бесплатно рефераты
 

Семь чудес

Семь чудес

Московский Государственный Институт Электроники и Математики

(Технический Университет)

РЕФЕРАТ

по культурологии

на тему:

“Семь чудес света”

Преподаватель:

Студент:

Котиков А.И.

Группа: ММ - 32

Москва, 1997 год.

К моменту изобретения долговечной формулы “семь чудес” (III

век до нашей эры) все они еще существовали, в большинстве своем еще не

тронутые временем и людьми, и, главное, были легкодоступны. Античный мир

Средиземноморья, ставший особенно тесным и исхоженным после создания

империи Александра Македонского и рождения эллинизма, позволял

любознательному путешественнику обозреть все семь чудес максимум за

несколько месяцев - благо, что ни одно из них (за исключением Вавилона) не

было далеко от моря. Да и к Вавилону вело множество обжитых торговых путей.

Вскоре одно за другим чудеса стали исчезать. Уже римскому

путешественнику не удалось бы увидеть все семь. А до наших дней дожило лишь

одно из чудес, как ни парадоксально, самое древнее: египетские пирамиды.

Египетские пирамиды

Египетские пирамиды - самые известные на земле сооружения. Более

знаменитых не сыщешь. Притом они и самые древние из знаменитых. Гигантские

усыпальницы фараонов четвертой египетской династии - Хуфу (Хеопса) и Хафры

(Хефрена) - возведены около пяти тысяч лет назад, и ни время, ни

завоеватели не смогли ничего с ними поделать. Почти три тысячи лет

существовало после этого египетское государство; сменялись на престоле

фараоны и цари, но пирамиды, воздвигнутые в истоках египетской цивилизации,

остались самыми могущественными сооружениями страны, да и всего мира. Когда

мы говорим сегодня о том, что в 1899 году пирамида Хеопса перестала быть

самым высоким зданием мира, уступив первенство Эйфелевой башне, мы

прикрываем несоизмеримость сооружений абстракцией мертвых цифр. Высота -

лишь одна из характеристик пирамиды. 137-метровая громада (раньше она

достигала 147 метров, но вершина пирамиды обвалилась) сложена из 2 300 000

тщательно обработанных глыб известняка, каждая весом более двух тонн.

Практически без всяких механизмов, с помощью лишь клиньев и кувалд, глыбы

вырубали в каменоломнях на другом берегу Нила, обрабатывали на месте, затем

перетаскивали папирусными канатами к воде, волокли на строительную площадку

и по отлогому склону холма, который рос вместе с пирамидой, втаскивали на

вершину. Геродот уверяет, что строили эту пирамиду двадцать лет, занято на

строительстве было одновременно сто тысяч человек, которые менялись каждые

три месяца, и, сколько их оставалось через эти три месяца в живых, знали

лишь фараоновы писцы - до нас число жизней, принесенных в жертву пирамиде,

прежде чем она стала усыпальницей одного человека, не дошло. Фараон увел за

собой в темное царство смерти десятки, а скорее всего сотни тысяч

подданных. Зато известно, что к этому двадцатилетнему подвигу народа,

подвигу бессмысленному, но грандиозному, никакого отношения никто, кроме

египтян и рабов из соседних стран, не имел. Каждый этап строительства был

запечатлен художниками и в наши дни подтвержден археологами. При

необходимости можно было бы выстроить эту пирамиду снова, скопировав в

точности все действия строителей: в каменоломнях найдены папирусные канаты,

с помощью которых оттуда вытаскивали глыбы, и инструменты каменотесов.

Мы воспринимаем египетские пирамиды как факт, не задумываясь о

их происхождении. Мы можем объяснить их с точки зрения экономики:

накапливался прибавочный продукт, общество в лице правителей не видело

лучшего ему применения, чем возвеличивание земной и небесной власти. Мы

можем объяснить их происхождение психологически: фараон, живой бог, должен

был получить место упокоения, полностью подавляющее воображение человека.

Но почему именно пирамиды? Почему именно эта массивная гробница, внутри

которой, как жучок в большом яблоке, спрятан саркофаг фараона? Ведь кто-то

должен был придумать пирамиду, обосновать ее, сконструировать - не

пришельцы же уговорили фараона на это предприятие.

Имя гения, пожалуй, первого гения, отмеченного в истории

человечества, и даже его внешний облик известны. Его признавали при жизни и

помнили тысячелетия после смерти. Звали его Имхотеп.

Имхотеп по призванию и по делам своим - гений

универсальный и щедрый. Он был современником Джосера, основателя третьей

династии (чуть менее трех тысяч лет до нашей эры). До этого времени в

Египте, объединенном за четыре века до первой династии, почти не строилось

каменных зданий. Жилые помещения сооружались из дерева, тростника или

глины, а дворцы и мастабы - погребальные сооружения в форме спичечной

коробки - из кирпича, сырцового, а частично и обожженного.

Джосер, как и положено фараону, тоже начал строить себе

гробницу при жизни - солидную мастабу, которая частично сохранилась.

Гробница была построена, но не использована по назначению.

Должно быть (а известно, что Джосер умер глубоким

стариком и правил восемьдесят лет), Имхотеп был младше фараона, или

выдвинулся и стал известен лишь где-то в середине царствования Джосера, а

когда пути фараона и архитектора скрестились, мастаба была почти завершена.

Только так можно объяснить тот факт, что, забросив старую гробницу, фараон

начинает все снова - и строит первую настоящую, изобретенную Имхотепом

пирамиду. Строит ее из камня.

Пирамида выглядела так. На традиционную мастабу, правда

невиданных ранее размеров, поставлена вторая, меньшая. И так далее, до

шести уменьшающихся мастаб - вот и родилась ступенчатая пирамида высотой

под семьдесят метров.

Второе изобретение Имхотепа в области строительства также связано

с пирамидой Джосера. Впервые вокруг усыпальницы фараона был создан храмовый

комплекс, также возведенный из камня. Правда, Имхотеп не смог сразу

разорвать связь с деревянной архитектурой: колонны, крыши, карнизы, стены

этих зданий точно воспроизводят все структурные и орнаментальные детали

традиционных деревянных и кирпичных форм египетской архитектуры.

Потребуются еще столетия, чтобы камень полностью забыл о том, какими были

здания раньше, и, забыв, нашел новые формы.

Гений Имхотепа не ограничивался лишь строительством. Будучи, как и

многие выдающиеся люди древности, священнослужителем, Имхотеп остался в

памяти потомков великим магом и волшебником, а вернее всего ученым: заря

науки неизбежно связана с магией. Был он и писателем. “Поговорки” Имхотепа,

восход древнеегипетской литературы сохранились в фольклоре. Интересно

воплощение его писательской славы. После смерти он превратился в бога -

покровителя писцов. Прежде чем приступить к работе, писцы лили на пол воду

из сосуда, принося таким образом бескровную жертву своему богу-покровителю.

Имхотеп даже стал дважды богом. Его помнили и через два с половиной

тысячелетия: за бога медицины его почитали древние греки. Статуя Имхотепа

была, по-видимому, первой статуей ученого в мире, ее обломки найдены в

заупокойном храме фараона - еще одно доказательство того, что истинный

гений часто получает признание при жизни. Что касается поздних статуй, то

трудно отыскать крупный музей в мире, где не было бы бронзовой либо

каменной статуи Имхотепа. А в Мемфисе существовал храм в его честь.

Сады Вавилона

Висячие сады Вавилона моложе пирамид. Они строились в те времена,

когда уже существовала ”Одиссея” и возводились греческие города. И в то же

время сады куда ближе к египетскому древнему миру, нежели к миру

греческому. Сады знаменуют собой закат ассиро-вавилонской державы,

современницы древнего Египта, соперницы его. И если пирамиды пережили всех

и живы сегодня, то висячие сады оказались недолговечными и пропали вместе с

Вавилоном - величественным, но не прочным гигантом из глины.

Вавилон уже катился к закату. Он перестал быть столицей великой

державы и был превращен персидскими завоевателями в центр одной из

сатрапий, когда туда вошли войска Александра Македонского - человека, хотя

и не построившего ни одного из чудес света, но повлиявшего в той или иной

мере на судьбы многих великих памятников прошлого, на их создание или

гибель.

В 331 году до нашей эры жители Вавилона отправили македонцу послов

с приглашением войти в Вавилон с миром. Александр был поражен богатством и

величием хотя и пришедшего в упадок, но еще крупнейшего города мира и

задержался там. В Вавилоне Александра встретили как освободителя. А впереди

лежал весь мир, который следовало покорить.

Не прошло и десяти лет, как круг замкнулся. Владыка Востока

Александр, усталый, измученный нечеловеческим напряжением восьми последних

лет, но полный планов и замыслов возвратился в Вавилон. Он готов был уже к

завоеванию Египта и походу на Запад, чтобы подчинить себе Карфаген, Италию

и Испанию и дойти до предела тогдашнего мира - Геркулесовых столпов. Но в

разгар приготовлений к походу занемог. Несколько дней Александр боролся с

болезнью, совещался с полководцами, готовил к походу флот. В городе было

жарко и пыльно. Летнее солнце сквозь марево наклоняло рыжие стены

многоэтажных домов. Днем затихали шумные базары, оглушенные невиданным

потоком товаров - дешевых рабов и драгоценностей, привезенных воинами с

индийских границ,- легко доставшейся, легко уходящей добычей. Жара и пыль

проникали даже сквозь толстые стены дворца, и Александр задыхался - за все

эти годы он так и не смог привыкнуть к жаре своих восточных владений. Он

боялся умереть не потому, что трепетал перед смертью - к ней, чужой да и

своей, он присмотрелся в боях. Но смерть, понятная и даже допустимая

десять лет назад, сейчас была немыслима для него, живого бога. Александр не

хотел умирать здесь, в пыльной духоте чужого города, так далеко от тенистых

дубрав Македонии, не завершив своей судьбы. Ведь если мир столь послушно

ложился к ногам его коней, то, значит, вторая половина мира должна

присоединиться к первой. Он не мог умереть, не увидев и не покорив Запада.

И когда владыке стало совсем худо, он вспомнил о том единственном

месте в Вавилоне, где ему должно полегчать, потому что именно там он

уловил, вспомнил - а вспомнив, удивился - аромат македонского, напоенного

светлым солнцем, журчанием ручейка и запахом трав леса. Александр, еще

великий, еще живой, в последней остановке на пути в бессмертие, приказал

перенести себя в висячие сады...

Навуходоносор, создавший эти сады, руководствовался благородной

причудой деспота, ибо у деспотов тоже бывают причуды благородные - для кого-

то, но никогда для всех. Навуходоносор любил свою молодую жену - мидийскую

принцессу, тосковавшую в пыльном и лишенном зелени Вавилоне по свежему

воздуху и шелесту деревьев. Царь вавилонский не перенес столицу к зеленым

холмам Мидии, а сделал то, что недоступно прочим смертным. Он перенес сюда,

в центр жаркой долины, иллюзию тех холмов.

На строительство садов, приюта для царицы, были брошены все

силы древнего царства, весь опыт его строителей и математиков. Вавилон

доказал всему свету, что может создать первый в мире монумент в честь

любви. И имя царицы сказочным образом смешалось в памяти потомков с именем

иной, ассирийской правительницы, а сады стали известны как сады Семирамиды

- может, это была ревность человеческой памяти, для которой великое деяние

должно быть связано с великим именем. Царица Тамара никогда не жила в

замке, названном ее именем, и никогда, будучи женщиной благочестивой,

любящей своего второго мужа и детей, не помышляла о том, чтобы скидывать со

скал незадачливых любовников. Но трагедия должна быть освящена великим

именем: иначе ей недостает драматизма.

Сады, созданные строителями Вавилоона, были четырехъярусными.

Своды ярусов опирались на колонны высотой двадцать пять метров. Платформы

ярусов, сложенные из плоских каменных плит, были устланы слоем камыша,

залитого асфальтом и покрытого листьями свинца, чтобы вода не просочилась в

нижний ярус. Поверх этого был насыпан слой земли, достаточный для того,

чтобы здесь могли расти большие деревья. Ярусы, поднимаясь уступами,

соединялись широкими пологими лестницами, выложенными цветной плиткой.

Еще шло строительство, еще дымили кирпичные заводы, где обжигались

широкие плоские кирпичи, еще брели с низовьев Евфрата бесконечные караваны

повозок с плодородным речным илом, а с севера уже прибыли семена редких

трав и кустов, саженцы деревьев. Зимой, когда стало прохладнее, на тяжелых

повозках, запряженных быками, начали прибывать в город большие деревья,

тщательно завернутые во влажную рогожу.

Навуходоносор доказал свою любовь. Над стометровыми стенами

Вавилона, настолько широкими, что на них могли разъехаться две колесницы,

поднималась зеленая шапка деревьев сада. С верхнего яруса, нежась в

тенистой прохладе, слушая журчание водяных струй - день и ночь рабы качали

воду из Евфрата,- на много километров вокруг царица видела лишь зеленую

землю своей державы.

Со смертью Александра Македонского мгновенно рассыпалась его

империя, растащенная на куски спесивыми полководцами. И Вавилону не

пришлось вновь стать столицей мира. Он захирел, жизнь постепенно ушла из

него. Наводнение разрушило дворец Навуходоносора, кирпичи спешно

построенных садов оказались недостаточно обожженными, рухнули высокие

колонны, обвалились платформы и лестницы. Правда, деревья и экзотические

цветы погибли куда раньше: некому было день и ночь качать воду из Евфрата.

Сегодня гиды в Вавилоне показывают на один из глиняных бурых

холмов, напичканный, как и все холмы Вавилона, обломками кирпичей и

осколками изразцов, как на остатки садов Семирамиды.

Храм Артемиды Эфесской

С храмом Артемиды Эфесской давно возникла путаница, и поэтому не

совсем ясно, о каком из этих храмов говорить: о последнем или

предпоследнем? Издавна авторы, пишущие об этом чуде света, неточно

представляют себе что же сжег Герострат и что построил Херсифрон. Поэтому,

я думаю, нужно рассказать о двух храмах, двух зодчих и одном преступнике.

Эта история драматична, трудно решить, что же здесь торжествует - зло или

добро.

Эфес был одним из крупнейших городов в Ионии, пожалуй самой

развитой и богатой области греческого мира, обогащенного здесь культурой

Востока. Именно из малоазийских городов выходили смелые мореплаватели и

колонисты, держащие путь в Черное море и к африканским берегам. Богатые

полисы Ионии много стоили. В античном мире каждый знал о храме Геры на

Самосе, храме Аполлона в Дидимах, близ Милета, о храме Артемиды в Эфесе...

Храм Артемиды строился многократно. Но ранние деревянные здания

приходили в ветхость, сгорали или гибли от нередких здесь землетрясений, и

поэтому в середине VI века до нашей эры было решено построить, не жалея

средств и времени, великолепное жилище для богини-покровительницы, тем

более что удалось заручиться обещанием соседних городов и государств

участвовать в столь солидном предприятии. Плиний в своем описании храма,

сделанном, правда, через несколько столетий после его постройки, говорит, в

частности: “...его окружают сто двадцать семь колонн, подаренных таким же

количеством царей”. Вряд ли нашлось столько благожелательно настроенных к

Эфесу царей в округе, но очевидно, что строительство стало до какой-то

степени общим делом соседей Эфеса. По крайней мере богатейший из деспотов -

Крез, царь Лидии, внес щедрую лепту.

В архитекторах, художниках и скульпторах недостатка не было.

Лучшим был признан проект знаменитого Херсифрона. Тот предложил строить

храм из мрамора, причем по редкому тогда принципу ионического диптера, то

есть окружить его двумя рядами мраморных колонн.

Печальный опыт прежнего строительства в Эфесе заставил задуматься

архитектора над тем, как обеспечить храму долгую жизнь. Решение было смелым

и нестандартным: ставить храм на болоте у реки. Херсифрон рассудил, что

мягкая болотистая почва послужит амортизатором при будущих землетрясениях.

А чтобы под своей тяжестью мраморный колосс не погрузился в землю, был

вырыт глубокий котлован, который заполнили смесью древесного угля и шерсти

- подушкой толщиной в несколько метров. Эта подушка и в самом деле

оправдала надежды архитектора и обеспечила долговечность храму. Правда , не

этому , а другому...

Очевидно, строительство храма было сплошной инженерной

головоломкой, о чем есть сведения в античных источниках. Не говоря уже о

расчетах, которые приходилось вести для того, чтобы быть уверенным в столь

неортодоксальном фундаменте, приходилось решать, например, проблему

доставки по болоту многотонных колонн. Какие повозки не конструировали

строители, под тяжестью груза они неумолимо увязали. Херсифрон нашел

гениально простое решение. В торцы стволов колонн вбили металлические

стержни, а на них надели деревянные втулки, от которых шли к быкам оглобли.

Колонны превратились в валики, колеса, послушно покатившиеся за упряжками

из десятков пар быков.

Когда же сам великий Херсифрон оказывался бессильным, на помощь

ему приходила Артемида: она была заинтересованным лицом. Несмотря на все

усилия, Херсифрон не смог уложить на место каменную балку порога. Нервы

архитектора после нескольких лет труда, борьбы с недобросовестными

подрядчиками, отцами города, толпами туристов и завистливыми коллегами были

на пределе. Он решил, что эта балка - последняя капля, и начал готовиться к

самоубийству. Артемиде пришлось принять срочные меры: Утром к запершемуся в

“прорабской” архитектору прибежали горожане с криками, что за ночь балка

самостоятельно опустилась в нужные пазы.

Херсифрон не дожил до завершения храма. После его преждевременной

смерти функции главного архитектора перешли к его сыну Метагену, а когда и

тот скончался, храм достраивали Пеонит и Деметрий. Храм был закончен

примерно в 450 году до нашей эры.

Как он был украшен, какие стояли в нем статуи и какие там были

фрески и картины, как выглядела сама статуя Артемиды, мы не знаем. И лучше

не верить тем авторам, которые подробно описывают убранство храма, его

резные колонны, созданные замечательным скульптором Скопасом, статую

Артемиды и так далее. Это к описанному храму отношения не имеет. Все, что

сделал Херсифрон и его преемники, исчезло из-за Герострата.

История Герострата, пожалуй, одна из наиболее поучительных притч в

истории нашей планеты. Человек, ничем не примечательный, решает добиться

бессмертия, совершив преступление, равному которому не совершал еще никто

(по крайней мере если учесть, что Герострат обошелся без помощи армии,

Страницы: 1, 2


ИНТЕРЕСНОЕ



© 2009 Все права защищены.