Социально-экономическое развитие СССР в 1960-80х гг.

Социально-экономическое развитие СССР в 1960-80х гг.

План реферата:

1. Направления экономической реформы в середине 60-х гг. Закрепление

курса на перемены в экономике.

2. Формирование социальной базы стагнации. Расцвет уравниловки,

бюрократии и номенклатурной элиты.

3. Осознание волюнтаристского курса третьей Программы партии.

Определение стратегических установок восьмой пятилетки.

4. Перевод промышленности на новый порядок планирования и

экономического стимулирования. Щекинский эксперимент.

5. Появление концепции “развитого социализма”.

6. Декабрьский ( 1969 г. ) Пленум ЦК КПСС. Речь Л. И. Брежнева по

проблемам интенсификации развития народного хозяйства.

7. Реформа предприятий. Постепенное лимитирование их

самостоятельности.

8. Итоги восьмой пятилетки. XXIV съезд КПСС.

9. Погружение страны в застой. Расцвет “теневой экономики”.

10. Научно-техническая революция. Ее влияние на экономику Советского

Союза.

11. Итоги девятой пятилетки. XXV съезд КПСС. Практика манипулирования

информацией и подтасовки фактов.

12. Десятая пятилетка. Форсирование нефтегазодобычи в Западной

Сибири. Освоение “мирного атома”.

13. Хозяйственно-политические решения конца 70-х гг. Реформа 1979 г.

Попытка отказа от “валовых” показателей.

14. Кризис социально-экономической системы страны. “Хельсинский” этап

диссидентского движения.

15. Принятие плана на одиннадцатую пятилетку. Административные методы

поднятия экономики.

16. Формирование крайних позиций и радикальных оттенков в общественном

мнении. Ожидания перемен.

Социально-экономическое развитие Советского Союза в середине 60-х - начале

80-х гг.

На часах замирает маятник,

Стрелки рвутся бежать обратно...

А.А.Галич. Ночной дозор

Брежнев и его окружение не могли игнорировать необходимость изменений,

которые к середине 60-х годов назрели, и после нескольких месяцев заминки

реформаторские усилия в сфере экономики были возобновлены. Отправные идеи и

ход реформы были весьма противоречивыми. Суть ее можно свести условно к

трем важнейшим направлениям.

Первое - перемены в структуре управления народным хозяйством.

Сентябрьский ( 1965 г. ) Пленум ЦК КПСС принял решение ликвидировать

территориальные советы народного хозяйства и осуществить переход на

отраслевой принцип управления промышленностью. Были воссозданы

ведомственные монополии в лице союзных и союзно-республиканских

министерств.

Второе - коррекция системы планирования. Поскольку прежняя плановая

система была сориентирована на достижение роста объемов производства

предприятиями на базе валовой продукции, то предполагалось нацелить планы

на реализованную продукцию. Третье направление - совершенствование

экономического стимулирования. Оно включало в себя улучшение системы

ценообразования в пользу низкорентабельных производств. До реформы наряду с

высокорентабельными заводами и фабриками имелось немало убыточных. Вся

угольная промышленность, например, была убыточной. И кроме того, на одном и

том же предприятии наряду с высокорентабельными изделиями выпускалось

немало и убыточных видов продукции. Поэтому предприятия старались

производить “выгодную” продукцию и “отбивались” от невыгодной, хотя она и

пользовалась большим спросом. С помощью реформы предполагалось выровнять

условия экономической деятельности. Экономическое стимулирование

предусматривало также улучшение системы оплаты труда. Оно осуществлялось

как путем централизованного увеличения ставок заработной платы и окладов,

так и за счет более широкого использования части доходов предприятия в

целях материального стимулирования работников. В русле этих направлений, в

частности, предусматривалось: оценивать результаты хозяйственной

деятельности предприятий по реализованной продукции, полученной прибыли и

по выполнению заданий по поставкам важнейших видов изделий; поставить

оплату труда работников промышленности в непосредственную зависимость не

только от результатов труда, но и от общих итогов работы предприятий;

положить в основу экономических отношений между предприятиями принцип

взаимной материальной ответственности. Развивать постоянные прямые связи

между предприятиями-изготовителями и потребителями продукции. Повысить роль

хозяйственных договоров. Предусматривалось, что системы планирования и

экономического стимулирования должны были создавать у коллективов

предприятий заинтересованность в принятии более высоких плановых заданий,

требующих полного использования производственных фондов рабочей силы,

материальных и финансовых ресурсов, достижений технического прогресса,

повышения качества продукции. В январе 1966 г. хозяйственная реформа взяла

старт. На новые условия работы были переведены первые 43 предприятия 17

отраслей промышленности.

Курс на крутые перемены в экономике, казалось бы, закрепил XXIII съезд

КПСС ( март 1966 г. ). Было провозглашено - в качестве принципа - переход

от административных к экономическим методам управления хозяйством,

разработки комплекса мер его развития. В отчетном докладе ЦК съезду

говорилось: “Интересы коммунистического строительства, необходимость

преодоления возникших трудностей требовали не отдельных частных поправок, а

выработки системы мер...” Большие надежды возлагались на то, что удастся

покончить с экстенсивным развитием страны, которое затягивало экономику все

глубже в трясину малоэффективности и затратности. Тем не менее в

руководящих кругах партии и государства, в обществе витали иллюзии

относительно того места на шкале индустриального развития, на котором

находилась советская страна. А дела в этом плане были далеко не радужными.

При всем многообразии исторических этапов, которые прошло советское

общество с конца 20-х гг., развитие народного хозяйства к середине 60-х гг.

имело с этим ранним этапом общие черты. Главная из них заключалась в том,

что на протяжении всего этого большого периода движение производительных

сил страны определялось в основном процессом индустриализации в широком

смысле этого слова. Конечно, индустриализация связана прежде всего с ростом

промышленных отраслей, но она не сводится к изменению отраслевой структуры

народного хозяйства. По сути дела, это гораздо более глубокий и

всеобъемлющий процесс перестройки экономики, связанный с переходом от

домашних технологических методов труда к машинной технике во всех отраслях

материального производства и частично в сфере обслуживания. Если понимать

индустриализацию в этом широком смысле, то вполне понятно, что в советском

обществе индустриализационные процессы играли определенную роль на

протяжении полувека, а не только в 20-е—30-е гг. Они захватили 60-70-е гг.

Фактически народнохозяйственный рост в это время представлял собой по

преимуществу продолжение индустриализации, ее распространение на все сферы

экономики. Но происходило это уже в эпоху современной НТР, что не могло не

порождать и порождало многие острые коллизии. Противоречие обострялось тем,

что индустриализационные процессы в этот “наверстывающий” период носили

преимущественно экстенсивный характер. По большей части они сводились к

механическому вовлечению в производство дополнительных человеческих и

природных ресурсов. Поэтому, несмотря на дальнейшее индустриальное

преобразование народного хозяйства, многие проблемы, возникшие в условиях

форсированной индустриализации, не только не исчезали, но даже нарастали.

Более того, отставание определенных сфер экономики приобретало застойные

черты.

В результате воплощения в жизнь такой социально-экономической

стратегии укоренились специфические, по сути, давно изжившие себя,

хозяйственные механизмы и управленческие традиции, объективно

поддерживающие отставание, формировалась социальная база стагнации.

Бюрократия от имени государства выступала фактически монопольным

работодателем и концентрировала в своих руках распределение основных

социальных благ. Поэтому-то все апелляции о повышении уровня жизни

неизменно адресовались в “верха”. В интересах самосохранения и

идеологического прикрытия административно-командной системы на все лады

пропагандировалась линия на стирание классовых и социальных различий,

достижение социальной однородности, уравнивание доходов трудящихся. Вопреки

интересам развития страны механизм поддержания экстенсивного роста все

более укреплялся. Он порождал перемещение больших людских масс из седа в

город. Если в 1959 г. городское население в СССР составляло 47,9%, то в

1970 г. - уже 56,9%, в 1981 г. - 63,4%.[1] Масштабные перемещения сельской

молодежи в большие города и на так называемые “стройки века” не

сопровождались соответствующим развертыванием социальной инфраструктуры,

надолго затягивало освоение ею городской культуры, обостряло чувство

социальной обделенности, неполноценности, становилось почвой для

антиобщественных проявлений. Потеряв связь с деревней и не имея возможности

полноценно включиться в городской образ жизни, мигранты создавали типично

маргинальную - “общежитскую” субкультуру. В рамках последней обломки

сельских традиций и норм поведения причудливо соединялись с наспех

усвоенным “ценностями” квазигородской цивилизации. Естественным следствием

такого соединения были пьянство, хулиганство и другие социальные

отклонения. Многослойная система бюрократических препон ( прописка,

выписка, различного вида учеты, система получения жилья от предприятий,

справкомания и т.д. ), носящих по существу докапиталистический характер,

препятствовала свободному перемещению рабочей силы, дробя рабочих и

специалистов на многочисленные ведомственные, региональные и прочие квази-

кастовые группы, различавшиеся по уровню правовой защищенности,

обеспеченности различного вида социальных благ, снабжению и т.д. В наиболее

явном и уродливом виде это проявилось в формировании обширного слоя

бесправных московских “лимитчиков” ( ругательное слово в столичном

лексиконе ). Все это не могло не препятствовать воспроизводству рабочего

класса на собственной основе, росту конкурентноспособностых слоев

гуманитарной, научной и технической интеллигенции. Экстенсивность экономики

стимулировала нарастание дефицита рабочей силы и спрос на тяжелый

неквалифицированный ручной труд, который становился фактором люмпенизации

трудящихся. Солидным источником пополнения рядов рабочего класса были места

заключения.

Тяжелым ручным физическим трудом в стране - первооткрывателе космоса

было занято 50 млн. человек: в промышленности - около 40% занятых,

строительстве - 60%, в сельском хозяйстве - около 70%. Причем темпы

вытеснения такого труда неуклонно падали, составив в 1975-82 гг., всего

около 0,7%.[2] Следовательно, для полной ликвидации тяжелого ручного труда

в народном хозяйстве страны “зрелого социализма” по самым оптимистическим

подсчетам требовалось 50 лет! Для немеханизированных производств были

характерны низкий уровень организации труда, дисциплины, культуры, этики

отношений и трудовой мотивации при высоком уровне алкопотребления и

текучести рабочей силы. Уравниловка, многолетняя практика жесткой экономии

фонда заработной платы на самой инициативной части рабочих и специалистов

вела к исчезновению мастеров наивысшей квалификации. Попытки подменить

материальные стимулы внедрением “социалистического соревнования” во все

сферы жизни мало чего давали. Так, даже изрядно препарированные

социологические исследования творческой активности инженерно-технических

работников показывали, что хотя личные творческие планы под нажимом

администрации и парторганизаций принимало 60-80% специалистов, но лишь 14-

20% инженеров их полностью выполняло. Апатия и равнодушие к делам

производства и общественной жизни нарастали во всех слоях трудящихся.

Дефицит рабочей силы в экономике “развитого социализма” самым

парадоксальным образом уживался с тем, что почти четверть рабочих мест в

народном хозяйстве стала относиться к “избыточным”, около 32 млн. человек

составили “излишки рабочей силы”. Все это служило питательной средой и

экономической основой расцвета уравниловки, выводиловки, т.е. поощрения

рвачески-иждивенческих установок. В затратную экономику была органически

включена и система советского образования. Развернулся процесс поголовного

охвата молодежи так называемым всеобщим средним образованием, который без

соответствующей материальной и интеллектуальной базы привел к удручающему

снижению его стандартов. Параллельно раздувались малоэффективные и

несоотвествуюшие требованиям НТР формы вечернего и заочного образования,

как грибы после дождя, росли вузы с убогой материальной базой и низким

научным потенциалом преподавателей. Таким образом, всемерно тиражировалась

псевдообразованность, когда учились все, но, как пушкинский герой,

“понемногу, чему-нибудь и как-нибудь”.

Продолжала воспроизводиться и номенклатурная элита. Питательной средой

стремительного размножения бюрократии было господство внеэкономического

принуждени, которое проистекало из монопольного положения государственной

собственности. это неизбежно превращало бюрократическую иерархию в

единственно реального его хозяина. В то же время собственно экономических

интересов у номенклатуры не было, ее подлинные устремления сводились к

удержанию своих позиций. Не компетентность и профессионализм, моральные и

нравственные устои. а “управляемость” и личная преданность как главные

критерии отбора, протекция и семейственность как основной метод, включение

в касту избранных ( прежде всего через “освобожденную” комсомольскую работу

), фактические несменяемость и неподсудность этого слоя, который все

активнее стал воспроизводиться на собственной основе, внутрикорпоративное

деление не по профессиональной квалификации, а по “уровням руководства” (

советской “табели о рангах” ) - все это не могло не превращать

номенклатурную элиту в антиэлиту.

В результате этого сложился довольно устойчивый конгломерат

разнородных социальных сил, включавший в себя малокомпетентных управленцев

аппаратного типа, ориентированных на “престижное потребление”,

полуобразованных служащих и инженерно-технических работников, квазиученых,

низкоквалифицированных и недисциплинированных рабочих, равнодушных к

конечным результатам своего труда крестьян. Социальную апатию и лень

“подогревала” растущая алкоголизации населения. Этот конгломерат не

проявлял заинтересованности в научно-техническом прогрессе и интенсификации

производства, не желал серьезных структурных реформ в экономике и политике.

Слабо приобщенные к современной духовной культуре, затронутые

происходившими в мире переменами, но не включенные в них органически ( и

поэтому в социальном и психологическом отношении оказавшиеся в положении

маргиналов ), склонные к предрассудкам более, чем к голосу разума, они

образовали своего рода “резервную армию”, социальную базу застоя. Малейшие

проявления недовольства существовавшим положением, то и дело возникавшие в

различных слоях советского общества, подавлялись мощным репрессивным

аппаратом. Нормой политического поведения был полный конформизм.

Между тем, становилось ясно, что записанные в третьей Программе КПСС

цифры роста общественного производства были явно завышены, их не случайно

называли волюнтаристскими. Но дело заключалось не только в этом. В конце 50-

х и начале 60-х гг. было принято много решений по развитию отдельных

отраслей экономики без увязки с реальными народнохозяйственными ресурсами.

Когда же приступили к разработке проекта плана восьмой пятилетки, то стало

очевидным, что выполнение всех этих решений ведет к деформации

экономических пропорций и вместе с тем отдаляет выход на многие намеченные

XXII съездом КПСС на 1970 г. показатели, особенно по уровню жизни народа.

О том, что в программные решения не были заложены тенденции новой

волны технологической революции, тогда еще и не помышлялось. Тем не менее

был сделан вывод: при заметном насилии над народнохозяйственными

пропорциями можно было бы выйти на эти показатели двумя годами позднее.

Возникла соблазнительная идея - разработать семилетний план. Таким образом

при формировании плана на период 1966-1972 гг. можно было бы замаскировать

невыход на определенные XXII съездом КПСС хозяйственные рубежи 1970 г.

В первой половине 1964 г. началась подготовка народнохозяйственного

плана на новую семилетку, в которую предполагалось хотя бы на немного

превзойти в 1972 г. задания на 1970г. Сейчас трудно сказать, что бы из

всего этого вышло. События конца 1964 г. серьезно изменили отношение к

хрущевскому “субъективизму”. Тем не менее задания восьмого пятилетнего

плана отражали стремление руководства к резкому ускорению экономического

развития. Так, в соответствии с директивами XXIII съезда КПСС в области

промышленности намечалось сделать важные шаги по пути интенсификации,

повышения эффективности производства, технического уровня, чтобы обеспечить

все отрасли народного хозяйства современной техникой и технологией, а

население - товарами и услугами.

При опережающем росте производства средств производства ставилась

задача достижения экономической сбалансированности. Производительность

труда в промышленности предполагалось увеличить на 33-35%, прибыль - более

чем удвоить. При этом намечалось, что 80% прироста продукции будет

обеспечено за счет увеличения производительности труда ( против 63% в 1961-

1965 гг., 72% - в 1956-1960 гг. по официальной статистике ). Декларировался

новый подход к формированию территориально-промышленных комплексов (ТПК).

XXIII съездом КПСС было подчеркнуто: “Положить в основу планирования и

размещения производства научно обоснованные схемы развития и размещения

отраслей народного хозяйства и схемы развития экономических районов”.

Звучали призывы уделить первостепенное внимание практическому использованию

природных ресурсов Сибири, южного Таджикистана, Курской магнитной аномалии.

Как при этом должны решаться экологические и социальные проблемы, речи не

шло.

Наибольшее увеличение темпов роста в восьмой пятилетке

предусматривалось по сельскому хозяйству, реальным доходам населения и

группе “Б” промышленности. В целом главные общие пропорции, определявшие

принципиальные черты этой пятилетки, содержали ориентацию на приоритетное

решение проблемы потребления населением материальных благ за счет повышения

эффективности и роста конечных результатов при уменьшении доли

промежуточного продукта. Кроме того, в рамках структурной политики восьмой

пятилетки был предусмотрен еще один принципиальный сдвиг в производственных

пропорциях. Речь шла о приоритетности при распределении ресурсов, и в

частности капитальных вложений, в отрасли, продукция которых представляет

Страницы: 1, 2, 3