Испанское рыцарство \Песнь о Сиде\

Сида, о которых нет упоминаний в других источниках того времени. По его

мнению, в основе данных, приводящихся в поэме, вполне могло лежать реальное

историческое событие.

Некоторые статьи Менендеса Пидаля были изданы в переводе на русских

язык[16]. Резкую антиаристократическую направленность поэмы исследователь

рассматривал как выражение "демократического кастильского духа",

символизировавшего борьбу народа против привилегий высшей знати. Носители

идеи равенства в поэме, по мысли Менендеса Пидаля, выступает король: именно

ему главный герой доверяет свою месть за оскорбление, нанесенное от

каррионскиих инфантов. Покорность королю, которую Сид сохраняет даже будучи

изгнанным из Кастилии, воплощает в себе возвеличенную в поэме идею

вассальной верности, доверия и преданности монарху как главе государства.

Определенную близость взглядам Менендеса Пидаля обнаруживают статьи

русского ученого А,А.Смирнова[17], посвященные испанскому эпосу. Большое

значение исследователь предает определению того социального слоя, в недрах

которого родились выраженные в поэме идеи. Этот социальный слой, по его

мнению, - своеобразное "демократическое рыцарство", порожденное

особенностями социально-политического развития Испании эпохи Реконкисты,

когда рыцарями считались все конные воины, независимо от происхождения.

Этот слой был тесно связан с народом, выступая за прекращение

внутригосударственных усобиц и более активную борьбу с маврами, чем и

объясняется враждебное отношение поэмы к строптивой высшей аристократии -

источнику постоянных смут и подчеркнуто уважительное отношение к королю, в

котором народ видел защитника от притеснений знати. Преданность Сида

королю, по мнению А.А.Смирнова, символизирует глубокое понимание народом

необходимости объединения "всех сил нации для решительной борьбы с

маврами". Наконец, в статье Н. Томашевского "Героические сказания Франции и

Испании,[18] выраженное в "Песне о Сиде" презрение к высшей знати и

уважительное отношение к королю так же, как и в статьях А. А. Смирнова,

объясняются определенной социальной направленностью поэмы, причем автор

полностью согласен с А.А. Смирновым в том, что "Песнь о Сиде" выражает

интересы "демократического рыцарского сословия".

Другая часть привлеченной литературы - обобщающие труды испанских и

русских историков, разносторонне освещающие историю феодальной Испании.

Важность этих работ, написанных на широчайшей источниковой базе, в том, что

они позволяют систематизировать содержащуюся в поэме информацию о праве.

Среди сомнений такого рода в первую очередь необходимо упомянуть

монументальное творение Рафаэля Альтамира-и-Кревса "История Испании"[19], в

которой много внимания уделяется различным юридическим вопросам:

особенностям социальной структуры средневекового испанского общества,

характеру королевской власти, нравам и обязанностям вассалов короля,

полномочиям кортесов; различным формам брачных союзов.

Социальное правоведческое исследование Луиса де Вальдеавельяно "Курс

истории испанских общественных учреждений"[20] детально освещает самые

различные стороны феодального права Испании. Для данной работы наибольший

интерес представляют те главы исследования де Вальдеавельяно, в которых

анализируется структура рыцарского сословия, взаимные права и обязанности

сеньора и вассала, полномочия королевской власти и кортесов. Особенно

важные выводы исследователя о таких правовых институтах Испании, как Ira

Regis, Curia Regia и cories pregonadas.

Весьма широкий круг вопросов освещается в монографии советского

историка Д. Р. Корсунского "История Испании 1Х-ХШ веков"[21]. В частности,

много внимания автор уделяет политическому строю Леоно-Кастильского

королевства, положению различных слоев знати, весьма подробно анализирует

социальное положение кабальерос-вильянос ( сaballeros-villanos ) - того

самого социального слоя, который А. А. Смирнов называет

"демократическим рыцарством". По мнению А. Р. Корсунского, хотя рыцарское

сословия действительно было открытым для выходцев из более низких слоев

населения, не стоит преувеличивать реального общественного значения малого

рыцарства. Как подлинно правящий и привилегированный социальный слой

выступала высшая знать - рикос-омбрес ( ricos hombres ).

Некоторые ценные, хотя и краткие сведения о феодальном праве

средневековой Испании и выводы общетеоретического характера содержатся в

коллективной работе А. С. Автономова и В. А. Савина "История государства и

права стран Пиренейского полуострова’’[22].

Наконец, упоминавшееся ранее исследование Эдуардо де Инохосы "Право в

поэме о Сиде"[23] посвящено разбору содержащихся в "Песне" сведений о

правовых нормах и общественных институтах Испании Х1-ХП веков. Ученый

группирует сведения по трем разделам: "Социальные классы", "Король и

кортесы", "Семья" - поскольку, именно по этим пунктам поэма представляет

наиболее полную информацию. Особенно пристальное внимание автор уделяет

процедуре принятия судебных решений на кортесах и заключению брака. С

чисто правоведческой скрупулезностью исследователь отмечает тончайшие

смысловые различия между употребляемыми в поэме терминами, подробно

разбирает "ритуал заключения брака и передачи патрилиниальной власти над

женщиной из рук отца мужу’’ и сопровождающий его облик подарками между

семьями жениха и невесты.

Итак, в использованной литературе представлены два различных подхода к

оценке морально-правовых воззрений испанских рыцарей. Выразителем первого

из них в русской исторической литературе был П. Грановский, считавший

рыцарство "эпохи Сида’’ ’’ сословием без чести и совести". У истоков

второго направления стоял Р. Менендес Пидаль, объяснявший многие

особенности "Песни о Сиде" социальной направленностью этого произведения.

Его взгляды были близки русским ученым А. А. Смирнову и Н. Томашевскому.

В качестве вспомогательно-справочной литературы в данном исследовании

использованы обобщающие труды по истории Испании русских и испанских

историков, а также правоведческое исследование де Инохосы.

Внутренняя структура испанского рыцарства.

Поэма рисует четкую картину бытовавших в Испании конца XI века

межсословных отношений, причем особенно подробно, что естественно,

изображается взаимоотношением различных категорий рыцарского сословия.

Само понятие "рыцарь" обозначается в поэме разными терминами. Чаще

всего употребляется термин "кабальеро"; в самом широком смысле он означает

"конный воин":

720. «!Feridlos, caballeros, por amor del Criador!»[24]

1495. Envio dos caballeros que sopiesen la verdad...[25]

946. A caballeros e a peones fechos lo he ricos...[26]

В том же употребляются слова escuelas и virtos:

1362. «A todas las escuelas que al dizen senor...[27]

1363. Aquel rey de Marruecos ajuntara sus virtos...[28]

Особенно обращает на себя внимание такое обозначение рыцаря, как "одевшие

меч":

917. Doscientos con el, que todos cinen espadas...[29]

Также поэма часто именует и самого Сида - «того, кто в час добрый подал

меч»:

1603. Oid lo que dixo el que en buena cinxo espada...[30]

Очевидно, в данном случае имеются в виду рыцари, прошедшие церемонию

посвящения, которая состояла во вручении меча, благословляемого

священником, и в легком ударе по шее. Посвященные давали обет защищать

христианскую веру, короля, покровительствовать слабым и т. д.[31]

Подготовительной ступенью к званию рыцаря было звание

оруженосца или "щитоносца" ( escudero ):

187. Cinco escuderos tiene don Martino...[32]

188. E con el escuderos que son de criazon.[33]

Как правило, щитоносцами были дети рыцарей, которые носили их вооружение,

помогали им готовиться к бою и усваивали навыки пользования оружием.[34]

Таким образом, рыцарство предстает в поэме как единое сословие, все

члены которого обозначаются одинаковыми терминами, со сложившейся

процедурой "посвящения", со своим этикетом, который прекрасно отражен в

поэме. Но при этом в "Песне" четко разделяются отдельные прослойки внутри

рыцарства как сословной группы. Для обозначения высшего слоя знати в ХП

веке вместо ранее употреблявшегося в документах термина magnates начинает

применяться термин рикос-омбрес ( ricos-hombres )[35]. Это значение, по-

видимому, еще не получило широкого распространения во времена составления

"Песни о Сиде", хотя употребляется уже и здесь:

3546. Muchos se juntaron de buenos ricos-hombres...[36]

В дословном переводе этот термин означает "богатые люди". Однако в виду

имелось прежде всего не богатство того или иного представителя рыцарского

сословия, а его могущество и знатность. Поэтому каррионские инфанты

надеются, что с помощью богатств, полученных от Сида, они смогут жить с

подобающей их происхождению роскошью:

2552. D’aquestos averes siempre seremos ricos...[37]

В состав рикос-омбрес - верхушки класса феодалов - входили "правители"

(potestades), "правители" с титулом графа ( condes ) и другие особо

знатные лица, приближенные короля[38]. Графы назначались королем для

управления административными округами государства - графствами. Однако

должность графа все чаще становилась наследственной, поскольку управление

графством часто передавалось сыну умершего графа или представителю его

семьи, хотя формально графское звание было не титулом, а государственной

должностью[39]. Этот переход запечатлен в "Песне о Сиде". Дети каррионского

графа дона Гонсало называются в поэме не "графами" , а "детьми графа". Сами

они причисляют себя к "каррионским графам по рождению":

13676. Mio Cid es de Bivar e nos de condes de Carrion... [40]

и даже, «чистейшими графами по рождению»:

3354. De natura somos de condes de Carrion...[41]

По-видимому, именно происхождение обеспечивало каррионским инфантам

влияние при дворе и даже возможность проявлять себя там "надменными» как

говорит о них Кампеодор:

1938. Ellos son mucho urgullose e anparten la cort...[42]

Представители высшей знати составляли ближайшее окружению короля,

принимали участие в выработке решений государственной важности, т.е.

образовывали своеобразный консультативный государственный орган при короле,

который со второй половины XI века стал называться королевской курией (

curia regia ) или королевским советом

( consejo real )[43]. Очевидно, в его состав входили и каррионские инфанты,

и те представители высшей знати, которые постоянно находились при короле

и переезжали вместе с ним из одного города в другой:

1973. Con el rey atahtas buenas companas

Iffantes de Carrion mucho alegres andan[44].

1980. Cuendes e podestades e my grandes mesnadas[45].

1981. Con el rey van leoneses e mesnadas gallizianas[46].

Графы выполняли также обязанности королевских судей на кортесах:

3135. Alcaldes sean destos condes don Anrris e conde don Ramon.

E otros estos condes que del vando non sodes[47].

Экономической основой могущества рикос-омбрес были крупные земельные

владения. Так, хозяевами больших "вотчин" ( heredades ) и "земель" (

tierras ) в поэме предстают каррионские инфанты:

2564. Levar las hemos a nuestras tierras de Carrion...[48]

По-видимому, "вотчины" находились в полном распоряжении их владельцев.

На это указывает то, что инфанты собирались заплатить свои долги Сиду

"вотчинами":

3223. Pagar le hemos de heredades en tierras de Carrion.[49]

Таким образом, высшая знать, представленная крупными земельными

собственниками, составляла королевскую курию, занимала важнейшие

административные должности, подчас превращая их в наследственные

(земельные) владения. Из ее среды назначались и судьи для разрешения споров

между рыцарями на кортесах. Практически, рикос-омбрес, выступали как

надменно правящий и привилегированный социальный слой[50].

Другой, более низкий по своему положению слой знати, но значительно

превосходивший по численности рикос-омбрес, составляли инфанты ( infansones

). Так же как и рикос-омбрес, инфансоны владели "вотчинами". Так, хозяевами

вотчин были инфансоны Сид и его родственники-вассалы:

1271. Enviar vos quiero a Castilia, do avenos heredades...[51].

1364. Sirvale sus heredades do fore el Campeador...[52].

Они полностью распоряжались своими владениями и собирали оброки

(enffurcion) со своих крестьян:

2822. A las fijas del Cid danles enffuracion...[53].

2823. Presentan a Minaya essa noche grant enffuracion...[54].

По-видимому "хлеб и вино», которые Мартин Антолинес прислал Сиду, были

собраны в виде оброка с его крестьян:

66. A mio Cid e a los sos abasteles de pan e de vino;

Non leo comprar, ca el se lo avie consigo.[55]

Кроме "вотчины" у инфантов как прямых вассалов короля были

пожалованные им в условное держание бенедонции на управление определенными

территориями

( honores ):

886. Sobresto todo, a vos, Minaya,

honores y tierras avellas condonadas.[56]

Вместе с высшей знатью инфанты принимают участив в работе созывавшихся

королем дворянских собраний-кортесов:

2963. Por dentro en Toledo pregonoran mie cort,

Que alla me vayan cuendes e infonsones.[57]

Итак, инфанты, как и рикос-омбрес, имели вотчины и владели

бенефициями, участвовали в деятельности кортесов. Между этими двумя

прослойками рыцарства не было ни непреодолимых перегородок, ни заметных

отличий в социальном статусе. Поскольку и те и другие были благородного

происхождения, во времена "Песни о Сиде" их вместе называли идальго.

Женщины благородного происхождения, или " duenos ", также именовались

иногда fijas dalgo:

2232. Dovos estas duenas, - amas son fijas dalgo.[58]

Детей знатных родителей поэма называет инфантами ( infantes ). Прежде

всего, это относится, конечно, к сыновьям графа дона Гонсало-Диего и

Фернандо, - которых "Песнь о Сиде" постоянно именует "каррионскими

инфантами" ( infantes de Carrion ). Но так же поэма именует и дочерей Сида,

детей инфансона:

1279. La mujer de mio Cid e sus fijas las infantes[59].

1280. Assi fage a vuestras fijas amas a dos las infantes[60].

Наконец, третьим разрядом рыцарей были "всадники" ( caballeros ):

1415. Veriedes caballeros venir de todas partes[61].

Чаще всего термин caballeros в таком смысле употребляется

применительно к конным воинам в дружине Сида, которая за короткое время

выросла с шестидесяти всадников до трех тысяч шестисот. Увеличение конного

войска Сида происходило в основном за счет мелкого рыцарства ( caballeros

), в поисках наживы приходившего к нему на службу:

1198. Al sabor de ganancia, no lo quieren detardar,

Grandes yentes se lo acojen de la buena cristianidad[62].

При этом совершенно очевидно, что в войско вступали не только

всадники, но и нищий люд:

134. Acojense omnes de todas partes menguadas[63],

который составлял низшую часть Силовой дружины:

686. Sinos dos pedones solos por la puerta guardar[64].

918. Non son en cuenta, sabet, las peonadas[65].

1234. A todos los menores cayeron cient mareos de plata[66].

Поэма совершенно недвусмысленно указывает, что после захвата богатой

добычи, некоторые пешие воины стали caballeros, т.е. рыцарями:

1213. Los que foron de pie caballeros se fagen[67].

Это означало не просто изменение воинского оснащения, но и повышение

социального статута человека. Упоминание о подобной легкости перехода из

разряда пехотинцев в рыцари отражает одну из наиболее характерных для

Испании эпохи Реконкисты особенностей организации рыцарства - открытости

этого сословия,[68] возможность возвышения крестьянина или ремесленника до

звания caballero. Объясняется это тем, что в условиях беспрестанных войн с

маврами постоянно ощущалась нужда в рыцарях-бойцах, и рост этой сословной

группы необходимо было поощрять любой ценой. Короли предоставляли конным

воинам незнатного

происхождения различные привилегии на местном и общегосударственном

уровнях, а к Х веку давало всем caballeros права

инфансонов,[69] т.е. рыцарей благородного происхождения: освобождение от

налогов, повышенный верильд, подсудность только королю и королевской курии

и т.п.

Однако никакими путями caballeros из народа не могли получить то, чем

от рождения владели рыцари-дворяне-энатность. Различие между инфансоном и

кабальеро современники выражали поговоркой: "Инфансоном рождаются,

кабальеро становятся" ( El infanson nace, el caballero se hace )[70].

Знатность происхождения создавала непреодолимую преграду между

"демократическим" рыцарством и аристократической верхушкой. Даже инфансоны

были отделены значительной дистанцией от рикос-омбрес, социальный статус

которых благодаря родовитости был неизмеримо выше. Это противоречие между

единством всего рыцарства как сословия конных воинов и огромной ролью,

которую играло в общественной жизни людей благородство происхождения

составляет основной конфликт "Песни о моем Сиде".

Сид предстает в поэме как простой инфансон[71], человек хотя и

благородного, но не очень знатного происхождения, в то время как его

прототип принадлежал к верхушке кастильского рыцарства. Трагический узел

поэмы завязывается вокруг женитьбы представителей могущественного рода,

польстившихся на богатое приданое, на дочерях Сида, простого инфансона.

Инфантин изначально считает унижением для себя родниться с инфансоном

и поэтому боятся открыто посватать дочерей Сида:

1375. Non la osariemos acometernos esta razon.

Mio Cid es de Bivar e nos de condes de Carrion[72].

По их мнению, взяв в жены худородных дочерей Сада, они окажут им, да и

самому Кампеадору неслыханную честь:

1888. Casar queriemos con ellas a su ondra e a nuestro pro[73].

Таких же взглядов придерживается и король:

1904. Que gelo degades al buen Campeodor:

Abra y ondra e creera en onor,

Por conssa grar con inffantes de Carrion[74].

Даже Сед, как и ближайшие вассалы - главные носители

антиаристократических идей в поэме, - рассматривают женитьбу каррионскиих

инфантов на "донье Эльвире и донье Соль" как большую честь и собственный

успех, полагая, что породниться с инфантами значит повысить свой

социальный статус:

2197. A vos digo, mis fijas, dona Elvira e dona Sol:

deste vuestro casamiento creeremos en onor[75].

Этот пример очень наглядно показывает, как сильно знатность определяла

социальное положение и общественный престиж людей. Признавать это

приходилось людям низкого происхождения -таким, как рыцари Сида или сам

Кампеадор, который в глазах высшей знати - всего лишь "мельник":

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5