Военные действия вооруженных сил СССР в предвоенные 1936-1940 годы

ходатайство относительно пересмотра статуса Аландских островов. Но в

порядке встречных мер Финляндия должна будет сопротивляться любой

агрессии, оказывать Советскому Союзу содействие в укреплении безопасности

Ленинграда и с этой целью предоставить Советскому Союзу в аренду

сроком на 30 лет остров Суурсаари и несколько других мелких островов в

Финском заливе, на которых будут созданы уже не базы, а лишь

наблюдательные посты. Ответ финской стороны был отрицательным с той же

ссылкой на свой суверенитет и нейтралитет. Переговоры в который раз были

прерваны.

Какие же следующие меры в такой, казалось, безнадежной ситуации

должны были предпринять Советский Союз и Финляндия, чтобы все-таки

вывести переговоры из тупика? Очевидно, оптимальным виделся путь отказа

Советского Союза от выдвижения требований, явно задевающих суверенитет

Финляндии, и настойчивого поиска других путей политического характера, с

тем чтобы не дать вообще заглохнуть переговорам. Ибо любой другой путь,

прежде всего военный, неизбежно вел к еще большему нагнетанию обстановки и

в конечном счете к войне, к которой обе стороны, конечно же, не

стремились.

Вскоре по поручению советского правительства в Хельсинки прибыл Б. Е.

Штейн, бывший посол в Финляндии, а в 1939 г. - политический представитель

в Италии. Он был уполномочен вести неофициальные переговоры на базе прежних

советских предложений. На сей раз их поддержал и маршал Г. Маннергейм,

заявивший, что острова в Финском заливе не представляют для страны особой

ценности, ибо нет возможности защищать их в случае агрессии. Вместе с

прежними предположениям Штейн передал и новое - чтобы финны уступили

определенную территорию на Карельском перешейке в обмен на большую

территорию в Советской Карелии. Подобная настойчивость советского

руководства вызывала в Хельсинки подозрительность относительно его

намерений и соответственную реакцию. 6 апреля 1939 г. Штейн вернулся в

Москву без результатов.

В такой ситуации правительства обеих стран решили действовать по двум

параллельным направлениям: не отказываясь от политических переговоров, они

начали готовить меры военного характера - Советский Союз, к сожалению,

наступательные, а Финляндия - оборонительные. Усиливались контакты

Финляндии по военной линии с Англией, Швецией и Германией. В Хельсинки

частыми гостями стали высокопоставленные военные деятели этих стран. Финнам

оказывалась помощь в совершенствовании линии укреплений вдоль границы с

СССР - так называемой линии Маннергейма. Хотя советско-финляндские

переговоры имели неофициальный и конфиденциальный характер,

правительство Финляндии регулярно информировало о них Германию.

В водоворот не только политических, но и военных приготовлений

энергично включился Советский Союз. В начале марта 1939 г. К. Е. Ворошилов

приказал только что назначенному командующему войсками Ленинградского

военного округа (ЛВО) командарму II ранга К. А. Мерецкову проверить

готовность войск "на случай военного конфликта с Финляндией". При этом он

сослался на прямое указание И. В. Сталина.

В апреле 1939 г. Карельский перешеек посетил Ворошилов. Он

приказал усилить боевую готовность, составить план эвакуации детей и жен

начсостава в случае начала военных действий и построить убежища.

Весной и летом того же года в ЛВО развернулось крупное строительство,

были приняты меры по подготовке личного состава в условиях, приближенных к

боевым, совершенствовалась структура пограничных войск.

Некоторое время спустя Сталин созвал Военный Совет, на котором был

обсужден оперативный план войны с Финляндией, представленный начальником

генерального штаба командармом I ранга Б. М. Шапошниковым. План исходил из

реальной оценки состояния финской армии и ее пограничной укрепленной линии.

В нем предусматривалось сосредоточение больших сил и средств еще до

начала операции. Сталин был удивлен тем, что начальник генштаба

требует стольких сил и средств, чтобы заставить маленькую Финляндию пойти

на уступки, и командующему войсками ЛВО К.А. Мерецкову было предложено

разработать другой оперативный план войны из расчета только на силы и

средства военного округа, т. е. на те 20 стрелковых дивизий, которыми он

располагал.

Подобная неопределенность в советско-финляндских отношениях

продолжалась до провала советско-англо-французских военных переговоров и

заключения советско-германского договора о ненападении с приложенными к

нему секретными протоколами, в которых уже заранее было запрограммировано

определенное "территориально-политическое переустройство "Финляндии в

пользу Советского Союза. Реализовать свои "права" в Эстонии, Латвии и

Литве советскому руководству удалось путем заключения двусторонних

договоров. К Финляндии же, объявившей в начале сентября 1939 года, о

своем полном нейтралитете и несогласии с планами создания советских

военных баз на своей территории, Сталин, нарушив этот нейтралитет, применил

военную силу. Не составляет особого труда сделать вывод, что без

предварительного согласия Германии, изложенного в названном протоколе,

соблюдать свою не заинтересованность в регионе Балтики советско-финляндской

войны могло бы и не быть.

Почему тогда Сталин, спрашивают они, так долго медлил и начал войну

лишь в конце ноября? Ответ может быть один. Во-первых, потому, что этой

акции предшествовали другие, не менее важные и срочные - в сентябре в

Польше и в сентябре - октябре в Прибалтике. Именно в этих регионах были

заняты крупные силы войск, впоследствии переброшенные на Карельский

перешеек. И во-вторых, новая группировка советских войск, расположенная по

южному побережью Финского залива и далее на юг вплоть до Восточной

Пруссии, создавала крайне невыгодную для Финляндии ситуацию на Балтике,

что, по мнению советского руководства, могло принудить Финляндию без войны

принять советские предложения.

Разумеется, Сталин предпочел бы добиться своей цели не прибегая к

войне, которая, как позже действительно подтвердилось, могла преподнести

ему неприятные сюрпризы. Поэтому он не жалел времени на продолжительные

переговоры с финскими представителями. В. Таннер по этому поводу писал: "Из

того, что мы видели, у нас возникло впечатление, что Сталин искренне хотел

соглашения. Иначе ради чего ему надо было тратить столько времени на

дело, касавшееся маленькой Финляндии? Кроме того, он стремился к

компромиссам...

...Но Ленинград в опасности .

С другой же стороны, Советский Союз был свободен в своих решениях и

действиях в регионе Восточной Европы. Но население Финляндии не чувствовало

тогда непосредственной для себя угрозы, хотя слухи о том, что его

судьба уже решена на состоявшихся накануне войны советско-германских

переговорах, быстро распространялись. Собравшиеся в Копенгагене главы

правительств и министры иностранных дел Скандинавских стран 19 сентября

объявили о своем нейтралитете и сотрудничестве. По-прежнему шла подготовка

к Олимпийским играм, которые должны были состояться в Хельсинки в 1940 г. В

условиях войны расчет строился на том, что в них примут участие многие

еще существовавшие тогда нейтральные страны.

Финляндия большие надежды возлагала на уважение к объявленному ею

нейтралитету и на скандинавскую солидарность. Но ни то, ни другое не

обеспечило ей безопасности. Финляндский нейтралитет вообще никто не

собирался уважать. Что же касается солидарности Скандинавских стран, то

она в этот период была непрочной. Сложившуюся ситуацию весьма образно

обрисовал известный финский историк и дипломат М. Якобсон: "Финляндия

опасалась России, Дания - Германии; Швеция не могла решить, кого же она

больше должна опасаться; а Норвегия считала свое положение достаточно

прочным, чтобы вообще кого-либо бояться".

В отличие от предыдущих этот тур переговоров проходил уже в новых

специфических условиях. Они характеризовались следующими особенностями. Во-

первых, началась вторая мировая война, разделившая западные страны на два

враждующих лагеря, и во-вторых, были подписаны договора о взаимопомощи с

Эстонией, Латвией и Литвой, которые несколько улучшили позиции СССР в

отношении Финляндии.

Все эти обстоятельства, казалось, должны были вызвать у партнеров, и

прежде всего у советской делегации, особое чувство ответственности за

безопасность своих стран, но, разумеется, с учетом взаимных интересов. В

действительности же , участвовавший в переговорах Сталин, опираясь на эти

благоприятные для него обстоятельства предложил заключить пакт о

взаимопомощи по образцу договоров, заключенных в конце сентября - начале

октября с Латвией, Литвой и Эстонией.

Развернутый анализ сложившихся к тому времени советско-финляндских

отношений впервые публично дал Молотов на заседании Верховного Совета Союза

ССР 31 октября 1939 г., когда переговоры еще продолжались. Он определил их

как отношения, находящиеся н особом положении, потому что Финляндия

испытывает внешние влияния, что вызывает озабоченность Советского Союза о

своей безопасности, и особенно Ленинграда. Вопросы, стоящие на

переговорах с Финляндией, заявил Молотов, те же, которые стояли на

переговорах с Эстонией. Он отверг утверждении зарубежной прессы, будто

Советский Союз требует себе город Виипури (Выборг) и территорию, лежащую

севернее Ладожского озера, Далее Молотов изложил ход переговоров с

финляндской делегацией, отметив, что Советский Союз предложил Финляндии

заключить "пакт о взаимопомощи примерно по типу наших пактов взаимопомощи

с другими прибалтийскими государствами".

Может вызвать различные кривотолки то, что до сих пор неизвестны

фамилии погибших красноармейцев и младших командиров. В печати не были

опубликованы и результаты обследования, которое проводил полковник П. Г.

Тихомиров. Может быть, ему и не позволили заниматься этим деликатным делом?

Любопытно было бы прочитать и воспоминания непосредственных свидетелей

этого инцидента.

Провокация в Майниле была устроена, естественно, теми, кому она

была выгодна. В данной ситуации она была выгодна только советской

стороне, чтобы иметь повод для денонсации договора о ненападении с

Финляндией. Теперь до войны оставался только один шаг. Советское

руководство под предлогом, будто уже слишком поздно, и сожалению,

проигнорировало ноту финнов от 29 ноября 1939 г., в которой выражалось

их согласие отвести войска "на такое расстояние от Ленинграда, при котором

нельзя было бы говорить, что они угрожают безопасности этого города".

Итак, провокация имела место и теперь в дело готовились вступить войска.

Так оперативно сработал феномен, который на современном военно-

политическом языке именуется "быстрым реагированием".

Нет блага на войне .

Возникает, естественно, вопрос, видел ли Сталин в войне против

Финляндии единственный выход из конфликтной ситуации? Конечно, он предпочел

бы удовлетворить свои претензии без применения оружия. Почему же в

сложной и противоречивой ситуации начавшейся второй мировой войны советское

руководство все же решилось начать военные действия против Финляндии?

Вот как ответил на Этот Вопрос еще В то время по свежим следам

событий, Л, Д. Троцкий: "Наступление на Финляндию находится как будто в

противоречии со страхом Сталина перед войной. На самом деле это не так.

Кроме планов есть логика положения. Уклоняясь от войны, Сталин пошел на

союз с Гитлером. Чтобы застраховать себя от Гитлера, он захватил ряд

опорных баз на Балтийском побережье. Однако сопротивление Финляндии

угрожало свести все стратегические выгоды к нулю и даже превратить их в

свою противоположность. Кто, в самом деле, станет считаться с Москвой, если

с ней не считается Гельсингфорс? Сказав "А", Сталин вынужден сказать "Б".

Потом могут последовать другие буквы алфавита. Если Сталин хочет

уклониться от войны, то это не значит, что воина пощадит Сталина".

Итак, ранним утром 30 ноября 1939 г. крупные силы советских войск

пересекли границы Финляндии. Их продвижение в глубь страны, где в течение

нескольких часов им не оказывали сопротивления означало фактически

"необъявленную войну". В тот же день президент К. Каллио сделал следующее

заявление: "В целях поддержания обороны страны Финляндия объявляет

состояние войны".

Уже сама эта акция советского правительства означала нарушение норм

международного права. Действия сталинского руководства противоречили

советско-финляндскому мирному договору 1920 Г. и договору о ненападении

1932 г. Советское правительство нарушило также собственную конвенцию (так

называемый договор Литвинова), заключенную с соседними государствами в

июле 1933 г. К этому документу присоединилась тогда и Финляндия. В нем

определялось понятие агрессии и четко отмечалось, что никакими

соображениями политического, военного, экономического или какого-либо

другого характера нельзя будет обосновать или оправдать угрозы, блокаду Или

нападение на другое государство-участника.

Вместе с тем такая акция означала и нарушение внутригосударственного

права, поскольку Конституция СССР 1936 г., которая в правовом отношении

хотя и была далека от совершенства, допускала возможность объявления

Верховным Советом СССР только "состояния войны", но никак не "войны" как

таковой. Причем объявление состояния войны предусматривалось исключительно

в двух случаях: при вооруженном нападении на Советский Союз и при

необходимости выполнения международных договорных обязательств по взаимной

обороне от агрессии. К советско-финляндской войне ничего подобного отнести

нельзя, и ее следует квалифицировать как неправомерный акт великой державы

против малой соседней страны.

Вот какие заголовки отчетов о проходивших тогда по стране

многочисленных митингах трудящихся в поддержку решительных мер советского

правительства против белофиннов пестрели в советских газетах: "Ответить

тройным ударом!", "Дать отпор зарвавшимся налетчикам!", "Долой провокаторов

войны!", "Уничтожить гнусную банду!", "Безмерная наглость!" и т.д. и т.п.

Известный в те годы поэт Вас. Лебедев-Кумач накануне и в течение первых

дней войны опубликовал в "Известиях" несколько стихотворений, в которых

также не стеснялся в выражениях, "гневно осуждал финских поджигателей

войны". Его стихотворение "Велик народный гнев и ярость велика" начиналось

следующим четверостишием:

Кровавые шуты! Довольно вам кривляться,

Пришла пора закрыть ваш гнусный балаган!

Мы не позволим вам по-хамски издеваться

Над трупами рабочих и крестьян!

Подобная пропаганда была exitare fluctus in simpulo, т. е. бурей в

стакане воды. Она была похожа на "старого пройдоху" из Стихотворения в

прозе" И. С. Тургенева, рекомендовавшего упрекать своего противника в тех

грехах, которые сам за собой знаешь: "...упрекайте его в том самом

недостатке или пороке, который вы за собой чувствуете. Негодуйте ...и

упрекайте!"

Каким же путем советское руководство стремилось достичь поставленных

целей?

Конечно же, оно, как и правительство любого другого государства, при

решении спорных вопросов предпочитало мирный путь, потому что иной путь

всегда сопряжен с определенным риском. Если бы это было не так, то оно

нашло бы достаточно поводов, чтобы предпринять военную акцию против

Финляндии не в преддверии зимы, а гораздо раньше, как это произошло в

Прибалтике. Но применение вооруженной силы в решении спорного

территориального вопроса никогда нельзя оправдать невозможностью его

решения мирным путем. Это императив современного международного права. И

тем не менее Сталин, Молотов и Ворошилов пошли на его грубое нарушение.

В целом группировка советских войск к началу войны составляла 240

тыс. человек (в боевых войсках), 1915 орудий (всех калибров), 1131 танк и

967 боевых самолетов. Группировка финских войск насчитывала тогда 140 тыс.

человек, 400 орудий, 60 танков и 270 боевых самолетов.

В первый день войны советская авиация подвергла бомбардировке военные

объекты в районе Хельсинки. Но из-за навигационных ошибок бомбы упали и в

центр города. Имелись разрушения и человеческие жертвы. Правда, с 3

декабря воздушные налеты на объекты глубокого тыла Финляндии Главное

командование Красной Армии категорически

запретило. Только месяц спустя, когда обстановка на фронте сложилась не в

пользу Красной Армии, Ворошилов, Сталин и Шапошников подписали приказ,

который гласил; "Бомбардировочной авиации наносить систематические и мощные

удары по глубоким тыловым объектам: административным, военно-промышленным

пунктам, железнодорожным мостам, железнодорожным узлам, пор там,

транспортам противника".

Действия войск в первые же дни войны показали неэффективность

существовавшего тогда фактически фронтового управления. Оно было

ликвидировано, и с 9 декабря непосредственное руководство действующими

армиями, Балтийским и Северным флотами взяла на себя созданная Ставка

Главного командования Красной Армии. В ее состав входили нарком обороны

Ворошилов (главнокомандующий) и члены Ставки - нарком ВМФ Н. Г.

Кузнецов, начальник генштаба Шапошников и Сталин. Мерецков был назначен

командующим войсками 7-и армии (членами Военного совета были Н. Н. Вашугин

и А. А. Жданов).

С начала декабря тяжелые бои развернулись по всему фронту. В эти дни

на одном из приемов в Берлине советские дипломаты самоуверенно заявили

американскому корреспонденту Уильяму Ширеру, что через три дня в Финляндии

все будет кончено "'. Однако большой успех был отмечен только на Крайнем

Севере, в полосе наступления 14-Й армии. Ее войска при поддержке

кораблей Северного флота продвинулись вперед на 150 - 200 км и легко

овладели финской частью полуостровов рыбачий и Средний, а также городом

Петсамо. Но армии, действовавшие в Центральной Карелии, продвинулись лишь

на 35 - 80 км. В итоге кровопролитных боев войска 7-й армии На

Карельском перешейке сумели вплотную подойти к главной полосе линии

Маннергейма. По ее дотам вели огонь 203 - 280-миллиметровые орудия

резерва Главного командования. На Сумском направлении впервые был

применен опытный тяжелый танк КВ. Но прорвать оборону финнов так и не

удалось.

О реакции Сталина на неудачи наших войск в первый период войны Хрущев

рассказывает следующее: "Сталин очень негодовал. Военные объясняли, что

они не знали о создании финских укреплений на Карельском перешейке. Они

назывались линией Маннергейма. Стали обвинять разведку. Все это

объединилось в главное обвинение Ворошилову -- он нарком обороны. За

военное поражение обвинять, собственно, больше и некого было. Ворошилов

виновен, он не предусмотрел. Наш морской флот действовал против финского.

Страницы: 1, 2, 3, 4