Проблемма коллаборационизма в годы ВОВ

Проблемма коллаборационизма в годы ВОВ

ВОЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

Кафедра гуманитарных и социально- экономических дисциплин

Курсовая работа

курсанта 1-го курса 5-го факультета

Арзамаскина Алексея Сергеевича

Тема: «Проблема коллаборационизма в годы Великой Отечественной войны»

Руководитель: полковник

Бесов А.Г.

профессор, доктор исторических

наук

Защищена Оценка

_________

_________

Москва – 2003

Содержание

ВВЕДЕНИЕ ……………………………………………………………………………1

I. СОТРУДНИЧЕСТВО С ВРАГОМ ………………………………………..3

II. ВЛАСОВ И ЕГО СПОДВИЖНИКИ …………………………………….12

1. Хронологическая справка ………………………………………………..…12

2. Анализ деятельности Власова …………………………………………..….15

ЗАКЛЮЧЕНИЕ ……………………………………………………………………...20

ПРИЛОЖЕНИЯ ……………………………………………………………………...21

. Приложение 1 ………………………………………………………………...21

. Приложение 2 ………………………………………………………………...22

. Приложение 3 …………………………………………………………….…..23

. Приложение 4 ………………………………………………………………...25

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ ………….……………………..27

ВВЕДЕНИЕ

В качестве темы моей курсовой работы я выбрал тему «Проблема

коллаборационизма в годы Великой Отечественной войны». Эта проблема на

сегодняшний день актуальна, потому что до сих пор существует много

разногласий по этому вопросу. Моей целью было изучить работы авторов

различных по своему концептуальному подходу к данной проблеме. А так же

проанализировать разные источники, включая копии документов времен Великой

Отечественной войны. Основной задачей я для себя поставил разобраться во

всем многообразии материала, сложить свою точку зрения на проблему

коллаборационизма. И попытаться проанализировать действия наиболее

известных представителей этого явления, таких как власовцы и т.п.

На рассвете 22 июня 1941 года, в один из самых длинных дней в году,

Германия начала войну против Советского Союза. В 3 часа 30 минут части

Красной армии были атакованы немецкими войсками на всём протяжении границы.

Спустя час после начала вторжения посол Германии в Советском Союзе граф фон

Шуленбург вручил В. Молотову меморандум. В нём говорилось, что советское

правительство хотело «нанести удар в спину Германии», и потому «фюрер отдал

вермахту приказ воспрепятствовать этой угрозе всеми силами и средствами».

«Это что, объявление войны?» — спросил Молотов. Шуленбург развёл руками.

«Чем мы это заслужили?!» — горько воскликнул Молотов.

Утром 22 июня московское радио передавало обычные воскресные передачи

и мирную музыку. О начале войны советские граждане узнали лишь в полдень,

когда по радио выступил Вячеслав Молотов. Он сообщил: «Сегодня, в 4 часа

утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без

объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковали наши

границы во многих местах и подвергли бомбёжке со своих самолетов наши

города».

«Не первый раз нашему народу приходится иметь дело с нападающим

зазнавшимся врагом, — продолжал Молотов. — В своё время на поход Наполеона

в Россию наш народ ответил Отечественной войной, и Наполеон потерпел

поражение, пришёл к своему краху. То же будет и с зазнавшимся Гитлером...»

Молотов призвал к «отечественной войне за Родину, за честь, за свободу».

Свою речь он завершил знаменитыми словами: «Наше дело правое. Враг будет

разбит. Победа будет за нами».

Война против Германии получила в Советском Союзе название Великой

Отечественной войны. Войну против СССР вели также союзники Германии —

Румыния, Венгрия, Финляндия[1].

Безусловно, как и во всех войнах, без предателей не обошлось. Как бы

не обеляли коллаборационистов, они были и будут – предателями!

В своей работе я подробно рассмотрю генерал-лейтенанта Власова и его

армию, а так же в общих чертах расскажу об коллаборационистских течениях.

I. СОТРУДНИЧЕСТВО С ВРАГОМ

Наряду с постоянно растущей ненавистью к оккупантам, сопротивлением

населения немецким властям, как и в любой войне, имело место сотрудничество

с врагом. На Западе это явление называли коллаборационизмом (от фр.

collaboration -сотрудничество, совместные действия). Причины такого

сотрудничества различны - от неприятия советского строя и активного участия

в воине на стороне противника до элементарного стремления как-то выжить в

жестких условиях оккупации или плена. Политические мотивы сотрудничества с

врагом, если таковые присутствовали, носили либо классовый, либо

националистический характер, либо возникали под влиянием немецко-власовской

пропаганды[2].

Коллаборационисты были во всех оккупированных странах. И на

оккупированной территории СССР их становилось тем больше, чем дальше на

Восток распространялась германская оккупация. Пагубно сказались на

положении в стране тяжелые поражения Красной армии в 1941-1942 гг., потеря

огромной территории, на которой до войны проживало около 40% населения

СССР. Советские граждане, оставшиеся на захваченной врагом земле, оказались

под силовым и моральным давлением оккупационного режима. При этом многие

теряли привычные политические, социальные и морально-нравственные

ориентиры, добровольно или по принуждению вставали на путь сотрудничества с

гитлеровцами. Оживали и набирали силу националистические настроения,

подпитываемые русофобией. Пособничество врагу и сотрудничество с ним

становились способом выживания под пятой оккупантов, попыткой определенных

групп заслужить соответствующие политические и социальные преимущества[3].

По мнению западных историков, исследовавших документы третьего рейха,

в самом вермахте, войсках СС и полиции, созданной оккупационными властями

на территории СССР, служило 1-1,5 млн. советских граждан[4]. Надо признать,

что учет так называемых добровольцев был сильно запутан. Командные

инстанции вермахта на местах нередко скрывали от Берлина истинное число

лиц, привлеченных к военному сотрудничеству, так как высшее политическое

руководство Германии явно не поощряло этого, опасаясь давать оружие в руки

советских граждан. К тому же учетные органы не всегда могли разграничить

отдельные категории добровольцев, вследствие чего норой трудно определить,

идет ли речь о численности всех военных формирований или только о какой-то

категории добровольцев. Данные, опубликованные в последнее время

российскими авторами, расходятся не только с западными, но и между собой:

они колеблются в пределах от 200 тыс. до 800 тыс. человек[5].

По советским и немецким источникам, к концу войны в германском плену

насчитывалось более 2 млн. советских военнопленных, из них 930 тыс.

содержались в лагерях[6]. Более миллиона находились вне лагерей и

использовались германским командованием как в вооруженных формированиях,

так и на различного рода подсобных работах в интересах вермахта. Надо иметь

в виду, что помимо военнопленных к военному сотрудничеству привлекалось и

гражданское население. Немало советских граждан были вовлечены немцами в

административную и хозяйственную деятельность.

Активно сотрудничала с гитлеровцами созданная в эмиграции еще в конце

1920-х гг. Организация украинских националистов (ОУН), которая рассчитывала

получить из рук оккупантов власть над Украиной. И хотя к началу войны она

раскололась на два течения — "старую генерацию" во главе с А. Мельником и

"молодую генерацию" во главе с С. Бандерой, — различия в точках зрения на

тактику и методы действий мало сказывались на их сотрудничестве с немцами.

В начале войны для дезорганизации тыла Красной армии ОУН направила 6 так

называемых походных групп (по три бандеровских и мельниковских) на

оккупированную территорию для выполнения полицейских функций в составе

"куреней" - формирований районного уровня, а также других организаций[7].

Летом 1941 г. военное командование приступило к созданию подразделений

и частей из советских военнопленных и представителей гражданского населения

для охраны объектов тыла от партизан.

В соответствии с директивой, подписанной 16 августа 1942 г.

начальником генерального штаба сухопутных войск Ф. Гальдером, все

сформированные из советских граждан подразделения и части отныне получили

название восточных войск, а военнослужащие - добровольцев. В директиве

выделялось четыре группы добровольцев: желающие помогать (Hilfswillige, а

сокращенно - Hiwi) - отдельные военнопленные и гражданская молодежь,

служившие в германских частях на вспомогательных работах; полицейские

команды (Schutzmannschaften, Ordnungsdienst, Hilfspolizei), т.е.

вспомогательная полиция немецкого военного и гражданского управления на

оккупированной территории; охранные части (Sicherungsverbande),

предназначенные для борьбы с партизанами и охраны объектов тыла; боевые

части (Kampfverbande) - военные формирования, предназначенные для ведения

боевых действий против Красной Армии.

Кроме указанных групп в вермахте создавались особые подразделения и

части для пропагандистской, подрывной, диверсионной и другой работы в тылу

Красной Армии, а также вспомогательные инженерные, строительные, дорожные,

рабочие, снабженческие и другие. Немало советских граждан служило в

специальных формированиях и боевых войсках СС[8].

Так же гитлеровцы создавали из эмигрантов-националистов специальные

военные формирования. Вместе с передовыми частями вермахта советскую

государственную границу перешли 2 украинских батальона, сформированные из

эмигрантов и жителей областей, присоединенных к СССР в 1939 г., общей

численностью более 400 человек. Один из них - "Ролланд" - двигался вместе с

румынскими войсками в направлении Одессы, другой - "Нахтигаль" - в

направлении Львова[9]. На территории Эстонии активно действовал

сформированный немецкими спецслужбами в Финляндии батальон "Эрна". Одна его

группа была сброшена на парашютах в районе действий националистических

партизанских отрядов ("зеленых братьев") с целью возглавить их борьбу

против советских войск. Другая - высадилась с моря на северном побережье

Эстонии и осуществляла диверсии в советском тылу[10]. После оккупации

западных областей СССР личный состав батальонов влился в полицию,

карательные отряды и разведывательные органы.

В разное время на стороне агрессора действовал целый ряд крупных

частей и соединений. Среди них Русская национальная народная армия (РННА),

Русская освободительная народная армия (РОНА), Казачий стан генерала Т.Н.

Доманова, 1-й русский корпус, казачья группа (бригада) генерала А.В.

Туркула, 15-й казачий кавалерийский корпус генерала Г. Паннвица, а также

некоторые полки, бригады и дивизии СС[11].

Охранные подразделения и части вермахта из числа советских граждан

официально стали формироваться с осени 1941 г. Генштаб сухопутных войск по

просьбе командования войск вермахта разрешил иметь при каждой группе армий

по одной казачьей сотне. Так как действия сотен в Берлине оценили

положительно, в ноябре поступило указание, что при каждой из девяти

функционировавших на востоке охранных дивизий должны быть подобные сотни.

Наряду с казаками в сотни зачислялись и военнопленные — русские, украинцы и

белорусы. Позже создавались эскадроны, батальоны и полки. Так, в тылу

группы армий "Центр" (в Белоруссии и в западных областях РСФСР) осенью 1942

г. действовали два казачьих полка, два казачьих батальона и эскадрон,

добровольческий полк, пять охранных батальонов, большое количество

отдельных рот. Сюда же по распоряжению рейхсфюрера СС Гиммлера с Украины

были переброшены для усиления антипартизанских сил три украинских охранных

батальона. В апреле 1943 г. в докладе политуправления Юго-Западного фронта

начальнику Главного политического управления Красной Армии отмечалось, что

против войск фронта (т.е. в группе армий "Юг") с декабря 1942 по февраль

1943 г. действовало несколько добровольческих казачьих сотен и отрядов

украинцев, узбеков и других, а также 1-й сине-горский казачий и 1-й

пластунский полки[12]. Подобные формирования и примерно в таком же

количестве были и в других группах армий. Фактически при управлении каждой

немецкой дивизии имелась как минимум рота, а при управлении корпуса -

несколько рот или батальон, укомплектованные советскими гражданами для

борьбы с партизанами.

С начала 1942 г. Гитлер санкционировал создание из советских граждан

вспомогательных воинских формирований, призванных помочь немцам обеспечить

контроль над оккупированными территориями и хотя бы отчасти компенсировать

дефицит живой силы, который к указанному времени стал сильно сказываться в

частях вермахта, воюющих на восточном фронте. Создание таких формирований

сопровождалось пропагандистской кампанией. К ее ведению были привлечены

национальные комитеты (Туркестанский, Грузинский, Армянский и др.),

созданные в Германии при активном участии представителей старой эмиграции.

Германским войскам, прорвавшимся летом 1942 г. на Северный Кавказ, было

приказано всячески демонстрировать уважение к обычаям и традициям коренных

народов, а также казаков, поддерживать их стремление к борьбе с

большевизмом и содействовать восстановлению традиционных структур

самоуправления[13].

В период острого кризиса на Восточном фронте зимой 1942-1943 гг.

многие офицеры вермахта, а также чиновники МИД и Министерства пропаганды

осознали необходимость расширения политических методов ведения войны.

Поднятая проблема впервые официально обсуждалась 18 декабря 1942 г. на

организованной Розенбергом конференции с участием начальников оперативных

тыловых районов Восточного фронта и представителей центральных военных

управлений, ответственных за проведение политики и осуществление

хозяйственной деятельности на оккупированной территории. Обсуждая

возможности привлечения советского населения к активному сотрудничеству с

немцами, военные представители недвусмысленно заявляли, что вермахт

нуждается в непосредственном использовании населения оккупированных районов

для ведения боевых действий и восполнения потерь личного состава войск. Без

привлечения сил местного населения, по их мнению, не могла быть успешной и

борьба с расширяющимся партизанским движением. Поэтому они считали

необходимым пойти на определенные уступки в обращении с населением, такие,

как ускоренное восстановление частной собственности, в особенности на

землю, улучшение продовольственного снабжения, свертывание принудительной

депортации, ограниченное участие местных жителей в решении управленческо-

административных вопросов, а главное - дать населению страны такую

политическую цель, которая пришлась бы ему по вкусу и заставила его

проливать кровь и пот ради германской победы[14].

Признание вспомогательных формирований из числа советских граждан

важным фактором ведения войны повлекло за собой создание 15 декабря 1942 г.

при Главном командовании сухопутных войск штаба восточных войск во главе с

генерал-лейтенантом X. Гельмихом (1 января 1944 г. его сменил на этом посту

генерал Э. Кестринг - бывший военный атташе в Москве). Этот штаб должен был

решать все вопросы, относящиеся к войсковым частям из населения

оккупированных территорий Советского Союза и военнопленных, включая их

формирование, пополнение и назначение командного состава, а также

заниматься оценкой опыта использования этих войск и организацией их

регулярного обслуживания. 22 марта 1943 г. Гельмих направил в Главное

командование сухопутных войск докладную записку, где обобщил опыт

использования восточных формирований, перечислив конкретные выгоды,

извлекаемые из этого германскими войсками: а) наличие в рядах вермахта

бойцов, хорошо знакомых с местностью и военными приемами противника, а

также знающих его язык; б) привлечение перебежчиков из рядов Красной армии;

в) завоевание симпатий местного населения, чьи родственники сражались на

стороне Германии; и, наконец, что было особенно важным, г) экономия живой

силы вермахта[15].

При формировании частей из граждан СССР главное внимание уделялось

привлечению добровольцев, прежде всего тех, кто так или иначе пострадал от

Советской власти в период коллективизации и сталинских чисток, был озлоблен

репрессиями по отношению к себе и к своим близким и искал случая, чтобы

отомстить. И хотя таких добровольцев, готовых из политических побуждений

сражаться на стороне врага, было относительно немного, они составляли

активное ядро восточных формирований и служили надежной опорой немецкого

командования. Из их числа готовили младших командиров для формировавшихся

частей, а признанных особо надежными направляли в распоряжение спецслужб

(Абвера и СД) для подготовки к разведывательно-диверсионным акциям в

советском тылу[16].

Агитируя военнопленных за вступление в ряды вермахта, немецкие офицеры

и пропагандисты из национальных комитетов обещали им хорошие жизненные

условия, питание и денежное довольствие, равное жалованью германских

солдат, а после войны - щедрое вознаграждение и разнообразные льготы.

Учитывая ужасающие условия, в которых находились военнопленные,

беспроигрышным аргументом вербовщиков было напоминание о том, что в глазах

советского руководства они уже в силу одного факта своего пленения являются

предателями и изменниками. Таким образом им удавалось убедить доведенных до

последней степени страданий людей, что обратного пути для них нет. Для

многих военнопленных именно это становилось последним толчком к их решению

пойти на службу к немцам[17].

Вступая в создаваемые немцами формирования, некоторые завербованные

надеялись, что до прямого участия в боях против своих соотечественников

дело не дойдет, но зато по прибытии на фронт у них возникает реальная

возможность вырваться из рук немцев и перейти на сторону Красной армии и

партизан. Других подкупало их новое положение в качестве солдат вермахта и

связанное с этим улучшение питания и жизненных условий. Были и такие, кто

выбирал службу у немцев из карьерных побуждений или ради материальной

выгоды, стремился завоевать доверие новых хозяев и навсегда связать с ними

свою судьбу[18].

До сих пор нет ясности относительно численности тех граждан СССР,

которые вместе с вермахтом сражались против Красной армии. По разным

оценкам, она колеблется от 200-300 тыс. до 1,5 млн. человек[19].

Что же касается численности представителей разных народов Советского

Союза, надевших униформу врага, то судить о ней позволяют следующие цифры,

полученные на основании германских документов и расчетным путем, исходя из

данных по отдельным группам антисоветских формирований: русские - свыше 300

тыс., украинцы - 250 тыс., белорусы - 70 тыс., казаки - 70 тыс., латыши -

150 тыс., эстонцы -90 тыс., литовцы - 50 тыс., казахи, узбеки, туркмены и

другие народности Средней Азии - около 70 тыс., азербайджанцы - до 40 тыс.,

северокавказцы - до 30 тыс., грузины - 25 тыс., армяне - 20 тыс., волжские

татары - 12,5 тыс., крымские татары -10 тыс., калмыки - 7 тыс. человек[20].

Переход германского руководства к политике "тотальной войны",

начавшейся после Сталинградской катастрофы, сказался и на расширении

масштабов использования в военных усилиях Рейха людских ресурсов

оккупированных советских территорий. Одним из направленных на это методов

стало вовлечение народов Прибалтики и Западной Украины в добровольческое

движение СС, развернутое в Западной Европе с началом войны против

Советского Союза под лозунгом участия европейских наций в "крестовом походе

против большевизма". Путем вербовки добровольцев и принудительных

мобилизаций удалось сформировать украинскую (14-ю), две латвийские (15-ю и

19-ю) и эстонскую (20-ю) гренадерские дивизии войск СС[21].

С весны 1942 г. началось создание в составе германских соединений

Страницы: 1, 2, 3