Борьба Руси с агрессией немецких и шведских феодалов. Александр Невский

сжигать и опустошать. Мужского пола всех убили, женщин и детей брали в

плен, угоняли много скота и коней… И возвратилось войско с большой добычей,

ведя с собой бесчисленное множество быков и овец».

Немецкий философ и писатель, буржуазный просветитель XVIII в., Иоганн

Гердер в своем капитальном сочинении по всеобщей истории культуры писал:

«Судьба народов на побережье Балтийского моря составляет печальную страницу

в истории человечества… Человечество ужаснется той крови, которая пролилась

здесь в диких войнах».

Год за годом проходил в напряженной борьбе. Рижский епископ Альберт

получал систематически помощь и поддержку:

из Германии прибывали все новые феодальные ополчения, вооруженные

отряды монахов; значительные денежные поступления шли от купцов из Дании,

король которой, Вальдемар, организовал со своей стороны «крестовый поход» в

Эстонию; с неослабным вниманием следили за ходом завоевательной авантюры в

Прибалтике и из Рима, боявшегося потерять свою руководящую рель в ее

организации.

Эти опасения имели основания. Помимо дальности расстояния до театра

военных действий, на котором подвизалось «христово воинство», политическая

обстановка в Прибалтике становилась для папства все более сложной. Между

участниками разбойных войн против народов Прибалтики разгорелась

ожесточенная борьба за добычу. Особенно обострились отношения между рижским

епископом и орденом меченосцев, а также между епископом и датским королем.

Еще больше беспокоило папу явное стремление рижского (ливонского)

епископа Альберта создать в Прибалтике самостоятельное церковное княжество,

подобное рейнским архиепископствам. Недовольство этой политикой Альберта

было в Риме тем большим, что рижский епископ искал поддержки у германского

императора. В 1207 г. он передал императору захваченные в Прибалтике земли,

получив их обратно в качестве императорского лена. Тем самым ливонский

епископ стал имперским князем, а его зависимость от папства ослабела.

Вероятно, этим объясняется отказ Рима возвести Альберта в сан архиепископа.

Столкновения между отдельными группировками в лагере крестоносцев

отражали борьбу главных сил в мире западноевропейского феодализма —

борьбу Империи с папством. Иннокентий III в 1211 г. отлучил императора

Оттона IV от церкви и принялся за мобилизацию сил, которые могли бы нанести

императору окончательный удар. Определенное место в планах папы уделялось и

ордену меченосцев, который получил с его стороны материальную поддержку".

В ответ на это 7 июля 1212 г. Оттон IV утвердил специальным актом

соглашение, заключенное между епископом и орденом о разделе захваченных ими

земель, и тем самым еще больше укрепил свои отношения с рижской епархией.

Тогда Иннокентий III перешел к решительным мерам с целью усилить папские

позиции в Прибалтике.

Как упоминалось, рижские епископы (ранее икскюльскне) назначались из

Бремена архиепископом, который считал рижского епископа подчиненным себе

(суффраганом). Сам Альберт признавал себя суффраганом бременского

архиепископа. Несмотря на это, папа Иннокентий III в специальном послании

от 21 февраля 1213 г. неожиданно объявил, что рижское епископство подчинено

ему непосредственно и не находится ни в какой зависимости от какого-либо

архиепископа. Что же касается бременского архиепископа, который, как

упомянуто, осуществлял ранее церковное руководство, то ему вменялось в

обязанность помогать и поддерживать дело восточной «миссии», но без каких-

либо прав на руководство.

Вскоре папа еще более выразительно заявил о своем намерении сохранить

новозавоеванные земли в своем исключительном владении. 10—11 октября 1213

г. Иннокентий III подписывает 5 документов, направленных на укрепление

папских позиций в Прибалтике. При этом курия решительно вмешивается во

взаимоотношения епископа и ордена. Папа стремится противопоставить рижскому

епископу других местных князей церкви, поддерживает орден в его

домогательствах и требует строгого выполнения своих распоряжений.

Через три недели папа издает 6 булл, посвященных тем же вопросам и

свидетельствующих о том, что в миродержавной политике Иннокентия III

Прибалтике отводилось первое место. Все эти папские распоряжения относятся

к Эстонии и заканчиваются буллой, освобождающей эстонского епископа, так же

как это было установлено в феврале того же года относительно епископа Риги

от зависимости со стороны какого-либо архиепископа.

Исключительное внимание папской курии к этим самым отдаленным, самым

восточным епархиям римской церкви, неослабный интерес к событиям в

Прибалтике вряд ли можно объяснить только значением этого края самого по

себе. Разумеется, для западноевропейских феодалов и купечества северной

Германии земли и гавани ливов, куров и эстов представляли лакомую приманку.

Соблазнительной была перспектива осесть на этих землях. Немалую выгоду

обещало овладение морской торговлей на Балтике. Наконец, значительный доход

можно было надеяться извлечь из сбора церковной десятины — обязательного и

первого последствия так называемого «обращения». И все же возможности

ограбления Прибалтики для алчных и жадных завоевателей не были безграничны.

Чем дальше, тем все больше встречали они сопротивление среди местного

населения. Экономический уровень развития народов Прибалтики в конце

XII—начале XIII вв. был относительно высок. Здесь существовало земледелие с

сошной обработкой почвы, развитое скотоводство при стойловом содержании

животных, известны были и важнейшие отрасли ремесла задолго до появления

немцев. Эти данные решительно опровергают измышления некоторых историков о

«полудиком» состоянии Прибалтики, об особой отсталости ее народов и о

«культуртрегерской» роли крестоносцев. Ответ на эту лживую пропаганду дал в

свое время еще Маркс, когда, опираясь на исторические источники, он писал,

что рыцари несли в Прибалтику «христианско-германскую скотскую культуру»,

которая «была бы вышвырнута вон», если бы прибалтийские племена «были

единодушны». Между тем единства внутри этих племен не было и не могло быть.

У народов Прибалтики, как и у их соседей, в интересующую нас эпоху

происходило быстрое развитие феодальных отношений. Формировались основные

классы феодального общества — Крупные землевладельцы и зависимое от них

крестьянство. Возникали даже примитивные государственные образования, хотя

ни одно из них не способно было еще охватить всю территорию данной

народности. Тем не менее «темпы феодального развития в Восточной

Прибалтике были несколько медленнее даже по сравнению с окраинными русскими

землями», не говоря уж о территориях, лежавших по Днепру—Волхову, далеко

ушедших вперед в своем социально-экономическом развитии.

Организаторы и вдохновители крестоносной агрессии рассматривали

Прибалтику не только как самоцель, но и как трамплин для дальнейшего

продвижения на восток, против Руси, которая приобрела особое значение в

связи с теми политическими изменениями, которые сложились после захвата

Константинополя в 1204 г. и образования Латинской империи

на Востоке.

Эти изменения вызвали и изменения экономического характера. Венецианцы,

извлекшие главную выгоду из нового положения, сделавшись хозяевами на

средиземноморских торговых путях, парализовали торговые связи,

существовавшие издавна между Западом и Востоком через южную Русь. Главная

роль в торговых отношениях Руси с Западом выпала теперь на долю

северорусских городов: Новгорода, Пскова, Смоленска, Полоцка и других,

особое значение приобрели пути по Волхову, Неве, Даугаве и по Балтийскому

морю. Этим и следует объяснить то большое внимание, которое уделяется в

начале XIII в. на Западе прибалтийским землям. Помимо того, что они

рассматривались западноевропейскими феодалами как объект грабежа и

феодальной эксплуатации, они вызывали к себе особый интерес у воинствующих

ратоборцев феодально-католической экспансии своим стратегическим значением.

Создать здесь базу сосредоточения крупных сил для вторжения в пределы Руси,

блокировать русские границы, взять под свой контроль торговлю на Балтике,

отрезав от нее Русь и обрекая ее тем самым на экономическое удушение,

представлялось многим западноевропейским политикам, и прежде всего папству,

весьма заманчивой возможностью. По их расчетам, владея Прибалтикой, можно

было начать наступление и на богатые русские земли с их многочисленным

населением. Это сулило новые источники обогащения для феодальных

захватчиков и в первую очередь для папской курии.

Пыл феодально-католических агрессоров подогревался еще и тем, что общая

международная обстановка в начале XIII в. для Руси значительно ухудшилась:

половцы и другие степняки отрезали ее от Черного моря и сделали почти

непроходимыми древние торговые пути по Днепру и Дону; Византия захватила

Северный Кавказ, Тмутаракань и часть Крыма; в начале 20-х годов появились

на русской земле и турки-сельджуки, пытавшиеся было утвердиться в Крыму. На

востоке против власти русских (владимиро-суздальских) князей стали

пониматься мордва, мари, буртасы. Усилился вражеский натиск на русские

границы и с запада: венгры вторглись в Галицкую Русь; Литва, делавшая

быстрые успехи в своем феодальном развитии, теснила полоцких князей,

захватив их владения на запад от Двины. От внимания западных политиков не

могло ускользнуть и то, что Русь раздиралась нескончаемыми феодальными

распрями князей, что серьезно ослабляло ее способность к обороне от

внешнего врага.

Католические агрессоры с самого начала своих захватнических действий в

Прибалтике отдавали себе ясный отчет в том, что своим острием эти действия

направлены против Руси. Обрекая народы Прибалтики на поток и разграбление,

крестоносцы не щадили и русских. Православные церкви также подвергались

разрушению, а с православным населением расправлялись, как и с

нехристианами. Так же орудовали феодально-католические агрессоры и на

собственно русских землях: они грабили русские города и села, разрушали

церкви, захватывали в качестве добычи и церковные колокола, и иконы, и

прочее церковное убранство. Тысячи русских людей были истреблены или

уведены в плен. Немецкий хронист рассказывает, как «братья-рыцари» пошли в

«Руссию» и как занимались там убийством и грабежом. В 1219 г. крестоносцами

было совершено нападение на Псков: «Стали грабить деревни, убивать мужчин,

брать в плен женщин и обратили в пустыню всю местность вокруг Пскова, а

когда они вернулись, пошли другие и нанесли такой же вред и всякий раз

уносили много добычи». Делались попытки обосноваться на исконных русских

землях и хозяйничать здесь: «... они поселились в русской земле, устраивали

засады на полях, в лесах и деревнях, захватывали и убивали людей, не давая

покоя, уводили коней и скот и женщин их».

Спустя два года (в 1221 г.) «братья-рыцари» из Риги, погнав с собой

орды местных лэттов, вступили, как рассказывает летописец, «в королевство

Новгородское и разорили всю окрестную местность, сожгли дома и деревни,

много народу увели в плен, а иных убили».

Эти факты, во множестве приводимые в источниках (особенно у Генриха

Латвийского, который со своими грубо-наивными представлениями типичного

«крестоносца» — феодального разбойника—не считал даже нужным эти факты

смягчить) показывают, что религиозные соображения не играли никакой роли в

разбойных действиях крестоносцев и что главной их целью были грабеж и

порабощение населения.

Епископ Альберт, рыцари ордена упорно стремились установить в

Прибалтике свое полное владычество. Особой буллой от 28 октября 1219 г.

Гонорий III подтвердил за епископом ливонским право на владение Эстонией и

Земгалией, зная, конечно, что земли эти входили в состав владений русских

князей.

Но как ни опустошительны были эти набеги, агрессия крестоносцев на

русских землях с русским населением неизменно кончалась провалом. Об этом

свидетельствует тот же Генрих Латвийский. Сохранились сообщения об успешном

отражении натиска рыцарей в эти годы и в русских летописях. В 1221 г. во

главе с князем Всеволодом Мстиславичем новгородская рать совершила

пространно описанный Генрихом успешный поход на Венден. Помимо новгородцев,

в походе приняли участие многие, собравшиеся «из других городов Руссии»,

общим числом 12 тыс. человек. Они разбили немцев под Венденом, дошли до

окрестностей Риги, наказали захватчиков и вернулись обратно. Весь поход был

проведен в союзе с литовцами.

Таким образом, местное население Прибалтики видело в русских людях

своих защитников в общей борьбе с немецко-католическими агрессорами.

Прибалты, особенно эсты, обращались за помощью к своим восточным соседям,

когда на них обрушивалась опасность с запада. Так в 1216—1218 гг. русские

полки, сформированные в Новгороде и Пскове, в союзе с эстамп основательно

оттеснили немцев из захваченных ими земель. Епископу Альберту пришлось

обратиться за помощью к датскому королю Вальдемару.

В 1222 г., когда эсты, доведенные до крайности нескончаемыми насилиями,

которые чинили крестоносцы (здесь орудовали не только немцы, но и датчане),

подняли большое восстание, на помощь им пришли русские. Борьба приобрела

такой ожесточенный характер, что только в сентябре 1223 г. епископу

Альберту совместно с орденом и датчанами удалось подавить восстание:

русская помощь не могла быть усилена, так как на юге Руси показались

монгольские орды.

Агрессоры во всех случаях проявляли особую враждебность к русским. В

1222 г. папа издал буллу, в которой предписывал ливонским судьям

преследовать русских, проживающих в Ливонии и, оказывающих пренебрежение к

католичеству. Булла обязывала силой принуждать русских подчиниться

требованиям римско-католической церкви.

Генрих Латвийский рассказывает, как была разграблена церковь недалеко

от Новгорода, как крестоносцы «захватили иконы, колокола, кадила и тому

подобное и вернулись к войску с большой добычей». Характерно, что боевым

кличем крестоносцев были слова: «Бери, грабь, бей!». Этому кличу они

обучали и местное население, которое заставляли участвовать в их

разбойничьих походах.

Епископ Альберт, не рассчитывая на собственные силы, пытался заручиться

поддержкой извне. В 1220 г. он обратился к императору Фридриху II, который,

однако, «уделил епископу не много благожелательного внимания», но «убеждал

его и уговаривал держаться мира и дружбы с датчанами и русскими». Император

готовился к серьезной борьбе с папством и не желал ввязываться при этих

условиях в трудную борьбу на востоке или считал ее, во всяком случае,

преждевременной.

Возможно, что рижский епископ или папа толкнул и шведов в сторону

Прибалтики. Уже в начале XIII в. тогдашний король Швеции Сверкер воевал

против русских, о чем имеются известия в русских летописях. Сын же его,

Юхан, вместе с ярлом Карлом отправились в 1220 г. во главе сильного флота к

берегам Эстонии, где в это время активно развернули свои наступательные

действия датчане. Усилившееся внимание к Прибалтике со стороны папской

курии можно видеть и в том, что за 25 лет, охватывающих понтификаты Гонория

III и Григория IX, с 1216 по 1240 г., насчитывается свыше 40 папских

посланий по делам Ливонии, среди них—привилегии меченосцам, провозглашения

«покровительства св. Петра» над ливонцами, назначение проповедников,

провозглашение «крестовых походов» в «святую землю, вновь приобретенную в

Ливонии», назначение епископов, легатов и т. п.

Руководство на расстоянии оказалось все же недостаточным, и папа счел

необходимым направить в Прибалтику (а заодно и в Другие страны северо-

западной Европы) для проведения папской политики на месте

особоуполномоченного «апостольского легата» в лице епископа Вильгельма

Моденского (ставшего позднее и кардиналом), который на протяжении целого

ряда лет действовал здесь, подчиняя себе конкурирующих партнеров немецко-

датской католической экспансии.

Впервые этот папский дипломат, не раз бывавший легатом в разных

странах, появляется в Риге летом 1225 г. по приглашению епископа Альберта.

Ловкий политик, он сумел быстро оценить сложную обстановку, создавшуюся в

Ливонии, оттеснил епископа Альберта, отклонив его домогательства о

превращении епископства в архиепископство, и. действуя именем папы,

фактически сам стал руководить католической церковью в Ливонии.

В качестве противовеса Альберту, легат поддерживал и укреплял

авторитет ордена и в известной мере оказывал поддержку притязаниям датского

короля. Папский легат действовал по древнему римскому правилу: «разделяй и

властвуй!». Нельзя отрицать, что эта тактика давала известные результаты.

Вильгельм Моденский добился в Ливонии укрепления папского авторитета, а

ряд земель объявил непойцетвенным владением римского первосвященника. Его

именем он создавал новую администрацию, назначал старейшин в и сам творил

суд по жалобам местного населения. Вместе с тем папский легат вмешивался и

в ход военных событий Зимой 1226. В 1227 г. он организовал кровавое

истребление населения острова Эзель, описание чего у летописца представляет

потрясающую картину жестокости и вероломства немецких агрессоров по

отношению к беззащитному мирному населению.

Одновременно с отправкой Вильгельма Моденского в качестве

«апостолического легата» в При6алтику ( и в прямой связи с его миссией 3

января 1225г. Гонорий III опубликовал буллу, в которой объявил всех

новообращенных в Пруссии и Ливонии подчиненными римско-католической церкви

и притом «совершенно свободными», в том смысле, что «они не могут и не

должны подчиняться никакой другой власти, кроме власти папы римского».

Аналогичный акт был издан папским легатом по прибытии в Ригу. В декабре

1225 г. он выдал «Привилегию» городу Риге, распространявшуюся не только на

ее коренных жителей, но и на «всех тех, кто пожелает вступить в число

горожан», и гарантировавшую также и личную свободу. Эти распоряжения

папской власти имели двойной смысл. С одной стороны, с помощью такой

«Привилегии» рассчитывали привлечь новых участников разбойничьих

крестоносных походов; с другой же стороны, этими актами папство

предостерегало охотников до легкой наживы, вроде короля датского,

императора Фридриха II и т. п., недвусмысленно заявляя о своих правах на

эти земли и население. Вильгельм Моденский пытался превратить захваченную

Ливонию в своеобразное церковное государство, управляемое папской курией.

Подобное же княжество он пытался создать и на территории Эстонии,

захваченной в 1219 г. датчанами. Пользуясь тем, что датский король

Вальдемар II, ведя неудачную войну за северную Германию, находился с 1223

г. в плену, Вильгельм Моденский решил включить и эту часть Прибалтики в

состав папских владений. Наконец, более чем вероятно, что легат стремился

предпринять и некоторые меры относительно Руси. Раздраженные постоянным

вероломством немецко-католических захватчиков, то и дело заключавших мир,

который они тут же новыми нападениями и нарушали, русские сделали попытку

воздействовать на них через легата. Генрих Латвийский сообщает: «Когда

Страницы: 1, 2, 3, 4