Культурная революция 30-х годов

Культурная революция 30-х годов

План

Введение

. Культурные преобразования в России после Октябрьской революции

. Литература и искусство в СССР в 20-е гг

. Культурное развитие СССР в 30-е гг

Список использованной литературы

Введение

За тысячелетнюю историю России ее народ пережил немало войн, революций

и других катаклизмов. Объяснить эту историю только с позиций марксистского

тезиса "бытие определяет сознание" решительно невозможно, потому что

революции начинаются в головах у людей, а затем они пытаются воплощать свой

замысел в жизнь. Чаще всего это получается плохо – замысел сильно

деформируется при столкновении с реальностью. Примером тому служат три

пережитые страной за минувшее тысячелетие культурные революции. И уже

начавшаяся четвертая.

Революция первая: крещение

Как точно заметил В.О.Ключевский, "должно быть каждому народу от

природы положено воспринимать из окружающего мира, как и из переживаемых

судеб, и претворять в свой характер не всякие, а только известные

впечатления, и отсюда происходит разнообразие национальных складов или

типов, подобно тому как неодинаковая световая восприимчивость производит

разнообразие цветов. Сообразно с этим и народ смотрит на окружающее и

переживаемое под известным углом, отражает то и другое в своем сознании с

известным преломлением".

Славяне, как и все другие народы, создавали свою картину мира прежде

всего на основе географических особенностей тех мест, где они селились и

жили. Религиозные фрагменты картины мира древних славян были привязаны к

пространственным и временным. Религия славян "состояла в обожании природы,

– писал историк и этнограф Н.Костомаров, – в признании мыслящей

человеческой силы за предметами и явлениями внешней природы, в поклонении

солнцу, небу, воде, земле, ветру, деревьям, птицам, камням. Верили

они также в волшебство, т.е. в знание тайной силы вещей, и питали большое

уважение к волхвам и волхвицам, которых считали обладателями такого знания;

с этим связывалось множество суеверных приемов, как то: гаданий, шептаний,

завязывания узлов и тому подобного. В особенности была велика вера в тайное

могущество слова, и такая вера выражалась во множестве заговоров, уцелевших

до сих пор у народа".

Древнеславянская картина мира – всего лишь первоначальное "сырье",

исходный объект культурной политики, над которым потом десять веков

трудились поколения Рюриковичей и Романовых. Но это еще и те корни, на

которых стояли в течение тысячи лет масса российского крестьянства,

городской посад и даже социальные верхи. Да и само народное искусство –

сказки, хороводы и песни, былины и обряды, – все это может быть адекватно

понято только с учетом древнеславянской картины мира. Протославянская

картина мира сыграла также роль первоначальной основы, на которую затем

наложились многочисленные иноплеменные влияния. Да и сами славяне отнюдь не

были единственным народом, из которого сложилась русская нация.

Только с IX в. начинается формирование территориальной и политической

общности славян, а по мере ее укрепления постепенно формируется единая

национальная картина мира. Основу ее составляла, естественно, картина мира

древних славян. Но не только: в этом процессе крайне важную роль сыграло

мощное воздействие других народов запада, востока и юга. Славянская кровь,

как и кровь многих иных народов, не может претендовать на некую "чистоту".

Не только выходцы из Скандинавии – так называемые "русские" князья

систематически вступали в политически выгодные браки с отпрысками иноземных

владык. Многочисленные набеги, военные победы и поражения приводили к

смешиванию племен, в результате которого сформировался славянский (русский)

этнос. Иными словами, на формирование национальной картины мира народов

России интенсивно влияли весьма своеобразные культуры юга, востока и

запада.

Когда в 980 г. князь Владимир возглавил Киевскую Русь, перед ним в

качестве первоочередной встала задача максимально укрепить объединение

славянских племен. Но сделать это было можно только путем сближения их

картин мира. Сначала Владимир попытался ввести единый для всех вариант

общегосударственной языческой религии. Однако эта попытка оказалась

неудачной: язычество, как слишком своеобразная картина мира, никак не

стыковалось с картинами мира мировых религий – ни с мусульманской на

востоке, ни с католической на западе, ни с православной на юге. Это ставило

серьезные препятствия для внешних контактов и заимствований в области

культуры, науки, ремесел и строительной техники. Сам будущий креститель

Руси в вопросах морали отнюдь не был догматиком, что открывало перед ним

широкие возможности выбора новой религии.

Согласно летописной версии, решающим аргументом в пользу выбора

православного христианства послужила эстетика церковных обрядов. Однако

историк русской церкви Е.Е.Голубинский приводит причину, более реалистичную

и убедительную: "Владимир расположен и убежден был к принятию греческого

православного христианства киевскими варягами – христианами... Он

действовал... как государь, сознававший настоятельную государственную

необходимость этой веры". Этот выбор позднее прокомментировал академик

Б.Д.Греков: "Русь предпочла византийскую ориентацию, считая ее более

выгодной, чем подчинение Риму. ...Византийская церковь была, несомненно,

терпимее римской; в противоположность последней она допускала существование

национальных церквей, давала значительную возможность самостоятельной

жизни".

Древнерусское государство осуществило модернизацию протославянской

картины мира именно с помощью христианства, к тому времени уже

укоренившегося в Европе и на Ближнем Востоке и представлявшего значительную

политическую и культурную силу. Однако первые греческие миссионеры – братья

Кирилл и Мефодий принесли на Русь христианство не с греческой грамотой, но

изобрели кириллицу – славянский алфавит, на который стали переводить

богослужебные источники. Тем самым Русь оказалась отрезанной от античной

культуры, которая использовала греческий или латинский языки.

Принятие христианства в его православной редакции стало первой наиболее

отчетливой точкой бифуркации в "истории государства Российского", когда

решение одного человека – князя Владимира – предопределило судьбу огромной

страны и ее народа на много веков вперед. Так, вполне вероятное в то время

принятие ислама сделало бы Россию страной преимущественно азиатской,

принятие католичества ввело бы Россию в круг европейских народов, через

церковную латынь сделало бы доступными античные литературные источники.

Православное же христианство вместе с церковно-славянской кириллицей и

спецификой русской географии – почти неисчерпаемой возможностью

экстенсивного развития – сделало Россию евразийской державой, страной,

соединяющей в картине мира своего народа как фрагменты восточно-степных

представлений, так и ценности европейских народов.

Насильственное изменение картины мира всегда вызывает сопротивление, и

христианскую веру пришлось вводить силой. Летописи зафиксировали массовые

восстания ("восстания волхвов" в 1026 и 1071 гг.) против насильственной

христианизации. С полным основанием Вл. Соловьев говорил о крещении Руси

Владимиром как о национальном самоотречении, как о перерыве или разрыве

национальной традиции.

Принятие Древней Русью православия способствовало заимствованию у

Византии многого – государственного строя, науки и ремесел, техники и

искусства. Но все же главным следствием крещения Руси стали кардинальные

изменения в картине мира, которая стала теперь и не языческой и не

христианской, а состояла из фрагментов того и другого. Это было вполне

естественным, ибо ни один народ не может принять новую картину мира сразу и

целиком. А потому точно так же, как сама византийская картина мира во

многом носила следы античного язычества, так и новая картина мира Киевской

Руси отнюдь не стала целиком и полностью византийской. Потому что изменение

картины мира шло не путем полной замены старых образов новыми, а за счет

наслаивания, добавления нового к сохраняемому старому.

С принятием христианства началась постепенная и крайне медленная

трансформация этической системы древних славян. Историк К.Н.Бестужев-Рюмин

справедливо полагал, что "самым ближайшим влиянием христианства было

влияние нравственное, ибо нравственность христианская, возведенная в

обязанность, существенно отличалась от нравственности языческой... Так,

христианство обязывает помогать неимущим, как братьям во Христе... Приняв

этих людей под свою защиту, церковь создала новую среду, стоящую выше

разрозненных интересов отдельных общин и основанную на ином начале, чем

княжеская дружина; выше интересов личных, племенных, практических поставила

она общечеловеческий интерес – начало нравственное. То же нравственное

начало внесла она в отношения семейные, дотоле составлявшие дело

исключительно личное; она создала трибунал для суждения дел семейных; но

кроме того она очистила семью, поставив начало единоженства, которое

сменило многоженство, дотоле допускаемое… Сверх этого церковь посреди

общества, поклоняющегося физической силе и обоготворявшего ее проявление в

своих богатырях, выставила иное начало – начало подчинения физической силы

силе нравственной; представила примеры подвигов не таких, какие до сих пор

пленяли общество, – подвигов, проявляющихся в победе над собственными

страстями и в противоположении гневу и раздражению – кротости, гордости

земными благами и стремлению господствовать – смирения и готовности

служить".

Помимо двух основных источников формирования новой картины мира –

христианского и языческого – существовал еще и третий источник:

византийская (и отчасти западная) народная и городская культура, которая

придавала национальной славянской картине мира специфический характер.

Вполне возможно, что именно влиянию этой культуры мы обязаны юродством

(впоследствии ставшим на Руси одним из церковных институтов),

скоморошеством (периодически то гонимым, то поддерживаемым власть имущими),

городской карнавальной, ярмарочной и лубочной культурой, дожившей до Нового

времени.

Революция вторая: петровские реформы

В XVII в. отсталость страны, скудость собственных материальных и

духовных средств по сравнению с западноевропейскими ощущалась уже

достаточно остро. Вот почему со времен Ивана IV оборона страны во все

возрастающей мере зависела от иностранцев. К тому же внутри страны правящая

элита уже не могла эффективно управлять в рамках старого порядка. В ее

среде возник интерес к ценностям роста и развития. Для всего этого

требовалась помощь Запада.

Россия опять оказалась на распутье (в точке бифуркации). Перед ней

открылась старая и, видимо, вечная российская дилемма: оставаться ли

страной по преимуществу азиатской, продолжая отгораживаться от Запада

"железным занавесом", или делать ставку на прогресс, который в тот период

был связан с западным опытом, а значит, с необходимостью более тесного

общения с европейскими странами. Неизбежность второго пути для правящей

элиты была уже достаточно очевидна. В то же время народные массы,

практически все значимые социальные слои прекрасно себя чувствовали в

координатах традиционной русской жизни и не только не были готовы, но и не

видели необходимости что-либо менять в своей жизни. Но, как это частенько

бывало в России, мнением этих масс никто не интересовался. Так или иначе

решение о прогрессивных преобразованиях российской жизни уже созрело и

вопрос касался лишь форм взаимодействия с Западом и мер такого

взаимодействия, что было связано прежде всего с пределами пластичности

картин мира основных российских субкультур. Ведь перенесение западного

опыта на российскую почву непременно влекло за собой более или менее резкую

имплантацию в картину мира русских людей соответствующих фрагментов картин

мира европейских народов.

И вот на рубеже XVII–XVIII столетий к власти пришел реформатор Петр I,

полагавший, что социальная жизнь поддается каким угодно резким

трансформациям, и целыми блоками стал вводить в российскую действительность

европейские модели поведения и управления. На этой основе сначала было

создано новое Российское государство, по существу совершенно независимое от

старой картины мира. И лишь позднее началось внедрение образа этого нового

государства в национальную картину мира.

Для понимания культурной политики петровской эпохи крайне важна

личность самого преобразователя, оказавшая мощное влияние на характер этой

политики. В картине мира Петра I просматриваются два ярких образа, которые

вряд ли отражали действительное положение дел: государственная власть в ней

обладала неограниченной мощью, а силы и ресурсы народа и страны

представлялись неисчерпаемыми. Это объясняет, почему он легко перешагивал

через любые права людей и человеческие жертвы. По этой причине, стремясь

стать преобразователем в европейском духе, он по существу оставался

типичным московским царем, таким же тираном, как Иван Грозный. Именно

поэтому он "не считался ни с правосознанием народа, ни с народной

психологией и надеялся искоренить вековой обычай, водворить новое понятие

так же легко, как изменял покрой платья или ширину фабричного сукна".

Петр всячески декларировал намерение наделить Россию прежде всего

утилитарными плодами западной цивилизации. Именно такие цели, к примеру,

были прямо высказаны в его знаменитом манифесте 1702 г. о призыве

иностранцев в Россию. Но главной целью деятельности Петра было военно-

политическое усиление страны, превращение ее в мировую империю. В его

картине мира явно содержался идеальный образ будущей России – сильной

военной державы. Но для того чтобы сделать этот идеальный образ

реальностью, необходимо было иметь не только сильное регулярное войско,

которое воевало бы не хуже шведских и немецких армий, но и современные

литейные и пороховые заводы. Поэтому надо было срочно создавать кадры

квалифицированных офицеров, инженеров, литейщиков. Начав решать эту свою

главную задачу путем заимствования у немцев и шведов военных учреждений,

он, не привыкший останавливаться на полпути, стал заимствовать все, что

казалось ему полезным.

Наука и школа должны были служить прежде всего практическим

потребностям государства. Петр не имел нужды ни в богословах, ни в

философах; ему нужны были пехотные и морские офицеры, администраторы,

ремесленники, рудокопы, заводчики, торговцы. Он не был озабочен социально-

психологическими преобразованиями русского общества, переносом на

российскую почву передовых европейских концепций государственного

устройства. Все свои усилия он направлял на формирование пирамиды власти,

восточной по духу и принципам взаимоотношений с подданными. Европа была

нужна ему только для решения чисто экономических и технологических задач,

которые и могли послужить имперским целям и укреплению его самодержавного

престола.

Но Петр, как и его последователи, показал, что без формирования более

или менее свободного и самосознающего человека механически перенесенные на

российскую почву западные технологии не давали должного экономического

эффекта – они плохо сочетались с рабским трудом. Это противоречие наиболее

четко осознали тоже ориентировавшиеся на западные образцы декабристы. Так,

М.А.Фонвизин писал: "Если Петр старался вводить в России европейскую

цивилизацию, то его прельщала более ее внешняя сторона. Дух же этой

цивилизации... был ему, деспоту, чужд и даже противен. Ему нужны были

способные орудия для материальных улучшений по образцам, виденным им за

границей... Он особенно дорожил людьми специальными, для которых наука

становилась почти ремеслом; но люди истинно образованные, осмысленные,

действующие не из рабского страха, а по чувству долга и разумного

убеждения, – такие люди не могли нравиться Петру".

Но при этом не надо думать, что Петр особо уважал Европу. Напротив, по

мнению, приведенному в неизданных записках российского государственного

деятеля А.И.Остермана, император повторял: "Нам нужна Европа на несколько

десятков лет, а потом мы к ней можем повернуться задом". Этим объясняются

противоречия в его деятельности. Так, будучи самым прозападным русским

царем, он остался верен железному занавесу, воздвигнутому своим грозным

предшественником еще более усилил его, начав сооружение пограничных

укреплений и учредив в 1711г. пограничные войска. Другое противоречие

состояло в том, что Петр не понимал, что европейской культуре нельзя было

"научиться", ее нельзя было перенять в готовом виде, но следовало усваивать

за счет самостоятельной духовной работы, к которой не было готово

российское общество.

Формированию новой картины мира Петр подчинил все идеологические

институты страны и, прежде всего, наиболее мощный из них – Русскую

Православную церковь. Из нее император сделал нечто вроде государственного

департамента по идеологии. Устами своего придворного идеолога Феофана

император настойчиво старался внушить своим подданным, что церковь "не есть

иное государство", что она должна наравне с другими подчиняться общим

государственным правилам. Именно таким правительственным учреждением, через

которое внешнее управление церковью встраивалось в состав

общегосударственной администрации, и явился Святейший правительствующий

Синод, заменивший в 1721г. святейшего патриарха и ставший высшим органом

управления церковью. Во главе него был поставлен правительственный чиновник

– обер-прокурор, а все члены Синода и епископат назначались лично

императором по представлению обер-прокурора. Петр объявил себя главою

церкви.

Помимо церкви, Петр активно использовал для формирования новой картины

мира науку и искусство. По царскому указу в стране не только быстро

строится новая столица, но и экстренно создаются наука и искусство

западноевропейского типа. "Громаднее переворота не видала история, – писал

И.Аксаков. – Рядом с созданием армии, флота, фортеций, сената, коллегий,

магистратов, ратуш, – заказывалась наука, повелевалось быть искусству,

поэзии, литературе. И вот могущественною волею Петра пересаживаются

науки и искусства – совсем готовые берутся под государственное

покровительство, поступают в государственную службу".

При Петре I культура стала государственным институтом со всеми

вытекающими отсюда следствиями. Будучи равнодушным к европейскому

искусству, Петр тем не менее считал необходимым максимально использовать

всю его мощь для того, чтобы сложившаяся на Руси московско-патриархальная

(или славяно-византийская) картина мира была модернизирована в европейском

направлении, чтобы новая жизнь, к которой он повел страну, получила ярко

выраженный европейский колорит. Под его личным давлением, невзирая на

Страницы: 1, 2, 3, 4