следующего: если невозможно создать единую администрацию в послевоенной

Германии, то следует, по меньшей мере, смягчить нужду и бедственное

положение людей в западных зонах и приступить к созданию свободного и

демократического государственного строя. По времени начало «холодной войны»

и раскол Германии следовали почти друг за другом.

От вражеского государства к партнерству.

Речь государственного секретаря Бирмса 6 сентября 1946 года в Штутгарте

зримо обозначила поворот событий. Сталинская оккупация и границы Польши

были охарактеризованы им лишь как временные. По его концепции, в западной

Германии изменилась суть военного присутсвия западных союзников:

оккупационная и контрольная власть превратилась в «защитную». «Мягкая»

репарационная политика должна была удерживать немцев от национал-реваншизма

и поощрять их к сотрудничеству. По инициативе Великобритании и США и после

преодоления сопротивления Франции была, наконец, создана Тризония, как

единое западное экономическое пространство. Опасность дальнейшего

советского продвижения на Запад после государственного переворота в Праге

25 февраля 1948 года побудила в конечном счете и Францию придерживаться

союзнических интересов. Идея Бирнса наглядно отразились в заключении

Брюссельского договора (17 марта 1948 года), а затем и в

Североатлантическом договоре (4 апреля 1949 года).

Такое договорное сообщество могло функционировать только в том случае, если

бы западная Германия была единым политическим и экономическим целым. В

соответствии с этим на Лондонской конференции (23 февраля-3марта, 20 апреля-

1 июня 1948 года) Франция, Великобритания и США, а также страны Бенелюкса,

впервые подключились к этому процессу, договорились о создании единого

государственного устройства в западных оккупационных зонах.

20 марта 1948 года на 82-м заседании Контрольного совета советский

представитель маршал Соколовский потребовал предоставления информации о

лондонских переговорах. После того как его западные коллеги дали уклончивый

ответ, Соколовских покинул заседание Контрольного совета с тем, чтобы уже

больше туда не возвращаться.

В то время как западные державы были заняты разработкой рекомендаций

западногерманским премьер-министрам по созыву конституционного собрания,

Сталин использовал введение в обращение немецкой марки на западе (денежная

реформа 20 июня 1948 года) в качестве повода для блокады Берлина

(Западного) с тем, чтобы присоединить его к советской зоне оккупации. В

ночь с 23 на 24 июня 1948 года были блокированы все наземные коммуникации

между западными зонами и Берлином (Западным). Прекратилось снабжение города

электроэнергией и продовольственными товарами из СЗО. 3 августа 1948 года

Сталин потребовал признания Берлина столицей ГДР, где 7 октября 1949 года

также было сформировано собственное правительство. Однако президент США

Трумэн остался непреклонен и верен своему девизу от 20 июня: нельзя

отказываться ни от Берлина (Западного), чтобы не повторить Мюнхен 1948

года, ни от создания западного государства. До 12 мая 1949 года снабжение

Берлина (Западного) обеспечивалось по воздушному мосту, организованному

союзниками. Такая очевидная привязанность к Берлину как к форпосту западной

политики и образа жизни, а также демонстрация Америкой своей силы

способствовали на западе Германии развитию сотрудничесвта с оккупационными

властями.

Образование Федеративной Республики Германия.

Иностранную помощь из Америки (программа GARIOA) западная Германия получала

уже с 1949 года. Но только программа борьбы с «голодом, бедностью,отчаянием

и хаосом» (плана Маршалла) позволила добиться решительного сдвига в

восстановлении экономики (в 1948-52 гг. была получена помощь на сумму $1,4

млрд.). В то время как в СЗО продолжалось обоществление промышленности, в

западной Германии после проведения денежной реформы все больше утверждалась

модель «социальной рыночной экономики» (Альфред Мюллер–Армак 1947 год).

Новое экономическое устройство, с одной стороны, должно было

вопрепятствовать «заболачиванию капитализма» (Вальтер Эйкен), с другой – не

допустить централизованного планового хозяйства как тормоза творческой

активности и инициативы. Это экономическая цель была закреплена в Основном

законе (конституции) и дополнена принципом правового и социального

государства, а также федеративной структуры Федеративной Республики

Германия. Причем конституция сознательно именовалась Основным законом,

чтобы подчеркнуть ее временный характер. Окончательная конституция должна

была быть принята только после восстановления единства Германии. 23 мая

1949 года Парламентский совет в Бонне торжественно провозгласил вступление

в силу Основного Закона.

В Основной закон, естественно были включены многие замыслы западных

окупационных держав, которые 1 июля 1948 года («франкфуртские документы»)

поручили разработку конституции премьер–министрам западногерманских земель.

Вместе с тем в нем был учтен и опыт Веймарской республики. Конституционное

собрание на Херренхим-Зе (10-23 августа 1948 года) и Парламентский совет в

Бонне (65 членов, делегированных ландтагами, провели первое заседание 1

сентября 1948 года), которые разрабатывали Основной закон, принятый 8 мая

1949 года, обязывали в нем будущие правительства, партии и прочие

политические силы придерживаться принципов предупредительной правовой

защиты. Все стремления ликвидировать свободный демократический строй,

всяческие попытки сменить его правой или левой диктатурой считаются с тех

пор достойными наказания или запрета. Антиконституционный характер партий

устанавливает Федеральный конституционный суд.

Если в Веймарской конституции – в наивной вере в законодательное

благонравие народа – в статье 76 противникам конституции предоставлялось

формальное право самим ликвидировать самую свободную по тому времени

конституцию в мире, то теперь статья 79 основного закона запрещала

изменение увязки всей государственной власти с правами человека (ст.1).

Также запрещена ликвидация демократического, правового, социального и

федеративного государственного устройства (ст. 20).

Эти конституционные положения явились прямой реакцией на уроки, извлеченные

в период диктатуры национал-социалистов. Многие «политики первого часа»,

пережившие беды и притеснения при этой диктатуре, сразу же после 1945 года

включились в активную политическую деятельность и привнесли в строительство

новой Германии демократические традиции периода 1848 года и 1919 года, а

также «восстания совести» 20 июля 1944 года. В глазах всего мира они

олицетворяли уже «другую Германию» и пользовались уважением оккупационных

властей. Неповторимые черты новому партийному ландшафту западной Германии

придали такие деятели, как первый федеральный президент Теодор Хейс (СвДП),

первый федеральный канцлер Конрад Аденауэр (ХДС), Людвиг Эрхард (ХДС), этот

«инициатор экономического чуда», а также такие крупные лидеры оппозиции от

СДПГ, как Курт Шумахер, Эрих Олленхауэр или гражданин мира Карло Шмид. Шаг

за шагом расширяли они права Федеративной Республики Германия на участие в

делах мировой политики и ее политическое влияние (оккупационный статут,

Петерсбергское соглашение, членство в ГАТТ, вступление в Европейское

объединение угля и стали). В июле 1951 года Великобритания, Франция и США

объявили об окончании состояния войны с Германией. СССР последовал этому

примеру 25 января 1955 года.

Безопасность благодаря западной интеграции и европейскому взаимопониманию.

Для федерального канцлера Аденауэра, который до 1963 года лично оказал

большое влияние на проводимую Германией внешнюю и внутреннюю политику

(«канцлерская демократия»), высшей политической целью было воссоединение

Германии в условиях мира и свободы. Неотъемлемой предпосылкой для этого

было вхождение западной Германии в Атлантическое сообщество безопасности.

Поэтому одновременно а отменой оккупационного статуса 5 мая 1955 года

состоялось и вступление Федеративной Республики в НАТО. Союз должен был

стать надежным щитом, особенно после того, как проект Европейского

оборонительного сообщества (ЕОС) провалился из-за сопротивления Франции.

Параллельно шло формирование Европейских сообществ (Римские договоры, 1957

год) в оплот против коммунизма.

Недоверие Аденауэра к Москве укоренилось настолько, что в 1952 году он

вместе с Западом отклонил предложение Сталина о воссоединении Германии до

границы по Одеру Нейсе и придании ей статуса нейтралитета. Слишком туманным

показалось ему предложение Сталина, чтобы в ответ на это поставить на карту

интеграцию Федеративной Республики в сообщества западных государств. Его

подозрительность казалась вполне оправданной, особенно когда 17 июня 1953

года советскими танками было подавлено восстание в ГДР, вызванное

отсутствием свободы и «взвинчиванием норм выработки» (Ганс Майер). Однако в

то же время стало ясно, что без Москвы невозможно добиться существенного

сдвига в решении Германского вопроса. Трезвый государственный расчет

побудил установить с СССР, крупнейшей державой в Европе, дипломатические

отношения. Во время визита в Москву в сентябре 1955 года Аденауэр, кроме

этого, добился освобождения последних 10.000 военнопленных и около 20.000

гражданских лиц. Подавление советскими войсками восстания в Венгрии в

ноябре 1956 года и «спутниковый шок» (4 октября 1956 года)

свидетельствовали о значительном нарастании мощи СССР. Это выражалось в

дальнейших мерах по строительству социализма в ГДР, но, прежде всего, в

«берлинском ультиматуме» преемника Сталина Никиты Хрущева, потребовавшего

от западных союзников освободить Берлин(Зап.) в течение шести месяцев.

Их решительный отказ побудил Хрущева к попытке продвинуть решение

берлинского вопроса с помощью примирительного тона. Действительно, поездка

Хрущева в США в 1959 году привела к значительной разрядке обстановки (дух

Кэмп-Дэвида»). Во всяком случае президент США Эйзенхауэр к неудовольствию

боннского правительства посчитал, что правовые нарушения советской стороны

в Берлине не столь значительны, чтобы стать поводом для конфликта с

применением силы за пределами Германии.

Обеспокоенность Бонна в отношении безопасности Берлина возросла, когда

президентом США стал Джон Ф. Кеннеди и в политических верхах произошла

смена поколений. Вследствии этого значительно убавилось влияние Аденауэра

на американскую политику в Европе. Кеннеди, правда гарантировал в своих

трех основных пунктах («Essentials», 25 июля 1961 года) свободный доступ,

присутствие западных держав и безопасность Берлина(Зап.), но в конечном

счете реакция союзников на возведение Берлинской стены (13 августа 1961

года) не вышла за рамки дипломатических протестов и символических угроз.

Вновь Москве удалось обезопасить свой протекторат. «Голосование ногами»

против режима ГДР было подавлено с помощью заградительных сооружений, полос

смерти и притеснений. До сооружения стены ГДР покинули свыше 3 млн.

человек; только в июле 1961 года оттуда бежали более 30.000 человек.

Этой стеной обе сверхдержавы «застолбили свои владения». Германский вопрос

не был решен, но казался урегулированным. Процесс взаимопонимания между

обеими сверхдержавами, вызванный атомной патовой ситуацией, продолжался

даже после «карибского кризиса» 1962 года.

Исходя из этого, Бонну пришлось интенсивнее заниматься поисками своего

пути, а временная дистанцированность в отношениях с Вашингтоном была

компенсирована во внешних делах «летом германо-французской дружбы».

Заключив в январе 1963 года Елисейский договор, Аденауэр и де Голь придали

германо-французской дружбе особый вес. Чтобы подчеркнуть новое качество

двухсторонних отношений, де Голь во время своего триумфального визита в

Бонн (1962) выступил с речью, где высказался о «великом немецком народе».

Как сказал генерал, вторую мировую войну следует оценивать скорее

категориями трагедии, нежели категориями вины.

Политика взаимопонимания с Западом перекликалась с прояснением обстановки в

отношениях с Восточной Европой. В декабре 1963 года в Афинах НАТО дала

соответствующий сигнал, приняв новую стратегию гибкого реагирования

Страницы: 1, 2, 3