А. Гитлер: штрихи к политическому портрету. Путь к власти

Официальные биографы фюрера по понятным причинам не хотели привлекать к

нему внимания. А историки, занимавшиеся Гитлером после 1945 года, то ли по

недостатку материалов и живых свидетелей тех лет, то ли из чувства

«пиетета» также говорят о нем только вскользь.

А между тем даже то, что мы знаем о жизни Гитлера в Вене абсолютно

достоверно, дает богатейшую пищу для размышлений. Четыре года – немалый

срок – Гитлер провел в ночлежках среди париев тогдашней Вены, в уголовном

или, скажем, полууголовном мире. Его обществом были, очевидно, бродяги,

мошенники, сутенеры, просто опустившиеся люди, «асоциальные» элементы, как

их называли в «третьем рейхе». Гитлер делился с ними своими планами (так,

Ганиш утверждает, что у будущего фюрера был план подделки картин старых

мастеров) и идеями. В свою очередь, эти изгои общества делились с Гитлером

своими идеями и планами...

Социологи разных стран, занимающиеся проблемами преступного мира, не

раз отмечали, что у этого мира есть свои жестокие законы, своя «этика» и

своя «мораль». Альфой и омегой этого мира является ненависть к тому

обществу, которое их отвергло. Ненависть эта направлена не на один какой-то

класс, она распространяется на все классы и слои, на всех вообще нормальных

людей. Далее, мы знаем, что в каждой шайке обязательно есть свои главари,

которые беспощадно расправляются с «изменниками», с «отступниками». Нередки

случаи, когда главари убивают своих бывших сообщников, которые посягнули на

их власть или просто хотели вернуться в лоно общества. Круговая порука,

«недоносительство» – один из законов преступного мира. В ночлежках

существуют не только свой «сленг» – жаргон и свой фольклор, но и свои

нравы, свои неписаные правила поведения.

Повлияли ли обычаи, этика и мораль венского дна, преступной мафии на

«гранитный фундамент» мировоззрения Гитлера? Конечно, повлияли.

Вот известное, много раз цитировавшееся высказывание Гитлера из «Майн

кампф»: «Идея борьбы так же стара, как сама жизнь, ибо жизнь сохраняет

только тот, кто растаптывает чужую жизнь... В борьбе выигрывает ловкий, а

неловкий, слабый проигрывает. Борьба – отец всего... Не по принципам

гуманности живет человек и воцаряется над миром животных, а только с

помощью самой жестокой борьбы...» А вот цитата из речи Гитлера в 1928 году:

«Какой бы цели ни достиг человек в жизни, он достигает ее благодаря

своей... жестокости». Да ведь это просто философия ночлежки! – восклицает

Алан Буллок[4]– один из немногих историков, серьезно исследовавших венский

период жизни Гитлера. «В той борьбе, которую человек там вел, каждый трюк,

каждая уловка, каждое оружие, каждая хитрость были дозволены, какими бы

бессовестными и коварными они ни были», — продолжает Буллок.

Вот что говорил Гитлер в беседе с Раушнингом[5] о воспитании

молодежи: «Моя педагогика тверда. Слабость должна быть изничтожена. В моих

орденских замках подрастет молодежь, которая ужаснет мир. Мне нужна

молодежь, жаждущая насилия, власти, никого не боящаяся, страшная...

Свободный, прекрасный хищный зверь должен сверкать из ее глаз... Мне не

нужен интеллект. Знания погубили бы мою молодежь».

В этом духе Гитлер высказывался на всем протяжении жизни. Он не

скрывал, а, наоборот, афишировал свою злобу, полное отсутствие моральной

брезгливости, уважение к кулаку, к насилию. Он не раз повторял, что ложь,

обман – оружие в его борьбе. Не раз провозглашал, что все в этом мире

дозволено. И это были отнюдь не простые декларации. В своей практике фюрер

руководствовался теми же правилами атамана гангстерской шайки, подбирал

себе соответствующих сообщников. Как мы увидим позднее, очень многие

крупные нацистские политики имели уголовное прошлое, были, так сказать,

мечены преступлением и преступным миром. Принцип «отбора» для Гитлера в

этом смысле был облегчен тем, что благодаря первой мировой войне и

социальным потрясениям на поверхность немецкой политической жизни вылезли

деклассированные элементы.

По принципу атамана гангстерской шайки Гитлер расправлялся со своими

политическими противниками и сообщниками – попросту убивал их. Так он

разделался с крупными деятелями нацистского движения Ремом, Грегором

Штрассером и другими. А когда речь шла о менее известных личностях, их и

вовсе убирали без шума. Характерно, что, даже обладая гигантским аппаратом

власти – гестапо, «народными трибуналами» и прочими учреждениями, Гитлер

предпочитал иногда подстроенные убийства «законным» казням.

Выше было сказано, что он ненавидел школьных учителей. Еще сильнее

была его ненависть к юристам и всякой законности. Правда, став главой

государства, Гитлер сажал в концлагеря и «асоциальные» элементы. Он

понимал, что грабители и убийцы не могут разгуливать на свободе. Но в

концлагерях он опирался именно на них. Бывшие узники нацистских лагерей

рассказывают, какой властью обладали там уголовники, как они мучили

политических заключенных, какими привилегиями пользовались. Венский период

в жизни Гитлера безусловно сформировал его взгляды.

Гитлер не был просто мелким буржуа, «человеком с улицы», которого

использовали могущественные силы германского империализма и реакции. В 1933

году старый прусский монархист фельдмаршал Гинденбург вручил власть не

«богемскому ефрейтору»[6], как он его называл, а бывшему обитателю венской

ночлежки, одному из тех, кого зовут «отребьем общества».

В возрасте 24 лет Гитлер навсегда покинул Вену. Отныне он обосновался

в Мюнхене.

Впоследствии отъезд из Вены Гитлер мотивировал идейными соображениями

– нежеланием жить в многонациональном, пестром, изобилующем «низшими

расами» городе. По всей видимости, однако, причина была иная – Гитлер

уклонялся от воинской повинности. Именно поэтому десять лет спустя, заметая

следы, он неверно указал дату своего переезда. По гитлеровской версии,

изложенной в «Майн кампф», он поселился в Германии в 1912 году; на самом

деле это произошло только в 1913 году, когда австрийская полиция начала

разыскивать Гитлера, чтобы доставить на призывной пункт [11]. Вот тут-то

Гитлер и бежал из Вены. А позднее, описывая свою жизнь, совершил подлог,

боясь, что его поймают на столь непатриотическом поступке, как нежелание

служить в армии.

Явившись в Мюнхен, Гитлер на всякий случай отметился в полиции как

человек без подданства. Тем не менее, в январе 1914 года австрийские власти

узнали о его местопребывании и потребовали через мюнхенскую полицию, чтобы

он явился в австрийское консульство и дал свои объяснения. В феврале

Гитлеру пришлось предстать перед военной врачебной комиссией в Зальцбурге.

Однако призывная комиссия признала его негодным «как для строевой, так и

для нестроевой службы» [12].

В Мюнхене Гитлер снял меблированную комнату в бедном районе, недалеко

от казарм, у портного по фамилии Попп. Некоторое время он жил в этой

комнате вдвоем с неким Грейнером, а потом один, и вел примерно ту же жизнь,

что и в Вене: рисовал рекламы и объявления, торговал картинками с видами

Мюнхена. По свидетельству очевидцев, все свое свободное время будущий фюрер

проводил тогда в дешевых кафе и пивных, жадно глотал газеты и

разглагольствовал о политике, впадая в ярость всякий раз, когда речь

заходила о марксистах, капиталистах, евреях... Словом, это был «трактирный

политикан», как их тогда называли в Германии. Никаких определенных планов

на будущее у Гитлера не существовало... В двадцать четыре года это был

человек без профессии, без образования, без моральных устоев.

Важнейшим рубежом в его жизни оказалась война 1914 – 1918 гг. Первая

мировая война унесла десять миллионов жизней. Немцев погибло два миллиона.

Война оставила сотни тысяч калек, вдов, сирот, разрушила экономику

воевавших государств, Германии она принесла разруху, голод, обесценение

денег, словом, жестокое похмелье. Тем не менее через пять лет после

окончания войны Гитлер писал в «Майн кампф» о первом дне ее: «Я и сегодня

не стыжусь признаться, что, охваченный стихийным воодушевлением, я

опустился на колени и поблагодарил от всего сердца небо за то, что оно

осчастливило меня – позволило мне жить в такое время... Так же, как и для

всех немцев, и для меня началось тогда самое незабываемое, самое великое

время моей земной жизни...» [13].

Империалистическая война воодушевила не только Гитлера, но и вообще

все деклассированные элементы немецкого общества. Она «списала» их грехи и

неудачи, открыла перед ними широкие перспективы – во-первых, сулила им

обеспеченную жизнь ландскнехтов, во-вторых, возводила вчерашних изгоев в

ранг «патриотов», «защитников отечества», «героев», словом, давала им те

самые моральные привилегии, которых они были лишены в мирной жизни.

Деклассированная прослойка немецкого общества быстрее всех остальных

клюнула на шовинистическую, ура-патриотическую пропаганду немецкого

империализма. Именно этим и следует объяснить то, что уклонявшийся дотоле

от воинской повинности Гитлер сам пришел на призывной пункт.

Однако карьеры, на которую Гитлер рассчитывал, в сословной

кайзеровской армии ему сделать не удалось – в его ранце не оказалось

маршальского жезла. Всю войну Гитлер прослужил связистом при штабе полка,

так и не получив чина выше ефрейторского. Даже к концу войны, несмотря на

огромную нехватку командного состава, Гитлеру не дали офицерских погон.

Дважды он был ранен – первый раз в битве на Сомме в октябре 1916 года,

второй – в октябре 1918 года в последней битве на Ипре, во время английской

газовой атаки [14].

В армии будущий фюрер поражал своими странностями: то мрачно молчал,

то начинал лихорадочно кричать. Держался он всегда особняком. Однако именно

«солдатское сообщество», как это впоследствии называлось в «третьем рейхе»,

было первым «сообществом», устраивавшим Гитлера. Он, который до армии

никогда не сходился с людьми, приобрел на войне если не друзей, то «своих

людей». Так, казначей баварского полка Аман сыграл известную роль в

нацистской партии – он возглавил издательство «Эгэр», получавшее

впоследствии прибыли от «Майн кампф». Позднее Аман захватил издательство

братьев Штрассер «Берлинер кампф-ферлаг», а потом стал самым крупным

издателем нацистских трудов в «третьей империи» [15].

Первые политические шаги.

Конец войны застал Гитлера в лазарете в Пазевальке[7]. Там он узнал о

капитуляции Германии. В то время Гитлеру было уже почти тридцать. Вскоре

после этого он, по его словам, «решил стать политиком».

Взбешенный революцией в Германии и подъемом Веймарской республики, он

обратился к политической деятельности, чтобы одновременно противостоять и

Версальскому договору 1919, и новой германской демократии. Поскольку он все

еще числился в штате своего старого полка, ему поручили шпионить за

политическими партиями. В сентябре 1919 Гитлеру приказали навести справки о

небольшой группе националистически настроенных ветеранов из Немецкой

рабочей партии. Эта партия не имела ни программы, ни плана действий (она

выступала лишь против правительства), ее казна насчитывала несколько марок,

но Гитлера необычайно поразили некоторые ее определенные идеи, совпадающие

с его собственными. Он вступил в эту партию под №55 [16], а позднее стал №7

[17] ее исполнительного комитета.

Наконец-то он нашел достойное применение своим способностям

политической агитации и уже не упускал возможности выступить перед толпой,

где бы она не собиралась. "Я мог говорить! Через 30 минут люди в крошечной

комнатке становились наэлектризованными!" [18] Не прошло и двух лет, как

Гитлера выдвинули в руководство этой небольшой партии. Он придумал ей новое

название – Национал-социалистическая рабочая партия Германии (НСДАП).

Отсюда же родился и термин нацизм – производное от слов НАционал-соЦИалист.

[19] Гитлер ушел из армии, чтобы все свое время посвятить становлению новой

партии. Условия для этого в Германии той поры были самые благоприятные:

крайнее недовольство экономическим положением и лютая ненависть к

победившему противнику. Идеи, которые он вынашивал еще в Вене и которым

придавал особое значение, Гитлер выразил в 25 пунктах своей программы,

обнародованной 24 февраля 1920: антисемитизм, крайний национализм,

превосходство арийской расы, презрение к либеральной демократии и принцип

фюрерства [20]. Программа была разработана таким образом, что могла

привлечь каждого, у кого был хоть малейший повод для недовольства.

Большинство идей Гитлера не отличались новизной, но он умел преподносить их

чрезвычайно зрелищно и красноречиво. Он дал нацистской партии символ -

свастику, и приветствие "Хайль!", позаимствовав и то и другое у своих

древних исторических предшественников. Он искал способы приобрести газету

"Фёлькишер беобахтер", чтобы широко пропагандировать партийные взгляды. Для

охраны партийных сборищ им были организованы штурмовые отряды

коричневорубашечников - СА (Sturmabteilung) [21], под командованием его

ближайшего друга капитана Эрнста Рёма. Другая организация - СС

(Schutzstaffel) [22], чернорубашечники, стала личной гвардией Гитлера,

основанная на строжайшей дисциплине, члены которой клялись сражаться за

своего фюрера до последней капли крови.

К концу 1923 Гитлер убедился, что Веймарская республика находится на

грани краха, и что именно сейчас он мог бы осуществить обещанный им "марш

на Берлин" и свергнуть правительство "еврейско-марксистских предателей".

При поддержке армии он собирался поставить Германию под нацистский

контроль. Гитлер посвятил в свои планы известного в народе и армии генерала

Эриха Людендорфа, ветерана 1-й мировой войны, крайнего реакционера и

милитариста. Гитлер и Людендорф попытались воспользоваться

неопределенностью политической ситуации и организовали в Мюнхене попытку

государственного переворота.

Вечером 8 ноября около 3000 человек собрались в помещении

"Бюргербраукеллер" - огромного пивного зала в Мюнхене, чтобы послушать

выступление члена правительства Баварии Густава фон Кара. Вместе с ним на

трибуне находились местные высшие чины - генерал Отто фон Лоссов,

командующий вооруженными силами Баварии, и полковник Ханс фон Шайссер,

начальник баварской полиции. Пока Кар выступал перед собравшимися, около

600 штурмовиков незаметно оцепили зал [23]. Члены СА установили на улице

пулеметы, нацелив их на входные двери. Лидер нацистов Адольф Гитлер,

окруженный своими сторонниками, стремительно пробежал в темноте между

столами, вскочил на стул, выстрелил в потолок и в наступившей тишине

прокричал: "Национальная революция началась!" Затем он обратился к

изумленной публике: "В зале находится 600 вооруженных людей. Никому не

разрешается уходить. Баварское и берлинское правительства отныне низложены.

Сейчас же будет сформировано новое правительство. Казармы рейхсвера и

полиции захвачены. Все должны снова подняться на борьбу под знаменами со

свастикой!" [24] Обернувшись к трибуне, Гитлер грубо приказал фон Кару, фон

Лоссову и фон Шайссеру следовать за ним в соседнюю комнату. Здесь он

объявил их арестованными и сообщил, что он вместе с генералом Эрихом

Людендорфом, героем войны, формирует новое правительство. Все еще

возбужденные, но уже начавшие приходить в себя члены баварского

правительства набросились на Гитлера с бранью, требуя объяснить, что он

подразумевает под всей этой чепухой. Пришедший в ярость Гитлер кинулся

обратно в зал и заорал глухо роптавшей толпе: "Или вы завтра признаете

национальное правительство Германии, или оно признает вас мертвыми!" [25].

Озадаченная этим спектаклем толпа ожидала, что последует дальше. В

этот момент, сопровождаемый бурей аплодисментов, на сцене появился хорошо

известный каждому присутствующему генерал Людендорф. Он тут же обвинил

Гитлера в том, что тот позволяет себе затевать переворот, ничего не обсудив

с ним заранее. Чувствуя энтузиазм публики, Гитлер проигнорировал его слова

и, обратившись к залу, заявил о своей победе: "Наконец-то пришло время

исполнить клятву, данную мной пять лет назад, когда я раненый лежал в

военном госпитале".

Все происходящее многими воспринималось как комедийный спектакль,

разыгрываемый на их глазах. Членам баварского правительства в суматохе

удалось незаметно покинуть зал. Когда о происшедшем в Мюнхене стало

известно в Берлине, командующий рейхсвером генерал Ханс фон Зеект заявил,

что если местные власти ни на что не способны, то он сам подавит мятеж.

[pic]

К утру Гитлеру стало ясно, что никем не поддержанный путч провалился.

Но Людендорф решил, что теперь уже отступать поздно. В 11 часов утра

собравшиеся нацисты, размахивая знаменами со свастикой и военными

штандартами, колонной направились к центру города на Мариенплац. Во главе

колонны шли Гитлер, Людендорф, Геринг и Юлиус Штрайхер. В начале

немногочисленные полицейские патрули пропустили колонну, но когда

демонстранты вышли на Одеонплац неподалеку от Фельдхернхалле, путь им

преградили усиленные наряды полиции, вооруженные карабинами. Трем тысячам

нацистов противостояло около 100 полицейских. Гитлер призвал полицию

сдаться [26]. В ответ раздались выстрелы. Через мгновение 16 нацистов и 3

полицейских замертво упали на мостовую, многие были ранены. Упал с

простреленным бедром Геринг. Гитлер, получивший во время 1-й мировой войны

опыт санитара, моментально среагировал и при первых же залпах лег на

мостовую. Окружившие его соратники втолкнули своего фюрера в стоящий

неподалеку автомобиль и увезли в безопасное место. Тем временем не

склонивший головы Людендорф двинулся сквозь ряды полицейских, которые

расступились перед ним из уважения к известному ветерану войны.

[pic]

Э. Шмидт. "Гитлеровский путч"

Хотя "Пивной путч" и провалился, а некоторые из его участников

предстали в качестве обвиняемых на Мюнхенском процессе, но определенных

политических результатов он все же достиг. В считанные часы мало кому

известное, никем не наделявшееся значимостью гитлеровское движение, ставшее

достоянием первых газетных полос, стало известно не только по всей

Германии, но и всему миру. Кроме того, Гитлер усвоил важный урок: открытые

действия - не лучший способ достижения политической власти. Чтобы одержать

серьезную победу, необходимо привлечь на свою сторону широкие слои

населения и заручиться поддержкой как можно большего числа финансовых и

промышленных магнатов. Только таким образом можно было обеспечить себе

дорогу к политическому олимпу законными методами.

26 февраля 1924 Гитлера судили по обвинению в государственной измене.

Он воспользовался представившейся возможностью и превратил процесс в

пропагандистский триумф. Гитлер продемонстрировал блестящие ораторские

способности, взвалив на себя роль адвоката: "Моя позиция такова: я

предпочитаю быть повешенным в большевистской Германии, чем погибнуть под

французским мечем" [27]. Наступил момент, когда стоявшие на улицах под

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5