Возникновение партии эсеров

единства». Помочь пролетариату и трудовому

крестьянству осознать себя единым рабочим классом,

увидеть в этом единстве залог своего освобождения

должна была интеллигенция.

Интеллигенцией эсеры считали социальную группу,

занимавшуюся творческим трудом по производству

духовных ценностей и передачей их другим.

Непременными атрибутами такого труда являются

самостоятельность, инициативность и свобода. Так

как самодержавно-бюрократический режим из-за

постоянного стремления к регламентации,

централизации и подавлению любых проявлений

творчества был органически несовместим с нормальной

жизнью интеллигенции, то она не могла не находиться

в перманентном конфликте с этим режимом.

По эсеровским представлениям, интеллигенция была

самостоятельной социальной категорией; она

склоняется в сторону того класса, который более

всего выражает интересы общественного развития.

Интеллигенция, способная подняться над сегодняшним

днем, в состоянии определить будущее класса, она

организует его и руководит его повседневным

поведением во имя этого будущего. Русскую

интеллигенцию, эсеры считали антужуазной. Поскольку

в российском капитализме разрушительные тенденции

преобладали над созидательными и буржуазия в связи

с этим была несостоятельна в духовной сфере,

ничтожно значимой в области политики и морали, ей

нечем было привлечь к себе интеллигенцию;

негативными же своими качествами она настраивала

интеллигенцию против себя, побуждала ее обращаться

к социализму и трудовым классам — пролетариату и

крестьянству. В социализме, в экспроприации

капиталистической собственности и реорганизации

производства и всего общественного строя на

социалистических началах при полной победе рабочего

класса, организованного в социально-революционную

партию,— вот в чем эсеры видели свою конечную цель.

Какова же была эсеровская модель социализма?

Эсеры были сторонниками демократического

социализма, т. е. хозяйственной и политической

демократии, которая должна была выражаться «через

представительство организованных производителей

(профсоюзы), организованных потребителей

(кооперативные союзы) и организованных граждан

(демократическое государство в лице парламента и

органов самоуправления)». (Оригинальность

эсеровского социализма заключалась в теории

социализации земледелия. Эта теория составляла

национальную особенность эсеровского

демократического социализма и являлась вкладом в

сокровищницу мировой социалистической мысли.

Исходная идея этой теории заключалась в том, что

социализм в России должен начать произрастать

раньше всего в деревне. Почвой для него, его

предварительной стадией, должна была стать

социализация земли.

Социализация земли означала, во-первых, отмену

частной собственности на землю, вместе с тем не

превращение ее в государственную собственность, не

ее национализацию, а превращение в общенародное

достояние без права купли-продажи. Во-вторых,

переход всей земли в заведование центральных и

местных органов народного самоуправления, начиная

от демократически организованных сельских и

городских общин и кончая областными и центральными

учреждениями. В-третьих, пользование землей должно

было быть «уравнительно-трудовым т. е.

обпеспечивать потребительную норму на основании

приложения собственного труда, единоличного или в

товариществе». Социализация земли, обобществляя

землю и ставя в равные условия по отношению к ней

все трудовое население, создавала необходимые

предпосылки для завершающей фазы процесса

социализации земледелия — обобществления

земледельческого производства с помощью различных

форм коопераций.

Важнейшей предпосылкой для социализма и

органической его формой эсеры считали политическую

свободу и демократию. «Социализм без свободы,—

заявлял Чернов,— есть тело без души». Политическая

демократия и социализация земли были основными

требованиями эсеровской программы-минимум. Они

должны были обеспечить мирный, эволюционный, без

особой, социалистической, революции переход России

к социализму. В программе, в частности, говорилось

об установлении демократической республики с

неотъемлемыми правами человека и гражданина:

свобода совести, слова, печати, собраний, союзов,

стачек, неприкосновенность личности и жилища,

всеобщее и равное избирательное право для всякого

гражданина с 20 лет, без различия пола, религии и

национальности, при условии прямой системы выборов

и закрытой подачи голосов. Требовались также

широкая автономия для областей и общин как

городских, так и сельских и возможно более широкое

применение федеративных отношений между отдельными

национальными регионами при признании за ними

безусловного права на самоопределение. Эсеры

раньше, чем социал-демократы, выдвинули требование

федеративного устройства Российского государства.

Смелее и демократичнее они были и в постановке

таких требований, как пропорциональное

представительство в выборных органах и прямое

народное законодательство (референдум и

инициатива)!

if В народнохозяйственной области программа

эсеров, как и программы других социалистов, делала

акцент прежде всего на перераспределении тех

богатств и доходов, которые имелись и которые

должны были быть произведены. Конкретно

предлагались следующие меры. В вопросах

государственного хозяйства и финансовой политики:

введение прогрессивного налога на доходы и

наследства при полном освобождении от налогов

мелких доходов; уничтожение косвенных налогов,

покровительственных пошлин и всех вообще налогов,

падающих на труд. В области рабочего

законодательства партия ставила своей целью охрану

духовных и физических сил рабочего класса в городе

и деревне и увеличение его способности к дальнейшей

борьбе за социализм; в частности, выдвигались

требования: установление законодательного максимума

рабочего времени (8 часов), минимальных зарплат,

страхование рабочих за счет государства и хозяев и

на началах самоуправления самих страхуемых; охрана

труда под наблюдением фабричной инспекции,

избираемой рабочими; профессиональные организации

рабочих и их участие во внутренней организации

труда на промышленных предприятиях. В вопросах

переустройства поземельных отношений партия

заявляла о своем стремлении опираться, в интересах

социализма и борьбы против буржуазно-

собственнических начал, на традиции и формы жизни

русского крестьянства, его общинные и трудовые

воззрения, в особенности на распространенное среди

него убеждение, что земля ничья и что право на

пользование ею дает лишь труд. При социализации

обращение земли в общенародное достояние должно

было произойти без выкупа. Пострадавшим в грядущем

имущественном перевороте обещалось право на

о6щественную поддержку на то время, которое

необходимо для приспособления к новым условиям

личного существования. Свою программу общественного

переустройства эсеры намеревались отстаивать прежде

всего в Учредительном собрании Вместе с тем они

заявляли, что будут стремитьсн «непосредственно

проводить» ее и явочным порядком. Характерным для

эсеров было и то, что они, подобно представителям

реформистских течений в западноевропейском

социализме, приветствовали все меры, имевшие целью

«обобществление еще в пределах буржуазного

государства тех или иных отраслях народного

хозяйства». Однако по отношению к самодержавию они

были настроены бескомпромиссно и считали, что

свергнуть его можно только насильственным,

революционным путем.

В области тактики партийная программа эсеров

ограничивалась положением о том, что борьба будет

вестись «в формах, соответствующих конкретным

условиям русской действительности». Поскольку гга

действительность была сложной и постоянно

претерпевала изме-юния, то арсенал тактических

приемов, методов и средств борьбы шртии эсеров,

нацеленной на преобразование этой действительности,

зыл весьма разнообразным. Он включал в себя

пропаганду и агитацию, лирную парламентскую работу

и все формы внепарламентской, насильственной борьбы

(стачки, бойкоты, вооруженные демонстрации,

вооруженные восстания и др.). В этом отношении

эсеры отличались от социал-демократов лишь тем, что

приздявяли инливигтуяльный

Позиция партии в вопросе о терроре была наиболее

полно изложена в статье «Террористический элемент в

нашей программе», написанной Черновым,

отредактированной Гершуни и опубликованной в июне

1902 г. в № 7 «Революционной России». Эсеры не

считали террор «единоспасающим и всеразрешающим

средством» борьбы, но видели в нем одно из самых

«крайних и энергичных средств борьбы с

самодержавной бюрократией». С помощью террора они

надеялись одерживать административный произвол,

дезорганизовать правительство. Вместе с тем, террор

рассматривался ими как эффективное средство

агитации и возбуждения общества, мобилизации

революционных сил. Особое значение придавалось

центральному террору, направленному против

влиятельных, крайне реакционных государственных

деятелей. В то же время вплоть до третьеиюньского

государственного переворота в партии официально не

ставился вопрос о покушении на царя. Доводы при

этом приводились различные, но прежде всего

принималось во внимание то, что народовольческий

опыт цареубийства не нашел надлежащего отклика в

обществе; отмечались и ничтожность, марионеточность

фигуры Николая II, его якобы полная зависимость от

окружающих лиц.

Центральный террор был сферой деятельности

Боевой организации. Наиболее эффективной она была в

период, предшествовавший революции 1905—1907 гг.

Жертвами эсеровского террора в это время стали:

министры внутренних дел Д. С. Сипягин (смертельно

ранен 2 апреля 1902 г. С. В. Балмашевым) и В. К.

Плеве (убит 15 июля 1904 г. Е. С. Созоновым);

харьковский губернатор князь И. М. Оболенский

жестоко расправившийся с крестьянскими

выступлениями в Полтавской и Харьковской губерниях

весной 1902 г. (ранен 29 июля 1902 г. Ф. К.

Качурой), и уфимский губернатор Н. М. Богданович,

организовавший «бойню» златоустовских рабочих (убит

б мая 1903 "г. в Златоусте О. Е. Дулебовым). 4

февраля 1905 г. на территории Московского Кремля

бомбой, брошенной членом эсеровской БО И. П.

Каляевым, был убит московский генерал-губернатор,

дядя царя, великий князь Сергей Александрович.

Террористическая деятельность принесла

известность партии эсеров. В массовой же

революционной работе она заметно уступала своим

главным политическим конкурентам — социал-

демократам. Так, в 1901—1904 гг., по полицейским

сведениям, у эсеров было 37 типографий, а у социал-

демократов —104, издавших соответственно 277 и 1092

различных наименований революционной литературы. По

тем же сведениям, эсеры уступали социал-демократам

и в деле пропаганды и агитации. В частности, в 1903

г. охранительными органами было зафиксировано 329

случаев распространения нелегальной социал-

демократической литературы, а эсеровской—100; в

1904 г.—соответственно 310 и 87. Практически под

безраздельным влиянием социал-демократов находилось

в это время рабочее движение, участие эсеров в

котором было весьма незначительным ( в ростовской

стачке 1902 г., во всеобщей стачке на юге России,

особенно в Киеве, в 1903 г.).

Осенью 1904 г. в партии эсеров в условиях

нараставшей революционной ситуации усилились

разногласия. Под опекой Е. К. Бреш-ковской в

эмиграции сформировалось течение так называемых

аграрных террористов, явившееся предтечей

эсеровского максимализма. Представители этого

течения, главным образом молодежь, настаивали на

том, что необходимо воспользоваться сложившейся

обстановкой, двинуться в деревню и призвать

крестьян к немедленному разрешению земельного

вопроса «снизу», захватным путем, используя те

приемы и средства, к которым прибегали крестьяне в

своей вековой борьбе с помещиками. В руководстве

партия преобладающей оказалась иная тенденция —

стремление к сближению с активизировавшимся в это

время либеральным движением. Представители

эсеровского руководства (В. М. Чернов и Е. ф. Азеф)

принимали участие в конференции российских

оппозиоиных и революционных партий, состоявшейся

осенью 1904 г. в Париже и выработавшей соглашение о

координации действий в борьбе за политическое

освобождение страны от самодержавия. Однако

практического значения это соглашения не имело: оно

было перечеркнуто начавшейся революцией,

поставившей партии и движения в новые условия.

На I съезде партии эсеров (май 1906 г.) был

принят Временный организационный устав. Сколько-

нибудь серьезные дополнения были внесены в него

лишь IV съездом партии, состоявшимся через 11 лет,

в 1917 г. Устав включал восемь пунктов. Первый

пункт определял членство в партии: членом ее

признавался «всякий, принимавший программу партии,

подчинявшийся постановлениям ее и участвующий в

одной из партийных организаций». В этом пункте

ничего не говорилось о членских взносах. Решение об

их обязательности было принято лишь в 1909 г. на 5-

м Совете партии, но это решение не стало нормой

партийной жизни. Финансы партии составлялись

главным образом из крупных взносов и отчислений,

делаемых некоторыми членами партии и лицами,

сочувствовавшими ее деятельности. Кроме того, были

и «экстраординарные поступления» в виде средств,

добытых различными экспроприациями. Не

предусматривалась также обязательность личной

работы члена партии в одной из партийных

организаций.

Вплоть до 1917г. простой декларацией являлись

положения второго пункта устава о выборном начале,

взаимном контроле. На деле нормой было то, что в

уставе называлось «временным коррективом» — право

кооптации, подчинение низов верхам, без какого-либо

контроля первых над вторыми.

Высшей партийной инстанцией являлся съезд

партии, который должен был созываться не реже

одного раза в год. На практике эта периодичность не

соблюдалась. За время существования партии

состоялось всего лишь четыре съезда — два в период

первой революции и два в 1917 г. Идейное и

практическое руководство партийной деятельностью

возлагалось на ЦК, избиравшийся съездом в

количестве пяти человек. Избранным членам ЦК

предоставлялось право кооптировать в свой состав до

пяти членов. Первый выборный ЦК эсеров состоял из

Е. Ф. Азефа, А. А. Аргунова, Н. И. Ракитникова, М.

А. Натансона и В. М. Чернова. ЦК назначал

ответственного редактора Центрального печатного

органа партии и ее представителя в Международное

социалистическое бюро. С момента принятия партии во

II Интернационал в августе 1904 г. постоянным

представителем ее там был до 1922 г. И. А.

Рубанович. При ЦК создавались специальные комиссии

или бюро — крестьянское, рабочее, военное,

литературно-издательское, техническое и др., а

также институт разъездных агентов.

Устав предусматривал и такой институт, как Совет

партии. Он составлялся из членов ЦК, представителей

областных, Московского и Петербургского комитетов.

Совет созывался по мере надобности по инициативе ЦК

или половины общего числа областных организаций для

обсуждения и решения неотложных вопросов тактики и

организационной работы, 1-й Совет партии состоялся

в мае 1906 г., последний, 10-й—в августе 1921 г.

В

РЕВОЛЮЦИИ 1905—1907 гг.

Эсеровская концепция революции существенно

отличается от меньшевистской и большевистской.

Главное ее отличие состоит в том, что эсеры не

признавали революцию буржуазной. Свою точку зрения

они обосновыва прёжде всего уровнем развития и

характером российского капитализма. По их мнению,

российский капитализм из-за своей слабости и

чрезмерной зависимости от правительства был

неспособным «напирать» так сильно на устаревшие

общественные отношения, чтобы вызвать

общенациональный кризис. К тому же социально-

политические препятствия для капиталистического

развития в России, на взгляд эсеров, были не столь

большими, как в западноевропейских странах накануне

их буржуазных революций. В России, в частности, не

было цеховой системы, отсутствовала ко времени

революции феодальная организация собственности, не

было и прикрепленного к земле феодальными

повинностями крестьянина. Да и сама буржуазия, как

сословие, далеко не третировалась самодержавием.

Русская буржуазия, приходили к заключению эсеры, не

могла стать во главе революции, а именно на этом

тезисе была основана меньшевистская концепция

революции и тем самым оказывалась несостоятельной.

Но для эсеров не была истиной и большевистская

концепция, хотя она также отрицала буржуазию в

качестве движущей силы революции. Разногласия

заключались в следующем: эсеры не признавали как

задачу революции расчистку пути для свободного

развития капитализма; они не считали крестьянство

мелкой буржуазией и отрицали, что гегемоном

революции должен быть пролетариат.

В эсеровской печати высказывалось и такое

мнение. В России не может быть буржуазной

революции, потому что она была предупреждена

«революцией сверху», «эпохой великих реформ 60—70-х

годов». Эти реформы дали «полный простор для

развития капитализма», и уже тогда произошла

«метаморфоза крепостного самодержавия в дво-рянско-

буржуазную бюрократию».

Возражая против определения революции как

буржуазной, эсеры вместе с тем не считали ее и

социалистической. По их мнению, революция была

«социальной», переходной между революциями

буржуазной и социалистической. Существенным

признаком такой революции является, на взгляд

эсеров, то, что она не ограничивается сменой власти

и перераспределением собственности в рамках

буржуазного общества, а стремится пробить брешь в

основах буржуазного строя. Такой брешью должна была

стать отмена частной собственности на землю,

социализация земли. «Мы,— заявлял Чернов,— как бы

одновременно переживаем и революцию 1789 г., и

революцию 30-х годов, и революцию 48-х годов, и

революцию 1870 года и даже более того».

Главный импульс революции эсеры видели не в

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7