Англо-германские отношения в межвоенный период

может платить последовательно, не причиняя ущерба экономическому состоянию

Британской империи, не нарушая всеобщего мира, и взыскание которого не

потребовало бы содержания оккупационной армии»1, и заявление Д. Ллойда

Джорджа о том, что «Германия должна платить до последнего предела своих

возможностей. Вопрос в том, что бы установить этот предел».2 Надо отметить,

что если Франция рассматривала германские репарации как орудие

экономического ослабления Германии, то Англия подходила к репарационному

вопросу с точки зрения перспектив экономического оздоровления Европы.

Английская промышленность нуждалась в европейских рынках, а возрождение

европейской торговли Англия не мыслила без восстановления Германии.

Интересно, что предложения английской делегации и аргументы, которые она

выдвигала в их защиту, почти полностью совпадали с пожеланиями германской

делегации на Парижской мирной конференции. Так 7 мая 1919 года граф

Брокдорф-Рандау, глава немецкой делегации, заявил, что «разорение и гибель

Германии лишили бы государства, имеющие право на компенсации, тех выгод, на

которые они претендуют, и повлекли бы за собой невообразимый хаос во всей

экономической жизни Европы»3. Таким образом, хотя подписанный 28 июня 1919

года в Весале мирный договор очень больно ударил по экономическому,

военному и политическому положению Германии, была довольно четко видна

заинтересованность Великобритании в в сохранении Германии как государства –

части проводимой Англией в Европе политики «баланса сил», государства –

противовеса возможной французской гегемонии на континенте, государства –

торгового, экономического и политического партнера Англии в Европе, в

интересах самой Англии.

В результате, после Версаля в Европе завязался сложный узел англо –

франко – германских противоречий. Франция чувствовала непрочность своей

победы над Германией. Англия переоценивала опасность французской гегемонии

в Европе и недооценивала угрозу восстановления мощи Германии. Французская

политика в отношении Германии в после версальской Европе заключалась в

стремлении к предельному ослаблению Германии, как военному так и

экономическому. Подобная политика не отвечала интересам Англии. В

противовес французской политике, полтика английского правительства

диктовалась задачей не допустить чрезмерного ослабления Германии. Но в

задачу английской военной политики не входило и чрезвычайное усиление

Германии, ибо это означало появление нового конкурента в Европе взамен

Франции. Поэтому английская военная политика имела немаловажной целью

углубление и расширение германо-французских противоречий. «Германский

вопрос» в английской внешней политике и антисоветскую направленность. В

интересах Англии было не допустить «броска Германии в русские объятия» и

создать в лице Германии достаточно сильный противовес Франции на западе, а

Советской России на востоке, гарантировав тем самым «баланс сил» в Европе,

как залог нормальной политической и экономической жизни континента.

Политику правительства Великобритании по отношению к Веймарской

республике ярко демонстрирует разговор между министром иностранных дел

Великобритании в 1919-1924 годах лордом Керзоном и назначенным в середине

1920 года британским послом в Берлине лордом Д^ Аберноном, записанный в

воспоминаниях последнего. Перед отъездом в Берлин летом 1920 года Д^

Абернон имел следующий разговор с Керзоном: «Д Абернон: Следует ли понимать

полтику правительства в том смысле, что надо быть непреклонным в вопросах

высшей безопасности, но в то же время пойти на широкие экономические

уступки при условии, если требования обеспечения военной безопасности будут

полностью удовлетворены? Лорд Керзон: Да, это безошибочно выражает политику

правительства»1. После Версальского мира, англо-германские отношения

концентрировались вокруг проблем, связанных с выполнением условий этого

мира. Не территориальные проблемы были разрешены на Парижской мирной

конференции. В целом ряде мест – Клагенфургия, Бургенланде, Верхней Селезия

– происходили плебесциты. Вопрос об оккупации Рейнской области вызывал

непримиримые трения. Одновременно стоял вопрос о разоружении Германии до

уровня, предусмотренного Версальским договором. Наконец, над всем этим

доминировал сложнейший репарационный узел, вокруг которого в первую очередь

кристаллизировались основные противоречия в Западной Европе. Именно

репарационный вопрос явился основным вопросом в англо-германских и в англо-

франко-германских отношениях в 20-30 годы. Главным бременем войны для

Великобритании была потеря заграничных рынков, что привело к безработице.

Возрождение торговли стало основным принципом британской политики в Европе.

Англия в ходе войны и мирным договором с Германией добилась удаления

немецких товаров с мировых рынков. Это была многолетняя мечта Англии,

однако, когда эта мечта стала явью, обнаружилось, что одновременно была

уничтожена особенность Германии приобретать английские товары и что

английская экономика от этого весьма сильно страдает. Англия считала, что

взыскание рапараций в соответствии с «аппетитами» Франции еще больше

дезорганизует германскую и европейскую экономику. Поэтому Англия считала

необходимым способствовать финансовому и экономическому восстановлению

Германии. Но экономическое возрождение зависело от прекращения военной

лихорадки, которая угрожала стать войной из-за склонности Франции к

применению санкций.

Между январем 1920 года и декабрем 1922 года состаялись 24 союзные

конференции, подавляющее большинство из которых было посвящено

репарационному вопросу. Не смотря на разногласия, Англия и Франция

выступали зачастую единым фронтом в ренарационном вопросе, потаму как

германское правительство не выполняло своих обязательств по ренарационным

выплатам. Так на конференции в Булони 21-22 июня 1920 года союзники

направили Германии ноту, требовавшую уплаты в течении 12 лет 260 млр.

золотых марок ренараций и отвергавшую заранее какие либо просьбы о ревизии

этой суммы1. На союзнической конференции в Спа, 5-6 июля 1920 года, на

которую впервые были приглашены германские представители, Германии снова

было указано на невыполнение ей военных и финансовых условий Версальского

мира. Союзники, и прежде всего Франция, грозили применением санкций-

окупацией Рура. В Спа стороны договорились о распределении ренарационных

сумм между союзниками: Британская империя получала -22%, Франция - 52%,

Италия – 10%, Бельгия – 8%, остальные страны – 8%2. Общая сумма германских

ренарационных платежей все еще не была окончательно установлена. Жесткую

первоначальную позицию Великобритании в вопросе о германских ренарациях

демонстрирует реакция английского правительства в ответ на заявление

министра иностранных дел Германии Симонса на Лондонской конференции, 21

февраля – 14 марта 1921 года, о готовности Германии заплатить лишь 50 млр.

марок, из которых 20 уже было уплачено, и то, лишь в том случае, если будут

сняты ограничения для германской торговли, Германия получит заем, а Верхняя

Сенезия войдет в состав Германии.3Глава английской делегации Д.Ллойд Джордж

назвал предложения Симонса «издевательством над Версальским миром» и

объявил о возможном применении санкций – занятия рурских городов в случае,

если германские делегаты будут упорствовать, что и было сделано

французскими войсками, оккупировавшими Дуйсбург, Рурорт и Дюссельдорф.4Не

смотря на это германская сторона и впредь выказывала явное нежелание

выполнять как экономические так и военные условия Версальского договора.

Поэтому союзники реально оценивая ситуацию, были вынуждены постоянно

снижать общую сумму ренараций. Так на Парижской мирной конференции

англичане предлагали 480 млр. марок, на конференции в Булони – 269 млр.

марок, на Лондонской конференции – 226, а позже- и вовсе 132 млр.марок. Но

Германия упорствовала в невыполнении мирного договора. Правительство

Франции видело единственный выход из положения в оказании действительного

нажима на Германию путем оккупации Рурской области. Англия боялась, что

оккупация Рура вызовет социальные потрясения в Германии в Европе. Поэтому

английская дипломатия и противилась французской оккупации Рура. Тогдашний

премьер министр Великобритании Бонар-Лоу назвал оккупацию Рура «Несчастьем

для экономической жизни всей Европы1». 11января 1923 года французские

войска вступили в Рурскую область. Англичане не принимали участия в

оккупации Рура, негласно поддержав германскую политику «пассивного

сопротивления». Сначала политика Англии была крайне осмотрительной и носила

выжидательный характер. Она не хотела порывать нитей связывающих ее с

Францией, точно так же как и с Германией. Когда к лету 1923 года стало

очевидно, что оккупация Рура не оправдала себя ни с политической, ни с

экономической точки зрения, Правительство Англии решает взять инициативу в

свои руки, вновь выступить в роли европейского арбитра. 12 октября 1923

года премьер-министр Великобритании Стэнли Болдуин обратился к

государственному секретарю США Юзу с предложением принять участие в работе

по изучению платежеспособности Германии и изысканию путей к оздоровлению

германского хозяйства2. 30 ноября 1923 года было образовано 2 комитета

экспертов – один для изыскания средств уравновешивания германского бюджета

и стабилизации валюты, второй – для изыскания средств к учету и обратному

водворению утекших из Германии капиталов. В обоих комитетах Англия

принимала активное участие. В первом, над председательством директора

чикагского банка Чарльза Дауэса, от Англии работали член правления

английского банка Киндерслей и начальник департамента государственных

сборов Стемп. Второй комитет возглавлялся директором английского «Мидленд-

банка» Мак-Кенна3. В январе 1924 английский посол в Берлине Д Аберион

представлял Киндерслею меморандум по репарационному вопросу в котором

намечались следующие мероприятия: 1) эвакуация Рура; 2) восстановление

германской марки; 3) унификация репарационных платежей; 4) резкое

сокращение расходов на оккупационную армию. По этой приблизительной линии

и шла работа комитетов экспертов.1Активность английской дипломатии

подтверждает заинтересованность Великобритании в экономическом

восстановлении Германии для нормализации экономического, финансового и

политического положения в Европе, для восстановления необходимого Англии

«баланса сил». Подтверждением этих слов служит письмо премьер-министра

Великобритании Рамсея Макдональда премьер-министру Франции Раймону Луанкаре

от 28 февраля 1924 года, в котором он пишет: «Английский народ с тревогой

наблюдает за тем как Франция решила разрушить Германию и господствовать

на континенте, не считаясь с нашими разумными интересами и с будущими

последствиями для европейского согласия».2 Лондонская конференция (16 июля-

16 августа 1924 г.), принявшая рекомендации комитета Дауэса, получившие

название «плана Дауэса», дававшие Германии некоторые льготы в репарационном

вопросе и привлекавшие в Веймарскую республику иностранный капитал,

увенчала успехом действия английского внешнеполитического ведомства по

стабилизации в Европе и по предотвращению французской гегемонии на

континенте. В этом же направлении велась английская политика в отношении

Германии и в дальнейшем. Так 2 декабря 1924 года был подписан англо-

германский договор о торговле и мореплавании, переговоры о котором велись

с сентября 1924 года1. Договор устанавливал принцип наибольшего

благоприятствования в торговых отношениях между Англией и Германией.

Следует отметить, что в английских правящих кругах не было единства в

вопросе об отношении к Франции и Германии. Во-первых, существовало явно

антигерманское профрацузское направления, сторонники которого боялись

возрождения Германии, как опаснейшего соперника Англии и настаивали на

оказании полной поддержки Франции. Эти тенденции были сильны во влиятельных

кругах консервативной партии и среди имперско-колониальных деятелей. Во

вторых, существовало явно антифранцузское и прогерманское течение. Оно

сильно было в лейбористской и либеральной партиях, а лидером его являлся

Рамсэй Макдональд. Третье, наиболее влиятельной направление выдвигало

программу лавирования, установления некого «нового равновесия» сил в

Европе. Его представители считали, что надо оказывать огромную поддержку

побежденной Германии, противопоставляя ее Франции, и в то же время не

порывать с Францией, давая ей некоторые гарантии против германского

реванша. Надо добиваться, что бы Англия заняла положение арбитра в

европейских делах.2 К этому направлению примыкали наиболее влиятельные

круги консервативной партии. Именно это направление определяло в конечном

счете внешнеполитический курс британской дипломатии.

Дауэса» был мерой, направленной на стабилизацию экономики Европы, то

заключение пакта о безопасности должно было стабилизировать

межгосударственные политические отношения. Рейхсканцлер Лютер 30 января

1925 года заявил: «В требовании обеспечить безопасность выражается

необходимость того, чтобы отныне за экономическим взаимопониманием с

Лондоном последовало также обсуждение еще не решенных проблем. Коль скоро

будет найдено решение вопроса о безопасности, почти само собой последует

разрешение большинства остальных вопросов».1 Однако германский меморандум

встретил в Лондоне отнюдь не безоговорочное одобрение. Министр иностранных

дел О.Чемберлен увидел в нем «неуклюжую попытку Германии вбить клин между

Великобританией и Францией».2 24 марта 1925 года в палате общин Остин

Чемберлен заявил, что «неприкосновенность Франции и Бельгии - это

неприкосновенность Британских островов».3 Таким образом, британское

правительство было готово стать гарантом франко-германской границы, но не

желало гарантировать восточные границы Германии. В Англии хотел ценой

некоторых возможных уступок Германии в области ревизии восточных границ

включить Германию «в семью европейских народов». «На западе английские

интересы были велики и риск гарантий мал. На востоке интересы казались

незначительными, а риск был несомненно велик».4 Вынужденные, однако,

учитывать неодобрительное отношение к отказу гарантировать границы на

востоке Германии со стороны Франции и ее союзников - Польши и Чехословакии,

английские правящие

круги заверили, что гарантия Англией франко-германской границы обусловит

стабилизацию существовавшего положения на восточных границах Веймарской

республики.

На совещании юристов в Лондоне, проходившем с 31 августа по 1

сентября 1925 года, был выработан предворительный проект Рейнского

гарантийного пакта и арбитражных договоров с соседями Германии на востоке.

После окончания лондонского совещания, 15 сентября 1925 года германское

правительство получило официальное приглашение на конференцию для

заключения гарантийного пакта.1

Конференция проходила с 5 по 16 октября 1925 года в швейцарском

городе Локарно. В ней участвовали представители Великобритании, чью

делегацию возглавлял Остин Чемберлен, Франции, Германии, делегацию которой

возглавлял рейхсканцлер Лютер, Италии, Бельгии, Чехословакии и Польши. В

общей сложности на Локарнской конференции было 8 заседаний и 2 официальных

встречи между главами делегаций Англии, Франции и Германии».2 Основными

вопросами при обсуждении проекта соглашений стали, как и ожидалось, вопросы

о гарантиях западных и восточных границ Германии и о вступлении Веймарской

республики в Лигу наций. И если в вопросе о гарантиях франко-германской

границы особых споров не возникло, то по двум другим вопросам на

конференции шла острая дипломатическая борьба. Германская делегация, в

связи с территориальными претензиями Германии к Чехословакии и Польше,

имела предписание: «Ни при каких обстоятельствах не соглашаться на гарантии

Западом границ восточноевропейских государств».3 В этом вопросе Германии

вторила Англия. Так Остин Чемберлен заявил, что «правительство Его

величества не может принять на себя какое-либо новое обязательство

относительно гарантий восточных границ Германии».4 Таким образом, Англия,

не смотря не стремление Франции добиться гарантий для восточных соседей

Германии, упрочив тем самым свои позиции в Польше и Чехословакии, странах

которые играли большую роль в системе обороны Франции, отказалась

гарантировать восточные границы Германии из-за «большого риска и малых

интересов» в этом регионе. Наибольшую дискуссию вызвал вопрос о вступлении

Германии в Лигу наций, который обсуждался 8 октября 1925 года. Этот вопрос

был для Англии политически очень важен. Английская сторона не раз заверяла

германских дипломатов, что «целью союзников является достижение полного

равенства между ними и Германией», но это равенство было невозможно без

«введения Германии в семью европейских народов». Остин Чемберлен заявил:

«Что касается Великобритании, то это именно тот вопрос, которому она

придает наибольшее значение... не может быть и речи о заключении пакта без

одновременного вступления Германии в Лигу наций».1 Настаивая на вступлении

Германии в Лигу наций Англия вместе со всеми союзниками рассчитывала на не

только включение Веймарской республики в европейскую систему политических

отношений, что сделало бы действия Германии более предсказуемыми, но и на

безоговорочное выполнение ею обязательств по 16 статье Устава Лиги наций,

которая обязывала всех членов Лиги активно участвовать в «карательных

мерах», которые Лига наций могла предпринять против «нарушителей мира».

Германия не желала связывать себя такого рода обязательствами. Она не

хотела идти на ухудшение отношений с СССР, от сотрудничества с которым она

извлекала большие выгоды. Германия дорожила своими тесными связями с СССР.

Так 2 октября 1925 года рейхсканцлер Германии Лютер заверил наркома

иостранных дел СССР Г.В.Чичерина, что Германия не вступит в Лигу наций без

оговорок в отношении статьи 16.2 Еще до того, 2 июня 1925 года д,Абернон

писал: «Как я полагаю, Германия немедленно вступила бы в Лигу наций, если

бы не опасалась разрыва с Россией».3 В итоге, несмотря на противодействие

Франции и Англии был достигнут компромисс по вопросу о вступлении Германии

в Лигу наций - оговорка в пользу Германии о том, что «каждое из государств

- членов Лиги обязано лояльно и действенно сотрудничать для того, чтобы

добивать соблюдения Устава и противодействовать любому акту агрессии в ой

мере, в какой это совместимо с его военным положением с учетом его

географического положения».2 Таким образом, Германия должна была сначала

получить право вооружиться для того, чтобы участвовать в совместных

действиях стран - членов Лиги против возможного агрессора. И Германию, и

Советский Союз такая формулировка устроила. Официальное подписание

Локарнских соглашений состоялось 1 декабря 1925 года в Лондоне, а 14

сентября 1926 года, после принятия Германии в Лигу наций Локарнский договор

вступил в силу. Согласно Рейнскому гарантийному пакту Франция, Бельгия и

Германия обязывались поддерживать территориальное статус-кво, о гарантами

договора выступали Англия и Италия. В результате вступления Германии в Лигу

наций и в Совет Лиги, она становилась равноправной державой на континенте.

Заключение Локарнского договора привело к изменению расстановки сил в

Европе. Британская дипломатия добилась в Локарно осуществления всех своих

целей: она избавилась от призрака французской гегемонии, она достигла

«успокоения» в Европе, она добилась вовлечения Германии в русло европейской

политики. Если «план Дауэса» создавал экономическую базу «западного блока»,

то Локарнские соглашения были его организационно-политической формой.

( 2. Дальнейшее сближение.

После заключения Локарнских соглашений и вступления Германии в

Страницы: 1, 2, 3, 4