Журналистское расследование

раскрутка, это имидж, реклама. Это трудно измерить деньгами, но кто-то

увидит, обратится к нам, сделает заказ, и так далее. На такие вещи мы можем

пойти.

А “подарки” для нас уже пройденный этап. Коллеги берут твой материал

совершенно беспардонно, упомянут тебя в одной строчке: “по мнению такого-

то, дело обстоит так-то и так-то”, и дальше всю свою статью делают на базе

того, что ты им наговорил. Только ты сам к этому никакого отношения как бы

и не имеешь, а все мысли, выводы и их поиск произведены, якобы, самим этим

журналистом. Ну, это же скотство, с моей точки зрения. Я против такой

практики, это неправильно.

— Ваша осведомленность о происходящих в городе событиях на порядок выше

ведомственных пресс-служб и на несколько порядков выше, чем в средствах

массовой информации. Нередко информация, которую вы реализуете, для

основной массы журналистов труднодобываема. Сотрудники правоохранительных

органов, чиновники или избегают говорить о ней, или ссылаются на

секретность. Для вас же, как будто, такой преграды не существует. Как вы

этого добиваетесь?

— Мы прекрасно понимаем, что к нам достаточно пристальное внимание, и

работаем самыми обычными методами. Платить за информацию нам приходится

редко. Это миф о том, что везде нужно платить, и только таким образом

приобретается какой-то эксклюзив. Люди, как правило, просто ленятся или не

умеют приложить свои силы к тому, чтобы получить то, что их интересует.

Хотя, конечно, и у нас в каждом отделе есть и оперативные расходы, и еще

какие-то средства на нетрадиционные затраты, но это не является основой

работы. Вообще же так называемый “платник” — человек, который берет деньги

за регулярно предоставляемые сведения — это, по опыту, источник так себе. У

нас, в основном, деньги получают разовые источники. А уж мотивов, как

склонить человека к тому, чтобы он поделился информацией, миллион. Все они

изложены, например, в книгах Дейла Карнеги, дающего ценные советы: как

приобретать друзей и знакомых, как добиться успехов в бизнесе...

Военными и государственными тайнами мы не интересуемся, а все остальные

— это тайны чиновников, они прозрачны, да и сами чиновники не умеют их

хранить. При них же существуют и секретарши, и помощники — огромный аппарат

людей, имеющих доступ к тем или иным сведениям. И они не остаются без

нашего внимания.

Но главное заключается в том, что мы имеем возможность тщательнее

использовать те академические навыки, которые известны всем. Мы просто

“окучиваем” наши источники информации так, как это положено нормальным

огородникам. Двум-трем журналистам, которые обычно работают в криминальном

отделе газеты, просто не охватить всего объема ежедневной информации, не

отследить все те сферы, где она может появиться. Им просто не разорваться.

У нас же в Агентстве, где трудится 41 человек, есть возможность работать со

всеми источниками, отсюда и информированность, и глубина проработки той или

иной темы. Одним и тем же делом у нас могут заниматься одновременно

несколько человек. Кроме того, в штате есть специальные люди, которые

материалов не пишут, но занимаются выяснением, выявлением, уточнением и

развертыванием каких-то фактов и подробностей. Подчас они имеют

принципиальное значение. Один журналист, например, напишет: “Этот человек

имеет “мерседес”, поэтому он богатый”. Наш сотрудник сначала выяснит, что

упомянутый “мерседес” белого цвета, 1978 года выпуска и стоит на рынке в

три раза дешевле, чем “жигули”. Соответственно, вывод он сделает, что

человек, о котором шла речь, совсем и не богатый. Улавливаете разницу в

подходах?

Кроме того, у нас, повторю, отличные архивы, нормально устроенная и

работающая база. Поэтому конкурировать с нами смешно. Какой-то частный факт

мы, может быть, и можем упустить. Нас обгонят, к примеру, с сообщением о

каком-то происшествии, если наш сотрудник, курирующий тот или иной сектор,

направление, в данный момент заболел или занят чем-то другим, более срочным

и важным. Но это случай. А соревноваться с нами в плане системы

бессмысленно, потому что система всегда переиграет индивидуала.

— Ваши отношения с правоохранительными органами, в силу специфики

работы Агентства, априори должны быть хорошими, доброжелательными,

взаимовыгодными. Но вот вам становится известной какая-то информация,

реализация которой может повредить ходу следствия, и вас просят не

публиковать ее. Как вы поступите?

— По-разному. В зависимости от того, кто об этом просит и как он

мотивирует эту просьбу. Все это — вопросы человеческих отношений и

собственной нашей позиции по тому или иному делу. Иногда, действительно,

просят, но ты видишь за этим ложь и какие-то совсем другие мотивы, которые

стоят за этой просьбой — обычную трусость, традиционное “как бы чего не

вышло” или что-то еще. В каждом конкретном случае мы принимаем свое

решение, базируясь на каких-то нам известных данных. Бывает, удовлетворяем

такую просьбу, если человек нам много раз помогал, а теперь просто ему

лично нужно, чтобы что-то не было предано огласке. Конечно, никакая

информация не стоит того, чтобы раз и навсегда испортить отношения с

хорошим источником. Это всегда вопрос очень тонких компромиссов. И потом,

если мы будем такими упертыми “отморозками”, то очень скоро останемся без

базы источников.

— А если все-таки происходит так, что вольно или невольно, но вы

переходите дорогу следствию, забежав на каком-то этапе “впереди паровоза”.

Например, спугнули злоумышленника, который был на примете у оперативников,

но они до него еще не добрались. Совесть после этого не мучает?

— Нет, не мучает, потому что правоохранительные органы тоже работают

небезупречно, тоже совершают ошибки. Сыщики точно также могут спугнуть

преступника. И потом, то, что мы пишем, это еще далеко не все из того, что

мы знаем. В какой-то мере мы даже щадим самолюбие правоохранительных

органов. А почему, собственно, нас должна мучить совесть? Когда мы искали

одного человека, который сбежал от разыскивающей его милиции, уверенности в

том, что он находится именно по тому адресу, куда мы направились, было на

пять процентов. Но оказалось, что попали в цвет. Вариант был почти дохлый,

и правоохранительные органы им вообще и не занимались. Мы же подобрали

огрызок с барского стола, а он в результате оказался золотым. Ну, и что

теперь? Не мы же его со стола сбросили. Кто мешал им самим заняться этим

направлением? Так что, у правоохранительных органов никаких претензий к нам

не было. Досада была, это точно. Но зато потом мы переговорили и нашли

взаимопонимание. Потом у нас еще один адрес появился, где мог появиться

разыскиваемый гражданин, и мы предложили уголовному розыску поехать туда

вместе. Мы им сказали: “Братцы, мы же можем отправиться туда и одни, но

показываем вам доброе свое отношение. Давайте поедем вместе, но вы со своей

стороны дадите кое-какие нам обязательства по тому, что произойдет потом.

Если вы не даете таких обязательств, мы сделаем все сами”. Мы же изначально

делаем это не для того, чтобы спугнуть человека. Если речь идет об убийце,

то какая разница, кто его задержит, по большому счету, просто граждане или

милиция.

Вообще же с отдельными людьми в правоохранительных органах мы очень

плодотворно и взаимовыгодно сотрудничаем.

— Можно предположить, что столь же плодотворно и взаимовыгодно вы

работаете и с другой стороной баррикады, с криминальными структурами, без

информации которых ваши расследования не были бы столь глубоки и

всеобъемлющи? Во всяком случае, “Бандитский Петербург-98” во многом стал

бестселлером именно благодаря опубликованной в нем автобиографии Владимира

Кумарина — человека, которого вы сами называете “лидером “тамбовских”.

Нравится ли то, что вы делаете, авторитетам преступного мира?

— Во-первых, нельзя говорить о взаимной выгоде. Вообще, отношения

складываются очень сложно, и одобрения нашей работы со стороны бандитских

структур я не замечал. Наоборот, всегда присутствует предельная

настороженность и небольшое желание идти на контакт. Бывают и суды, и

угрозы. И заявления типа “ваша организация стоит на пути моей”. Так что,

ощущение, что мы живем в мире со всеми, неправильное.

Во-вторых, да, я сделал интервью с Кумариным и изложил его историю в

“Бандитском Петербурге — 98”, только мало кто знает, сколько за этим стояло

труда. И этот материал существует не в отрыве от контекста, он — часть

книги, которая вся — как бы преамбула, подход к этому сюжету. Не надо

выдергивать одну главу из всей монографии. В книге же рассказывается и о

явлении, о природе российского бандитизма, его становлении и развитии, и о

конкретных людях. И потом, опубликована прямая речь Кумарина, некий

документ, то, что человек сам думает о себе, своем положении. Автопортрет,

мемуары,точка зрения. И это не означает, что я думаю точно так же. А с

другой стороны, я не считаю, что недостаточно отстранился от него. Все

сделано нормально, корректно, интересно и имеет право на жизнь.

Подстраиваться ни под кого я не буду. Да, меня упрекали в том, что

романтизирую преступный мир и очерняю ему противостоящих, терроризирую

население и прочее. Так мне плевать на то, кто и как думает, потому что на

каждый роток не накинешь платок. Я делаю то, считаю нужным и правильным.

Кто считает нужным делать иначе, пусть делает. Только я что-то не вижу ни у

кого в этом направлении ничего интересного. “Москва бандитская”, где все, в

основном, про покойников написано, так это не злободневно. Что касается

разговоров о том, что я, якобы, на содержании у бандитских структур, так

пусть говорят. А кто-то еще считает, что я детей ем по ночам. И что же мне

теперь, бегать и кричать, что это не так?

— А важно ли для вас, для вашей работы то, “как ваше слово отзовется”,

как воспримет читатель сказанное? Существует же, наверное, некая

журналистская, гражданская ответственность за резонанс той информации,

которую вы распространяете.

— Если говорить о гражданской ответственности, то я — гражданин этого

государства, в котором мы живем. Это государство де-юре и де-факто признало

господина Кумарина видным бизнесменом, позволяет ему платить налоги и

принимает эти налоги. Равно как и от множества других фигур этого же ряда.

А в чем тогда моя гражданская позиция должна заключаться? Я должен

говорить, вот, смотрите, человек, у которого первоначальный капитал нажит

неправедным путем? Тогда открывайте все тот же “Бандитский Петербург-98” и

читайте — весь путь этого человека там указан. И это моя позиция, мое

отношение к организованной преступности и государству, которое позволило ей

быть. Что вы от меня хотите сейчас? Чтобы я говорил, что он — бандит,

клеймил его и лез на баррикады? Но ни один правоохранительный орган не

может по этому поводу ничего сказать внятно. Кумарин — легальный человек,

почему с ним делать интервью нельзя? С Чубайсом можно, а с Кумариным

нельзя, не прилично. Что за двойной стандарт? Мы все люди, живем в одном

городе, у всех разные пути, биографии. Если это фигура, к которой есть

общественный интерес, если у нее есть определенная значимость и величина,

это тот человек, с которым можно и должно делать интервью. Если ты живешь в

этом городе и хочешь в нем что-то понимать, если хочешь видеть какие-то

скрытые пружины, то будь любезен, встречайся с разными людьми, и с

хорошими, и с плохими, какая разница. Чистых от нечистых вообще трудно

отличить. А иначе давайте писать все со слов нашей замечательной милиции,

которая для многих — последняя инстанция, и забудем о журналистском

расследовании как таковом.

Занимаясь журналистикой и криминологией, в частности, человек обязан

общаться со всеми. А иначе уподобишься натуралисту, который пишет о жизни

львов только со слов смотрителя городского зоопарка.

Глава 2 Западные коллеги делятся опытом

Всякий ли журналист может заниматься расследованиями? Да, конечно же,

всякий. Опытный репортер, умеющий разговорить нужного человека, войти в

доверие к окружающим, имеющий интересные источники информации, не считающий

пустой тратой времени поиск важных документов — вот отличное “сырье” для

будущего расследователя. Все остальное, необходимое для исследовательской

деятельности, приходит с практикой. К сожалению, у нас пока еще очень мало

вспомогательной литературы, которая помогла бы сократить время проб и

ошибок, неизбежных для начинающих журналистов-расследователей. Однако есть

опыт западных коллег, систематизировавших свои знания и уже предоставивших

их для пользования российским инвестигейторам.

2.1. Как составить план работы

Практически все без исключения корифеи зарубежных средств массовой

информации единодушно сходятся в том, что перед началом сбора материала для

расследования следует составить некий план.

Дайте название своему проекту. Определите его тему — главную мысль,

основную проблему. Например, волокита в судопроизводстве, или — что стоит

налогоплательщикам квартирная плата в вашем городе, по сравнению с другими.

Тщательно обдумайте, почему читателей может волновать данная проблема.

Предположите возможную реакцию на данный материал — зачем он нужен, какую

выгоду получит ваше средство массовой информации от публикации данного

расследования? Обдумайте методы, которыми собираетесь действовать. Какие

предварительные исследования нужно сделать, сколько провести интервью,

опросить источников, собрать документацию, нужно ли проводить сравнительный

анализ, наблюдение и прочее. Обсудите с руководством возможные результаты и

последствия публикации. Решите, когда будет опубликован материал, будет ли

это одна статья или серия материалов. Какие иллюстрации потребуются. Будут

ли сопутствующие комментарии.

Главное, на что следует обратить особое внимание при проведении

журналистского расследования, это точность, исключительная достоверность

излагаемых фактов. Дело даже не в том, что некомпетентность журналиста

может впоследствии стать предметом судебного иска, — она подрывает доверие

общественности к тому или иному средству массовой информации и практически

сводит на нет все затраченные усилия при проведении того или иного

исследования.

2.2 Как бороться с ошибками

Несколько способов, как избежать ошибок в материале, рекомендует

Лоуренс К. Бопре, вице-президент и исполнительный редактор группы газет

“Уэстчестер Роклэнд ньюспейперз” из Нью-Йорка:

Будьте скептически настроены к любой информации. Проверяйте все дважды.

Номера телефонов, фамилии и имена, названия улиц и наименования учреждений

легко уточнить по справочникам.

Будьте осмотрительны в работе с источниками. Убедитесь в том, что

информатор знает, о чем говорит. Даже если еще кто-то подтвердит полученную

информацию, она не обязательно будет правдивой. Следуйте правилу:

цитировать только того, кто действительно может знать о случившемся.

Например, полицейский-регулировщик, находившийся недалеко от места

происшествия, мог и не иметь достоверной информации о самом преступлении.

В сложном материале пройдитесь по фактам и даже цитатам второй раз,

сверяясь с первоисточником, чтобы убедиться, что вы их поняли правильно.

Другой способ достижения понимания: во время интервью перескажите ответ

интервьюируемого, чтобы он убедился, правильно ли вы его поняли. Это

позволит вам лишний раз проверить точность фактов до публикации материалов,

а не после нее.

Не допускайте предположений. Не “догадывайтесь”, какие инициалы могут

стоять рядом с этой фамилией. Не просите журналиста из соседнего кабинета

восполнить пробел ваших знаний — он также может этого не знать.

Совершенствуйте умение делать записи. Множество ошибок случается из-за

пропусков в записях или из-за того, что автор не смог в них разобраться.

“Прикройте” себя с помощью диктофона.

Пользуйтесь редакционной и другими библиотеками, но к газетным вырезкам

относитесь с осторожностью — и 10 лет назад репортер мог ошибиться! Держите

поблизости от себя часто используемые справочники — телефонные книги,

словари и прочее.

Внимательно перечитайте окончательный вариант материала. Выправляйте

ошибки в содержании, расстановке акцентов, пропорциональности представления

различных точек зрения так же тщательно, как грамматические и другие

обычные ошибки.

Самое главное: если вы не правы — признайте это. При обнаружении грубых

ошибок подумайте о написании еще одной статьи, в которой признавались бы

упущения, сделанные в первой. Это может быть и статья, рассказывающая о

том, как была допущена ошибка, и какие в результате ее были последствия.

Иногда журналисты по невнимательности затемняют истинный источник

информации неясными заявлениями. Это создает впечатление, что настоящий

источник информации — сам автор публикации, возможно, отражающий

собственное мнение. Таких ситуаций надо избегать.

2.3. О плюрализме мнений

Достоверность, правдивость, ясность изложения — вот те критерии,

которые укрепляют позицию автора при проведении журналистского

расследования. Материал отвечает этим требованиям только в том случае, если

проблема исследована со всех возможных точек зрения. Западная пресса

совершенно справедливо настаивает на соблюдении этого, одного из основных

правил журналистского расследования.

Делайте все от вас зависящее, чтобы ваша статья не оказалась

односторонней. Избегайте ситуаций, когда факты и события излагаются с одной

позиции. Всегда ищите возможных оппонентов. Не ограничивайтесь одним

звонком для “очистки совести” в офис вашего антигероя и не радуйтесь, если

человека не оказалось в этот момент на месте. Ваша задача не отметить, что

вы его разыскивали, а изложить еще один взгляд на затронутую проблему.

Наберитесь терпения, добейтесь с человеком личной встречи, может быть, даже

дождитесь его при выходе с работы или из дома и попытайтесь убедить в

необходимости дать вам интервью. Помните, что упомянутое или

заинтересованное лицо, чье мнение так и не прозвучит в вашем материале,

впоследствии потребует реализации своего права на ответ. Не усугубляйте

ситуацию, поскольку этот ответ может перечеркнуть весь пафос вашей

предыдущей статьи.

От того, что в материале сталкиваются несколько точек зрения, он отнюдь

не проигрывает, а даже наоборот, подчеркивает значимость затронутой вами

темы. Важно лишь очень четко и уважительно по отношению к авторам эти

позиции излагать. Переборите свое желание поерничать над чьей-то неудачной

формулировкой или высказать свое “фи” по отношению к мнению, которое вы не

разделяете. Это не просто дурной тон, это неуважение к читателю или зрителю

и слушателю, которые настроены доверять не вам лично, а людям, которым вы

даете возможность высказаться.

Заранее обезопасьте себя от упреков в возможной заинтересованности при

проведении того или иного журналистского расследования. Отсутствие

отстраненности в изложении автора, его личное участие в разрешении того или

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6