Историческая школа Германии

Историческая школа Германии

Министерство Высшего Образования Российской Федерации

Санкт-Петербургский Государственный Политехнический Университет

Факультет Экономики и менеджмента

Кафедра Мировой экономики

Реферат

по истории экономических учений

Тема: «Историческая школа

Германии

(Ф. Лист, Л. Рошер, Б. Гильдебранд, К. Книс)».

Санкт-Петербург

2002

Оглавление

1. Оглавление 2

2. Введение 3

3. Фридрих Лист — экономист-геополитик 6

4. Немецкая историческая школа 12

5. Происхождение и развитие исторической школы 14

6. Критические идеи исторической школы 18

7. Заключение 23

8. Список использованной литературы 27

Введение

Германия, в отличие от Англии и Франции, в рассматриваемый период

(середина XIX века) была экономически менее развитой страной, разделенной

на мелкие государства вплоть до 70-х годов XIX века. Поэтому развитие

экономической науки в Германии имеет свои особенности. Немецкая

политическая экономия формировалась под влиянием английских и французских

теорий, в частности учений Мальтуса и Бастиа.

Немецкая политическая экономия не приняла идеи единства экономической

теории для различных стран, но ввела национальную политэкономию.

Историческое направление в политической экономии пыталось наметить

третий путь между крайностями экономического либерализма и утопического

социализма. Сторонники этого направления отвергли революцию и не ставили

под сомнение частную собственность. Однако они считали недостаточным

представление о человеке как об эгоистичном Homo economicus,

заинтересованном только в личной выгоде, не принимали формулу «laissez

faire» и придавали большое значение национальным историческим и

географическим особенностям, "чувству общности" и экономической роли

государства.

Выдвинутые исторической школой идеи заполняют всю вторую половину XIX

века. Наибольшего расцвета они достигают в течение последней четверти его.

Но дата их происхождения восходит выше. Она может быть отнесена

приблизительно ко времени появления в 1843 году маленькой книги Рошера

"Краткие основы курса политической экономии с точки зрения исторического

метода". Чтобы понять идеи школы, надо обратиться к этой эпохе, ибо

оправдание и объяснение критики исторической школы находятся в тогдашнем

состоянии политической экономии.

У последователей Ж.Б. Сэя и Рикардо политическая экономия все более и

более принимала абстрактный характер. У некоторых из них она сводится к

незначительному количеству теоретических положений, сформулированных

наподобие геометрических теорем и относящихся главным образом к

международной торговле, фиксации нормы прибыли, заработной платы и ренты.

Если даже признать точность этих теорем, то все-таки они далеко не

достаточны для объяснения всего разнообразия экономических феноменов или

для руководства в новых практических проблемах, которые эволюция

промышленности ежедневно ставит перед государственными людьми. Однако

ближайшие ученики Рикардо и Сэя в Англии и на континенте - Мак-Куллох,

Сениор, Шторх, Рау, Гарнье, Росси - продолжают создавать их, ничего

значительно не прибавляя к ним. Таким образом, политическая экономия

застыла в их руках, превратившись в груду тусклых доктрин, связь которых с

конкретной экономической жизнью все более и более ускользает от взора, по

мере того как удаляешься от родины их. Можно было бы, правда, сделать

исключение для Стюарта Милля. Но его "Основания" датируются 1848 годом, а

историческая школа тогда уже существовала. Со времени Адама Смита, книга

которого столь разностороння и привлекательна, политическая экономия,

кажется, страдает, по выражению Шмоллера, чем-то вроде анемии.

Такое впечатление было очень хорошо выражено в статье Арнольда Тойнби

о старой политической экономии. «Логическое искусство, - пишет он, -

становится достоверным изображением действительного мира. Не то, чтобы

Рикардо, благонадежный и добрый человек, при исследовании сам сознательно

желал или предполагал, что мир его "Начал" был миром, в котором он жил; а

то, что он бессознательно привык рассматривать законы, правильные только

для общества, созданного им в его кабинете в видах научного анализа,

применимыми к сложной общественной жизни, бушевавшей вокруг него. Это

смешение было усилено некоторыми из его последователей и сделалось еще

более значительным в плохо осведомленных популярных книжках, излагавших его

доктрины». Другими словами, существует все более обозначающийся разлад

между экономической теорией и конкретной действительностью. И этот разлад

растет ежедневно по мере того, как преобразуется промышленность, выдвигая

непредвиденные проблемы, пробуждая к жизни новые социальные классы и,

наконец, перекидываясь на страны, экономические условия которых иногда

отличны от тех, которые в Англии и Франции вызывали основателей на

размышления.

Можно было ослабить этот разлад между действительностью и теорией

двумя способами: или с помощью анализа воссоздать новую, более гармоничную

и доступную теорию - этим путем пойдут с 1870 года Менгер, Джевонс и

Вальрас; или прибегнуть к еще более решительным мерам, отбросить всякую

абстрактную теорию и сделать изображение действительности единственным

предметом науки - этот путь был избран с самого начала, и по нему пошла

историческая школа.

Правда, еще до основания исторической школы некоторые писатели

указывали на опасность, которой грозило науке злоупотребление абстракциями.

Сисмонди, сам историк, смотрел на политическую экономию как на "моральную"

науку, где "все связано". Он хотел, чтобы экономические феномены изучались

в той социальной и политической среде, в которой они возникают. Он

критиковал общие теоремы Рикардо и приветствовал тщательное наблюдение над

фактами.

Еще с большей силой обрушивался на классических экономистов Лист. Его

упреки не останавливались на Рикардо, они добирались до самого Смита.

Пользуясь историей как орудием доказательства и принимая "национальность"

за базу своей системы, он подчинил всю торговую политику тому принципу

"относительности", на котором так настаивала историческая школа.

Наконец, сами социалисты, особенно же сенсимонисты, вся система

которых есть лишь пространная философия истории, показали своей критикой

частной собственности невозможность обособления экономических феноменов от

социальных и юридических институтов.

Но ни один из этих авторов не делал смелых попыток к отысканию в

истории и наблюдении средства для постройки всей политической экономии. В

такой именно попытке кроется оригинальность немецкой исторической школы.

У исторической школы была двоякая задача: положительная и критическая

в одно и то же время. В критической части своей работы она подвергала

вдумчивому обсуждению, всегда увлекательному, но иногда неправильному,

принципы и методы прежних экономистов. В своей положительной части она

открыла перед политической экономией новые горизонты, расширила область ее

наблюдений и круг интересующих ее проблем.

Но если относительно легко изложить критические идеи школы,

сформулированные в многочисленных книгах и статьях и общие почти всем

входящим в нее писателям, то, наоборот, довольно трудно точно обозначить

основные концепции, вдохновляющие ее на положительную работу.

Действительно, эти концепции таятся в скрытом состоянии в работах ее

главных представителей, но нигде определенно не сформулированы. Всякий раз,

как экономисты исторической школы принимались определять их, они делали все

в неявных и часто противоречивых положениях (некоторые из них учеников сами

ныне признают это); не говоря уже о том, что они неодинаково сформулированы

у различных авторов, относящих себя к числу приверженцев исторического

метода. Во избежание утомительных повторений и бесчисленных дискуссий

изложение начнется с краткого обозрения внешнего развития исторической

школы, затем вся совокупность ее критической работы и, наконец, выявление

ее положительных концепций о природе и предмете политической экономии.

Фридрих Лист — экономист-геополитик

Первым, кто стал широко использовать исторические примеры как

политэкономические аргументы, акцентируя при этом значение политико-

правовых и социокультурных институтов для экономического развития, был

Фридрих Лист (1789-1846). Энергичный общественный деятель, предприниматель,

одним из первых оценивший значение железных дорог и сам проектировавший их,

запальчивый критик идей Смита и Сэя, провозгласил, что «наука не имеет

права не признавать природу национальных отношений».

«Космополитической экономии» Смита и его франко- и германоязычных

эпигонов Лист противопоставил национальную экономию, призванную

содействовать "промышленному воспитанию", подъёму производительных сил

нации на основе "воспитательного протекционизма". Свобода торговли может

быть взаимовыгодна лишь для тех стран, достигших "нормальной" ступени

экономической развития, каковой Лист считал "торгово-мануфактурно-

земледельческое состояние" нации.

Жизнь Фридриха Листа, выходца из среднего сословия южногерманского

города Рейтлингена, была довольно бурной; его энергичная общественная и

ученая деятельность целиком пришлась на годы Священного союза, созданного

Венским конгрессом держав-победительниц бонапартизма (1815) и

предопределившего Германии участь политически раздробленной, «лоскутной»

страны, экономически остававшейся преимущественно аграрной, с

многочисленными препятствиями для образования национального рынка

(таможенные барьеры, невысокий уровень развития транспорта и связи,

разнобой денежных систем, мер и весов и так далее).

Лист начал с преподавания «практики государственного управления» в

Тюбингенском университете и красноречивой агитации - в печати и в

парламенте королевства Вюртенберг - за отмену внутренних германских таможен

и упорядочение финансов; был лишен из-за сложившейся репутации

«революционера» депутатского места, арестован и после годичного тюремного

заточения эмигрировал в 1825 году в США, где вскоре открыл (в Пенсильвании)

залежи каменного угля и для их доходной разработки спроектировал и

организовал сооружение одной из первых железных дорог (1831). Разбогатев,

Лист устремился на родину с проектом всегерманской железнодорожной сети,

основал акционерное общество; вынужден был из-за интриг уехать во Францию;

успешно участвовал в конкурсе Парижской академии наук на сочинение о

международной торговле; вернулся в Германию для публикации своего главного

сочинения «Национальная система политической экономии» (1841).

В экономической истории стран, с которыми его связали перипетии

судьбы, Лист черпал аргументы при создании доктрины, которую он

противопоставил торжествовавшей классической «космополитической экономии».

Предлагая простую схему пятистадийного экономического развития наций

от пастушеского до «торгово-мануфактурно-земледельческого» состояния, Лист

делал из «уроков истории» вывод, что только для стран, стоящих на равной

ступени, может быть взаимовыгодна свобода торговли. Размышляя над "уроками

истории" и прежде всего над экономической гегемонией Англии, он доказывал,

что переход к "торгово-мануфактурно-земледельческой" стадии не может

совершаться сам по себе и посредством свободы обмена, так как при свободе

обмена между торгово-мануфактурно-земледельческой и чисто земледельческими

нациями, вторая обрекает себя на экономическую отсталость и политическую

несостоятельность (к примеру, Польша и Португалия). Именно так, по мнению

Листа, и действовала Англия, ставшая после 1815 года "мастерской мира".

Создав своё коммерческое и промышленное величие строгим протекционизмом,

англичане, по мнению Листа, нарочито стали вводить в заблуждение другие,

отставшие нации доктриной свободы обмена, взаимовыгодной лишь при равном

уровне экономического развития стран, в противном же случае обрекающей

менее развитые страны ".лишь на производство земледельческого продукта и

сырых произведений и на производство только местной промышленности", то

есть на долю аграрно-сырьевого придатка промышленных стран.

Переход к «торгово-мануфактурно-земледельческой» стадии не может

совершиться сам по себе посредством свободы обмена, так же как не может

совершиться в отсутствие национального единства (здесь яркими примерами для

Листа были судьбы итальянцев, ганзейцев и голландцев). Для формирования

внутреннего рынка необходимы политическое единство и таможенное

покровительство отраслям национальной промышленности, пока те пребывают в

"младенческом состоянии".

"Софизму" фритредерства Лист противопоставил идею «воспитательного

протекционизма» - систему правительственных мер поддержки молодых отраслей

национальной промышленности для подъёма их до мирового уровня

конкурентоспособности. Неизбежное при протекционной системе повышение цен,

по его мнению, с выигрышем компенсируется за счёт расширения рынков сбыта;

благодаря ассоциации национальных производительных сил земледельцы гораздо

больше выиграют от расширения рынков сбыта сельскохозяйственной продукции,

чем теряют от увеличения цен на промышленные товары. Вокруг этой идеи Лист

очертил свою «национальную систему политической экономии» рядом

противопоставлений классической школе.

1. Охарактеризовав систему А. Смита как «политэкономию меновых

ценностей», Лист противопоставил ей политэкономию «национальных

производительных сил», придав весьма широкое толкование понятию

«производительные силы», введенному в оборот французским статистиком

Шарлем Дюпеном («Производительные и торговые силы Франции», 1827). По

Листу, производительные силы - это способность создавать богатство

нации. «Причины богатства суть нечто совершенно другое, нежели само

богатство», и первые «бесконечно важнее» второго. В состав

производительных сил Лист включал различные институты, способствующие

экономическому развитию - от христианства и единоженства до почты и

полиции безопасности. Учение Смита о непроизводительном труде и

ограничение предмета исследований лишь материальным богатством и

меновыми ценностями Лист счел непониманием сущности производительных

сил. Он указывал, что можно написать целую книгу о благодетельном

влиянии института майората на развитие производительных сил английской

нации, а с другой стороны, отмечал гибельное влияние на промышленность

Испании, Португалии и Франции идеи, что для дворянства предосудительны

занятия торговлей и промыслами.

2. Учению о разделении труда и принципу сравнительных преимуществ Лист

противопоставил концепцию национальной ассоциации производительных

сил, подчеркнув приоритет внутреннего рынка над внешним и преимущества

сочетания фабрично-заводской промышленности с земледелием.

Земледельческую нацию Лист сравнил с одноруким человеком, и как пример

близорукости Смита и Сэя приводил их мнение, что Соединенные Штаты

«подобно Польше» предназначены для земледелия. Пропагандируя

германскую железнодорожную систему, Лист указывал, что национальная

система путей сообщения является необходимым условием полного развития

мануфактурной промышленности, расширяя на все пространство государства

оборот минеральных ресурсов и готовой продукции и обеспечивая тем

самым постоянство сбыта и сложение внутреннего рынка. Неизбежное при

протекционной системе повышение цен, по мнению Листа, с выигрышем

компенсируется за счет расширения рынков сбыта; благодаря ассоциации

национальных производительных сил земледельцы гораздо более выигрывают

от расширения рынков сбыта сельскохозяйственной продукции, чем теряют

от увеличения цен на промышленные товары.

При «десятерной» полезности развития и удержания за собой внутреннего рынка

сравнительно с поисками богатств вне страны, подчеркивал Лист, и во внешней

торговле достичь большего значения может та нация, которая довела фабрично-

заводскую промышленность до степени высшего развития. Земледельческая же

страна не только не может получать из-за моря достаточного количества

продуктов потребления, орудий производства и возбуждающих средств к

деятельности, но и «разрывается» внешней торговлей на приморские и

приречные местности, заинтересованные в спекулятивном экспорте продуктов

земледелия, и внутренние области страны, оказывающиеся в небрежении.

3. С точки зрения ассоциации национальных производительных сил Лист

трактовал категорию земельной ренты. Различия в естественном

плодородии земель он считал несущественным фактором, а местоположение

- решающим: «Рента и ценность земли везде увеличиваются

пропорционально близости земельной собственности к городу,

пропорционально населенности последнего и развитию в нем фабрично-

заводской промышленности». Лист обобщил опыт Франции и Англии в том,

что касается институциональных аспектов земельной ренты. Во Франции в

эпоху расцвета абсолютизма рядом со столицей, которая превосходила и

умственными силами и блеском все города Европейского континента,

земледелие делало лишь слабые успехи, и в провинции сказывался

недостаток промышленного и умственного развития. Это происходило

потому, что дворянство, владевшее поземельной собственностью, не

обладало политическим влиянием и правами, кроме права служить при

дворе, и устремлялось ко двору, к прихотливой столичной жизни. Таким

образом, провинция теряла все те средства прогресса, которые могло

доставить расходование земельной ренты; все силы отнимала столица.

Напротив, там, где «дворянство, владеющее земельной собственностью,

приобретает независимость по отношению ко двору и влияние на

законодательство и администрацию; по мере того, как представительная

система и административная организация распространяют на города и

провинцию право самоуправления и участия в законодательстве и

администрации страны... с большим удовольствием дворянство и

образованный зажиточный средний класс остаются на тех местах, откуда

они извлекают доходы, и расходование земельной ренты оказывает влияние

на развитие умственных сил и социальный строй, на успехи сельского

хозяйства и развитие в провинции отраслей промышленности». Это

относится к Англии, где землевладельцы, живя большую часть года в

Страницы: 1, 2, 3