История России XVII-XIX вв.

правительство крайне опасалось такого конфликта и, тем не менее, вело

политику, которая грозила втянуть его в серьёзные осложнения.

Объяснялась такая противоречивая политика шаткостью внутреннего

положения правительства Александра II в годы аграрного кризиса, всё

большего обнищания крестьянства и так называемого «дворянского оскудения».

На этой основе рос либерализм и всё громче раздавались требования

конституции. Усиливалось в стране и народническое движение. В таких

условиях царское правительство надеялось внешними успехами укрепить своё

положение внутри страны; с другой стороны, именно из-за шаткости своего

положения оно боялось обнаружить слабость, отступив перед упорством турок.

В конечном счёте мотивы внутренней политики взяли верх.

11. Русско-турецкая война.

На отклонение Турцией Лондонского протокола Россия на другой же день (13

апреля 1877 г.) ответила мобилизацией ещё 7 дивизий. Царь выехал в Кишинёв,

где находилась ставка верховного главнокомандующего. Там 24 апреля 1877 г.

им был подписан манифест об объявлении войны Турции. Активные военные

действия на балканском театре начались, однако, только в конце июня.

У Биконсфильда была мысль ответить на объявление Россией воины

оккупацией Дарданелл, Но такой план не встретил сочувствия ряда влиятельных

членов английского кабинета. Англия ограничилась тем, что 6 мая Дерби

вручил Шувалову ноту. В ней сообщалось, что Англия не может допустить, во-

первых, блокады Россией Суэцкого канала, во-вторых, оккупации Египта, хотя

бы только на время войны, в-третьих, захвата Константинополя и изменения

статуса проливов.

Русский посол в Лондоне решил, что Англия собирается вступить в войну.

Он так встревожился, что немедленно помчался в Петербург, чтобы доложить

там о крайней серьёзности положения.

Русское правительство, только что начав войну, уже подумывало, как бы

скорее её окончить на сколько-нибудь приемлемых условиях. Оно поспешило

успокоить англичан в отношении Египта и Суоца.

Что касается Константинополя и проливов, то этот вопрос петербургский

кабинет объявлял проблемой общеевропейской, Другими словами, Россия

обязывалась не решать его единолично.

Русский канцлер не ограничился вышеприведёнными заверениями. Он поручил

Шувалову заявить, что Россия готова заключить мир на умеренных условиях;

пусть только турки запросят его раньше, чем русские армии перейдут

Балканский хребет. Предложения русского правительства представлялись более

скромными, чем даже последний вариант требований Константинопольской

конференции. Так, например, конференция предполагала, что Болгария будет

простираться на юг почти до Адрианополя и за Родопскне горы; теперь Россия

готова была ограничиться автономией части Болгарии, к северу от Балканского

хребта. Для себя, в случае быстрого заключения мира, Россия готова была

удовольствоваться возвращением юго-западной Бессарабии и уступкой ей

Батума. 8 июня 1877 г. Шувалов сообщил эту мирную программу лорду Дерби.

Британское правительство отвергло русские предложения. Оно признало их

неприемлемыми в вопросе о Константинополе и проливах. Дело в том, что

Горчаков предупредил англичан о возможности временного занятия зоны

проливов русскими войсками, если по ходу военных действий это окажется

необходимым. На это английская дипломатия никак не считала возможным

согласится.

Ещё 19 мая 1877 г. Дерби начал переговоры с Австро-Венгрией о совместном

отпоре России. Англия должна была послать свой флот в проливы; Австро-

Венгрии предлагалось ударить в тыл русской Дунайской армии. Ясно было, что

риск союзников был бы неравным. Английскому флоту не грозила встреча с

русскими военными кораблями, по той причине, что таковых в Чёрном море не

имелось. Правда, и австрийская армия могла надеяться на сравнительно легкий

успех в борьбе против русских войск за Дунаем; они оказались бы в клещах

между австрийцами и турками. Но после этого Австрии предстояла бы война со

всеми вооружёнными силами России, Австрийское правительство правильно

оценило положение. Пораздумав, оно предложило англичанам лишь проводить

совместную политическую линию в вопросах будущего устройства Востока. От

мобилизации против России Австрия отказалась.

Пока шли все эти переговоры, военные действия развивались своим чередом.

Весьма предприимчивый и храбрый генерал Гурко устремился прямо за Балканы

и, не встречая особых препятствий, увлекся чуть не до Адрианополя. А в это

время Осман-паша, командовавший несколькими десятками тысяч турецкого

войска, занял неприступную позицию при Плевне в тылу русских войск,

переправившихся за Балканы. Штурм Плевны был отбит, и скоро оказалось, что

это такое неприступное место, из которого выбить Осман-пашу было нельзя, и

приходилось думать о долговременной осаде, причем у русских не было

достаточно войска, чтобы обложить Плевну со всех сторон. Положение русских

оказалось печальным, и если бы командовавшие южной турецкой арминй и в то

время находившийся по ту сторону Балкан Сулейман-паша немедленно перешел,

как ему было приказанно, через Балканы и соединился с Османом, то Гурко и

другие русские передовые отряды были бы отрезаны от остальной армии и

неминуемо погибли бы. Только благодаря тому, что Сулейман-паша, по-

видимому, соперничая с Османом, вместо того, чтобы, как было ему приказано,

пойти через один из своих проходов, пошел выбивать русских из шипкинского

прохода, который был взят Радецким, -- только благодаря этой ошибке или

преступлению Сулейман-паши передовые отряды русских были спасены. Шипку

русским удалось удержать, Сулейман-паша был отбит Радецким, Гурко успел

благополучно отступить, а вместе с тем успели подойти новые русские войска.

Однако Плевну пришлось осаждать в течение несколькмх месяцев; первая

попытка овладеть плевенскими высотами была в июле 1877 г., а удалось

принудить Осман-пашу к сдаче только в дерабрк, и то только благодаря тому,

что из Петербурга была вытребовонна вся гвардия, которая могла быстро

мобилизироваться и быть доставлена на театр войны.

Кроме того пришлось обратиться за помощью к князю Карлу румынскому,

который согласился дать свою, хотя небольшую, но хорошо обученную и

вооруженную тридцатипятитысячную армию только под условием, чтобы сам он

был назначен командующим всем осадным корпусом. Лишь с прибытием вызванного

из Петербурга инженер-генерала Тотлбена осада Плевны пошла правильно, и

Осман-паша должен был, наконец, положить оружие после неудачной попытки

пробиться.

Таким образом, компания растянулась на весь 1877 и часть 1878 г. После

взятия Плевны русским удалось перейти вновь Балканы, занять Адрианополь,

который тогда не был крепостью, и подойти к Константинополю в январе 1878

г.

Разбитая Турция грозила уступить, если не последует помощь со стороны

Англии. 13 декабря английское правительство предупредило Россию, что даже

временная оккупация Константинополя заставит Англию принять «меры

предосторожности». Однако внутри английского кабинета продолжались споры,

следует ли принимать такие меры. Кабинет был единодушен только в одном — в

готовности бросить в огонь Австрию.

На английское предостережение последовал ясный и твёрдый ответ

Горчакова: Россия не может гарантировать, что ход военных действий не

заставит её временно занять турецкую столицу.

24 декабря Турция обратилась к Англии с просьбой о посредничестве.

Английское правительство уведомило об этом Петербург. Ответ Горчакова

гласил: если Порта хочет кончить войну, то с просьбой о перемирии она

должна обращаться прямо к главнокомандующему русской армией. Дарование

перемирия обусловливалось предварительным принятием обязательств будущего

мирного договора. Русское правительство при этом подтверждало свою

готовность передать на обсуждение международной конференции те пункты

договора, которые затрагивают «общеевропейские интересы».

8 января 1878 г. Порта обратилась к русскому главнокомандующему великому

князю Николаю Николаевичу («старшему») с просьбой о перемирии. Начались

переговоры.

Английский кабинет беспрерывно обсуждал положение. Королева Виктория

писала премьеру отчаянные письма, уверяя что, будь она мужчиной, она

немедленно отправилась бы бить русских. Снова запросили Вену, не склонна ли

она мобилизоваться. Сам Андраши был готов на этот шаг. Однако по требованию

военного командования он повторил свой отказ, ссылаясь, между прочим, на

то, что мобилизация стоит больших денег.

Под влиянием тревожных сообщений из Константинополя английский кабинет

23 января принял, наконец, решение об отправке британского флота в проливы.

Между прочим кабинет рассчитывал, что такой шаг подвинет вперёд и Австро-

Венгрию. В знак протеста лорды Дерби и Карнарвон подали в отставку. Но, тут

же отменив своё решение, кабинет послал адмиралу Хорнби новый приказ:

немедленно вернуться в Безикскую бухту. После этого и лорд Дерби

возвратился на свой пост. Англия и Австрия совместно потребовали передачи

всей совокупности условий русско-турецкого мира на обсуждение международной

конференции. При этом австрийцы указывали на нарушение Рейхштадтского и

Будапештского соглашений: в лице Болгарии Россия создавала на, Балканах то

самое большое славянское государство, образования которого как раз и было

условлено не допускать.

Русское правительство не рискнуло пойти на конфликт с двумя великими

державами. Его армия и запасы военного снаряжения пострадали от войны;

финансовое положение государства было не из лёгких. Ввиду этого царское

правительство официально сообщило, что оно готово передать на обсуждение

международного конгресса те условия будущего мирного договора, которые

затрагивают «общеевропейские» интересы. Под таковыми в первую очередь

разумелся вопрос о проливах.

Опасаясь столкновения с Англией, царь приказал главнокомандующему в

случае принятия турками условий перемирия воздержаться от оккупации

Константинополя, остановиться под его стенами и во всяком случае не

производить оккупации Галлиполи.

31 января 1878 г. турки подписали перемирие. Один из пунктов

предусматривал распространение русской оккупации до Чаталджи и Булаира. Но

эти районы в тот момент фактически ещё не были заняты русскими войсками.

Поэтому продвижение русских продолжалось ещё несколько времени и после

подписания перемирия. Это вызвало в Лондоне новый приступ паники.

Английский кабинет боялся, что русские идут на столицу Оттоманской империи.

Для самих англичан был немалый соблазн занять проливы и Константинополь.

Ещё в августе 1877 г. Биконсфильд писал Лайарду: «хотел бы видеть наш флот

во внутренних водах Турции и переход Галлиполи в наши руки в качестве

материальной гарантии».

Шовинистическая агитация приняла в Англии истерический характер. В такой

обстановке кабинет 8 февраля снова отдал приказ адмиралу Хорнби идти в

Дарданеллы. Адмиралу было сообщено, что английский посол должен получить

согласие султана на проход судов через проливы. Флот двинулся в Дарданеллы.

В Чанаке он стал на якорь в ожидании султанского разрешения. Простояв

некоторое время и ничего не дождавшись, адмирал Хорнби снялся с якоря и

направился обратно в Безикскую бухту. Вскоре выяснилось, что султан не

посмел пропустить британский флот к Константинополю ввиду угрозы русского

главнокомандующего, что в таком случае его войска займут турецкую столицу.

Царь действительно хотел было приказать главнокомандующему ввести войска

в Константинополь. Горчаков и военный министр Милютин возражали: они

считали, что это приведёт к войне с Англией. Тогда царь изменил своё

решение: лишь высадка английского десанта должна была явиться сигналом для

оккупации турецкой столицы. Но когда советники ушли, Александр II,

оставшись один, снова передумал и опять склонился к тому, чтобы ввести

войска в Константинополь. Кончил же он совершенно неожиданным решением: он

протелеграфировал главнокомандующему один за другим оба приказа.

Между тем странные упражнения британского флота грозили сделать его

предметом всеобщего посмешища. На здании английского посольства в

Константинополе однажды утром нашли наклеенное кем-то объявление: «Между

Безикой и Константинополем утерян флот. Нашедшему будет выдано

вознаграждение». 12 февраля адмирал Хорнби вновь получил приказ двинуться в

Мраморное море, хотя бы и без разрешения султана.

Британский флот прошёл через Дарданеллы и 15 февраля бросил якорь у

Принпевых островов. Затем, по просьбе султана, флот был отведён подальше, в

Муданию, к азиатскому побережью Мраморного моря.

Анпийское правительство грозило, что вступление русских войск в

Константинополь вызовет разрыв дипломатических сношений.

Австрийское правительство тоже заявляло, что в случае оккупации

Константинополя русскими войсками оно отзовёт своего посла из Петербурга.

Русское правительство решило не создавать конфликта с обеими державами.

Оно ограничилось занятием местечка Сан-Стефано, расположенного в 12 верстах

от турецкой столицы, на берегу Мраморного моря.

3 марта 1878 г. в Сан-Стефано был подписан мирный договор.

В эту пору вследствие болезни престарелого Горчакова в деятельности

русской дипломатии начал сказываться недостаток необходимого единства. Один

из самых видных послов, граф Пётр Шувалов, проводил в Лондоне

примирительную линию. Той же позиции держался и сам Горчаков; её

поддерживали его ближайшие сотрудники в министерстве Жомини, Гирс и др.

Однако наиболее влиятельной фигурой в рядах русских дипломатов являлся в

это время бывший посол в Турции граф Игнатьев. Он-то и был уполномочен

царём вести мирные переговоры с Турцией. Убеждённый сторонник

великодержавной русской политики, он властно диктовал Порте тяжёлые условия

мира.

Сан-Стефанский договор расширял территорию Болгарии по сравнению с

границами, намеченными Константинопольской конференцией; болгарам

передавалась значительная часть Эгейского побережья. При этом турецкие

войска лишались права оставаться в пределах Болгарии. Для покровительницы

турок — английской дипломатии — такое положение представлялось

неприемлемым.

Британское правительство опасалось, что, включив Болгарию в сферу своего

влияния, Россия станет средиземноморской державой. Вдобавок новые границы

Болгарии так близко подходили к Константинополю, что проливы и турецкая

столица оказывались под постоянной угрозой удара с болгарского плацдарма.

Ввиду этого Сан-Стефанский договор встретил со стороны Англии резко

отрицательное отношение.

Столь же мало отвечал Сан-Стефанский договор и интересам Австро-Венгрии.

В Рейхштадте и в Будапештской конвенции от 15 января 1877 г. было

условлено, что не будет допущено создание большого славянского государства

на Балканах. Чтобы предупредить образование такого государства,

Константинопольская конференция разделила в своём проекте Болгарию на две

части по меридиональному направлению; западная Болгария должна была войти в

сферу австрийского влияния. Игнатьев не пожелал считаться с этими

проектами. По его плану Болгария должна была стать единым государством,

которое охватывало бы большую часть Балканского полуострова.

Сан-Стефанский договор предусматривал также полную суверенность

Черногории, Сербии и Румынии, предоставление румынскому княжеству северной

Добруджи, возвращение России юго-западной Бессарабии, передачу ей Карса,

Ардагана, Баязета и Батума, а также небольшие территориальные приобретения

для Сербии.

6 марта Андраши официально выступил с предложением созвать конгресс для

обсуждения всех условий мира между Россией и Турцией, а не только статуса

проливов, на что ещё раньше соглашался Горчаков. Русскому правительству

пришлось дать своё согласие.

Уступчивость русской дипломатии объяснялась соотношением сил, которое

сложилось с самого начала восточного кризиса. Война с Турцией создавала для

России риск столкновения с Англией и Австрией. Русское правительство не

желало идти на такой конфликт, особенно ввиду позиции, занятой Германией.

Ещё 19 февраля 1878 г. Бисмарк произнёс знаменитую речь, в которой заявил,

что в восточном вопросе он не более как «честный маклер»: его задача —

поскорее привести дело к концу. Таким образом, Бисмарк публично устранился

от активной поддержки русского правительства. Всё же русская дипломатия ещё

раз попыталась заручиться такой поддержкой. Она помнила, как тот же Бисмарк

усиленно подстрекал русское правительство начать войну против Турции. Но

оказалось, что канцлер успел превратиться в миротворца. Теперь он

«советовал» России в интересах мира согласиться на созыв конгресса.

Очевидно, Бисмарк рассчитывал, что германская дипломатия сумеет кое-что

заработать в этом международном ареопаге. Русскому правительству не

оставалось ничего другого, как примириться с такой необходимостью.

Главнокомандующие обеими армиями (Балканской и Кавказской) великие князья

Николай Николаевич и Михаил Николаевич, военный министр Милютин, министр

финансов Рейтерн, равно как и Горчаков, — все считали дальнейшую войну

нежелательной.

Надо отдать справедливость Биконсфильду: после всех колебаний и ошибок

он в эту решающую минуту правильно понял свою тактическую задачу.

Необходимо было внушить русскому правительству убеждение, что Англия в

самом деле готова воевать, в случае если Россия не уступит. Поэтому

Биконсфильд продолжал демонстративные военные приготовления. В знак

протеста против этих мероприятий лорд Дерби вторично ушёл в отставку.

Для русского правительства уход лорда Дербл с поста министра был большой

потерей. Этот министр более всего сдерживал враждебные настроения

Биконсфильда. Кое-что значила для России и лэди Дерби. Как известно из

недавних публикаций, супруга министра, будучи в приятельских отношениях с

Шуваловым, с самого начала кризиса информировала русского посла обо всём,

что происходило в английском кабинете.

Преемником лорда Дерби явился лорд Солсбери. То был человек крупных

дипломатических дарований. Он не разделял агрессивных замыслов Биконсфильда

и сомневался в правильности его политики. Между прочим однажды Солсбери

высказал мнение, что, поддерживая Турцию, Англия «ставит не на ту лошадь».

Солсбери давно был сторонником соглашения с Россией, но он полагал, что

предварительно её следует хорошенько запугать. На это и были рассчитаны

первые его выступления. Они побудили Шувалова запросить Солсбери, каких же,

в сущности, изменений Сан-Стефанского договора добивается английское

правительство. Результатом этого явились переговоры, которые 30 мая 1878 г.

закончились подписанием англо-русского соглашения. По этому соглашению,

Болгария отодвигалась от Константинополя за оборонительную линию

Балканского хребта. Англия обязывалась не возражать против передачи России

Батума и Карса и против возвращения ей Бессарабии. За это английский

кабинет компенсировал себя соглашением с Турцией. Вскоре Лайарду был послан

проект англо-турецкого договора. «В случае, если Батум, Ардаган, Карс или

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5