Сущность, закономерность постсоциалистической трансформации России

находилась в органичном единстве с мягкими финансовыми ограничениями

предприятий, то с поворотом к проведению стабилизационной политики

противоречия между проводимой на макроуровне стабилизационной политикой и

интересами и нормами поведения номенклатурного сектора, занимающего

доминирующее положение в экономике и имеющего развитую систему политической

поддержки собственных интересов, обостряются.

В отличие от характерной для развитого рыночного хозяйства ситуации, при

которой объемы налоговых доходов государства определяются, в первую

очередь, соответствующим законодательством, в постсоциалистических странах,

со сложившимся крупным номенклатурным сектором, они - результат торга между

предприятиями и государством. С выпадением эмиссионных источников

финансирования дефицита бюджета ситуация для государства существенно

ужесточается. Теперь возможности выполнять свои функции, поддерживать

социально-политическую стабильность определяются мобилизуемыми доходами от

налогообложения коммерческого сектора и сектора домашних хозяйств и

результатами налогового торга с предприятиями номенклатурного сектора.

Отсюда неизбежное обострение противоречий между государством, с одной

стороны, и предприятиями номенклатурного сектора - с другой, вокруг

реальных налоговых обязательств последних.

К началу отложенной стабилизации предприятия номенклатурного сектора давно

окружены набором квазичастных предприятий, они в совершенстве отработали

технологию вывода средств из материнских предприятий и демонстрацию

безденежья. Попытки государственных органов разобраться в хитросплетениях

финансовых потоков, обеспечивающих эти операции, малоэффективны. Поэтому

укрепление позиций государства в рамках налогового торга, увеличение доли

налоговых доходов в ВВП возможны лишь на основе демонстрации способности

применять к крупным неплательщикам жесткие и эффективные санкции,

подрывающие контроль существующих менеджеров и собственников над

финансовыми потоками предприятия (использование механизма банкротства,

эффективное ограничение деятельности, обеспечивающей формирование доходов

псевдочастных предприятий, и т.д.). Когда государство оказывается способным

энергично действовать в этом направлении, частично происходят обратное

перераспределение средств предприятий в пользу материнской компании,

сокращение прироста или абсолютное падение налоговой недоимки, увеличение

денежных доходов бюджета. Если же государство показывает слабость,

неготовность на практике использовать действенные санкции к неплательщикам,

темпы роста неплатежей, налоговой недоимки и масштабы вывоза капитала

увеличиваются, налоговые поступления бюджета падают. Проблема налоговых

отношений государства с номенклатурно-капиталистическим сектором на этапе

отложенной стабилизации - это всегда проблема политики и политической воли,

а не налогового администрирования в традиционном для развитых рыночных

экономик смысле.

Характерная черта номенклатурно-капиталистического сектора - концентрация в

нем крупнейших предприятий. Отсюда публичный, демонстрационный эффект

перипетии борьбы вокруг налоговых обязательств и финансовой ответственности

предприятий - лидеров сектора. Проявление политической воли, ужесточение

финансовой ответственности хотя бы для нескольких крупнейших предприятий

номенклатурного сектора заставляют существенно корректировать нормы

поведения и тех, кого непосредственно эти меры не затронули. Точно так же

проявление слабости, нерешительности власти по отношению к крупным

неплательщикам немедленно тиражируется в номенклатурной экономике.

Характерный для отложенной стабилизации острый характер противоречия между

ужесточением финансовых ограничений на уровне государства и сохранившимися

мягкими ограничениями в номенклатурном секторе не позволяет откладывать

решения на длительную перспективу. Либо государству удается повысить

уровень финансовой ответственности предприятий,стабилизировать бюджетные

доходы и создать предпосылки устойчивого экономического роста, либо оно

сталкивается с набором неразрешимых социальных и финансовых противоречий

(растущие неплатежи по заработной плате и пенсиям, падение реальных доходов

бюджетников, быстрое накопление государственного долга и рост расходов на

его обслуживание, утрата доверия иностранных инвесторов к способности

государства выполнять свои обязательства), заставляющих отказываться от

стабилизационных усилий и возвращаться к эмиссионному финансированию

бюджетных расходов и высокоинфляционной экономике.

V. Экономические реформы и процессы постсоциалистической трансформации

в России.

В контексте изложенного выше коротко остановимся на экономико-политических

проблемах, истоках и развертывании нынешнего кризиса.

были медленными, период экстремально высокой инфляции растянулся на 4 года.

Две попытки финансовой стабилизации (зима-весна 1992 г., осень-зима 1993

г.) оказались политически не обеспеченными, сменились быстрой экспансией

денежного предложения.

Представители традиционной хозяйственной элиты на протяжении всего периода

сохраняли мощную базу поддержки в парламенте, региональных администрациях,

а с весны 1992 года - и в федеральном правительстве. Контроль со стороны

хозяйственной номенклатуры над правительством был консолидирован в декабре

1992 года, когда, при поддержке Съезда народных депутатов, правительство

возглавил В. С. Черномырдин, человек, вся предшествующая работа которого

теснейшим образом связана с сектором крупных социалистических предприятий,

Закон о банкротстве предприятий был принят с большим опозданием и до 1996-

1997 годов практически почти не применялся. Принятое Верховным Советом

законодательство о приватизации (в первую очередь второй вариант

приватизации, предполагающий возможность выкупа коллективом 51% акций

предприятия по остаточной стоимости) закрепило контроль традиционной

хозяйственной номенклатуры над предприятиями и после приватизации. На фоне

высокой инфляции быстро сформировался номенклатурно-капиталистический

сектор экономики со всеми характерными для него чертами.

После очередной вспышки инфляции осенью 1994 года правительство начало

проведение стабилизационной программы, предполагающей отказ от эмиссионного

финансирования дефицита бюджета и его сокращение. Это позволило к осени

1995 года сбить инфляцию до умеренных значений, характерных для Польши 1991

года. Дезинфляция обеспечивалась заметным сокращением бюджетных расходов

(см. табл. 3).

Таблица 3. Бюджетные доходы, расходы и дефицит

бюджета в 1994-1997 гг., в % ВВП

|Наименование показателей|1994 |1995 |1996 |1997 |

|Доходы бюджета |36,3 |35,8 |36,5 |36,5 |

|Расходы бюджета |47,5 |41,1 |43,5 |43,1 |

|Дефицит |-11,2 |-5,3 |-7,7 |-6,7 |

Источник: расчеты ИЭПП

Отсутствие политической поддержки не позволяло правительству более

решительно снизить дефицит бюджета и добиться серьезной реструктуризации

бюджетных обязательств. Дезинфляция проходила на фоне роста

государственного долга, финансируемого из внутренних и внешних источников,

и хронических проблем с бюджетными неплатежами. Последние становятся

важнейшим аргументом номенклатурно-капиталистического сектора в пользу

сохранения торгового характера своих финансовых отношений с государством.

Налоговые усилия весной-летом 1997 года позволили повысить реальные доходы

бюджета, остановить нарастание задолженности по заработной плате

бюджетников, но без достижения устойчивого прогресса в ужесточении

финансовых ограничений предприятий эти успехи были краткосрочными и в 1998

году сменились новым нарастанием задолженности. В целом, если отвлечься от

краткосрочных колебаний, для периода 1995-1997 годов характерно

неустойчивое равновесие во взаимоотношениях государства и номенклатурно-

капиталистического сектора. Доля доходов расширенного правительства в

валовом внутреннем продукте достаточно стабильна, приросты недоимок по

платежам в бюджет и внебюджетные фонды устойчиво увеличиваются вместе с

ростом взаимных неплатежей предприятий. В конце 1997 года сочетание

международного финансового кризиса и блокировки программы реформ,

предложенной правительством “молодых” реформаторов, радикально изменяет

направление движения потока капитала. Начинается массовый сброс инвесторами

российских ценных бумаг, резко обостряющий бюджетный кризис. С этого

времени сохранение зыбкого равновесия 1995-1997 годов становится

невозможным. Приходится делать выбор между радикальным ужесточением

бюджетной политики, требующим обеспечения жестких и убедительных санкций

против крупнейших предприятий неплательщиков, лобового наступления на

позиции номенклатурно-капиталистического сектора и реструктуризацией

бюджетных обязательств и возвратом в режим высокой инфляции. Попытки

правительства С. Кириенко двинуться по первому пути оказались заблокированы

парламентским большинством. Возврат в инфляционный режим стал реальностью.

После тяжелой, продолжавшейся 3,5 года борьбы номенклатурно-

капиталитический сектор сумел отстоять свое право на мягкие бюджетные

ограничения и накопление налоговой недоимки. Попытки государства усилить

финансовую ответственность предприятий окончились неудачей. Правительство

вернулось к эмиссионному финансированию дефицита бюджета, приведя бюджетные

ограничения на макроуровне в соответствие с мягкими бюджетными

ограничениями доминирующего сектора экономики.

Подведем некоторые итоги анализа попыток реализации стратегии медленной,

"щадящей", градуалистской трансформации после краха социализма:

1. Продолжительный период высокой инфляции, мягкой денежной и бюджетной

политики позволяет бывшим государственным предприятиям сохранять

мягкие бюджетные ограничения, наращивать задолженность перед бюджетом

и поставщиками без реальной угрозы утраты контроля над предприятиями и

соответствующими финансовыми потоками. В результате возникает

устойчивое сочетание низкой административной и низкой финансовой

ответственности, не действует ни социалистическая дисциплина целостной

иерархии, ни рыночная дисциплина жестких бюджетных ограничений. В

экономике формируется своеобразный номенклатурно-капиталистический

сектор, стандарты и нормы поведения в котором существенно отличаются

от тех, которые характерны и для социалистических (классических и

рыночных), и для частных капиталистических предприятий.

2. Номенклатурно-капиталистические предприятия находятся в отношениях

торга с государством по вопросу об объеме их реальных налоговых

обязательств, имеют возможность накапливать недоимку по налогам и

обязательствам перед поставщиками без реальной угрозы для менеджмента

и собственника лишиться контроля над предприятиями и связанными с ними

финансовыми потоками. Характерный для рыночной экономики механизм,

обеспечивающий перераспределение ресурсов в пользу эффективно

работающих предприятий, не действует. Номенклатурно-капиталистические

предприятия слабо реагируют на рыночные стимулы.

3. Определяющая черта номенкла-турно-капиталистического предприятия -

возможность накопления неплатежей бюджету и торговый характер

отношений по поводу объема налоговых обязательств - обусловливает

тесное переплетение собственности и власти, распространение коррупции

в постсоциалистической экономике. Зависимость номенклатурно-

капиталистической собственности от поддержки властных структур придает

ей условный, неустойчивый характер. Поэтому управленческая элита

номенклатурно-капиталистических предприятий заинтересована в

сохранении контроля над ресурсными потоками и выводе части средств на

аффилированные, предпочтительно зарубежные, фирмы. Отсюда связь

неплатежей предприятий, неплатежей бюджету и вывоза капитала.

4. Происходящее в условиях высокой инфляции падение монетизации экономики

и реальных доходов от денежной эмиссии, эрозия налоговых поступлений

заставляют постсоциалистическое государство отказываться от

продолжения инфляционистской политики и предпринимать попытки

проведения денежной стабилизации. Эта стабилизация происходит при

уровне доходов бюджета, подорванном в период высокой инфляции, поэтому

является жесткой, социально конфликтной и неустойчивой.

5. Ужесточение финансовой политики на макроуровне порождает конфликт

между потребностями государства в мобилизации дополнительных налоговых

доходов и сложившимися нормами поведения предприятий номенклатурно-

капиталистического сектора, функционирующего в условиях мягких

бюджетных ограничений. Борьба вокруг объема их реальных налоговых

обязательств приобретает политический характер, а ее исход оказывает

определяющее влияние на результаты стабилизационных усилий.

Обеспечение устойчивости финансовой стабилизации предполагает решительный

демонтаж номенклатурно-капиталистического сектора с высвобождением

связанных в нем ресурсов и снятие препятствий на пути развития собственно

частного сектора. При неудаче такой политики попытки финансовой

стабилизации оказываются краткосрочными, финансовая и денежная политика на

макроуровне приводятся в соответствие с мягкими бюджетными ограничениями

номенклатурно-капиталистических предприятий. Экономика возвращается в режим

стагнации и высокой инфляции.

Заключение

Кажется, что жизнь во многом сняла остроту дискуссии о темпах и

последовательности реформ при переходе к рынку. Сейчас считается уже

общепризнанным, что без эффективных институтов либерализация не может быть

успешной. И шокотераписты, и градуалисты признают необходимость

макроэкономической стабилизации - различия между ними в этом вопросе (какая

инфляция, 5% или 15%, является допустимой) теперь уже кажутся

незначительными. Острота споров о темпах (скорости) преобразований тоже

притупилась: после дерегулирования основной массы цен и достижения

минимальной макростабильности остающиеся реформы - структурные и

институциональные - по самой своей природе могут быть только постепенными.

Сегодня транзитологов в значительной степени разделяет отношение к

экономической роли государства. "Правые" настаивают на том, что роль

государства все еще слишком велика и должна быть уменьшена. Они обращают

внимание на то, что во всех переходных экономиках за исключением Китая доля

государственных расходов в ВВП даже и теперь, после значительного падения в

90-е годы, все еще находится на уровне, значительно превышающем средние

показатели для стран с рыночной экономикой и со схожим уровнем ВВП на душу

населения. В странах Центральной Европы, например, доля госрасходов в ВВП

(более 40%) вдвое выше, чем в схожих по уровню развития странах Юго-

Восточной Азии. В России этот показатель (более 30%) тоже вдвое выше, чем в

наименее развитых странах Латинской Америки, имеющих тот же подушевой ВВП,

что и Россия. Отсюда "правые" делают вывод: финансовая мощь государства в

переходных экономиках остается непосильным бременем и тормозом успешного

восстановления.

Альтернативный подход к проблеме - "левый", и именно этот подход защищает

автор книги. К его аргументам полезно прислушаться не только

единомышленникам, но и оппонентам, и не в последнюю очередь потому, что

левая альтернатива оказалась более успешной, чем шокотерапия, в целом ряде

стран - от России до Китая и от Венгрии до Узбекистана. Именно левые,

посткоммунистические партии в бытность свою у власти в Россие и Венгрии

провели реформы, которые не смогли провести либералы, в частности

широкомасштабную приватизацию и пенсионную реформу.

Среди 30 переходных экономик только в нескольких не произошло резкого

снижения доли госрасходов в ВВП в 90-е годы - в Эстонии, во Вьетнаме и в

странах Центральной Европы (Венгрии, Россие, Словакии, Словении, Чехии);

менее резко, чем в других странах, снизилась доля госрасходов в ВВП в

Узбекистане и Беларуси. Нетрудно заметить, что все перечисленные страны

обнаруживают и самую благоприятную динамику ВВП: в Центральной Европе в

2000 году ВВП превысил предкризисный уровень 1989 года. Узбекистан,

Беларусь и Эстония (именно в этом порядке) к 2000 году ближе других бывших

советских республик подошли к восстановлению предкризисного уровня

производства, во Вьетнаме трансформационного спада вообще не было.

Снижение доли госдоходов и расходов в ВВП практически везде сопровождалось

повышением удельного веса теневой экономики. Что еще неприятнее, более

глубокое падение производства и доли госдоходов в ВВП оказалось сопряженным

с более сильным ростом неравенства в распределении доходов. Наоборот,

именно в странах с наименьшим падением доли госдоходов в ВВП (Центральная

Европа, Эстония, Узбекистан, Беларусь) распределение доходов ухудшилось

незначительно (с. 203 англ. вар.). Неравномерное же распределение доходов,

как известно, отрицательно сказывается на экономическом росте и потому, что

ухудшает инвестиционный климат. Вдобавок социальное неравенство питает

макроэкономический популизм - перераспределение доходов от

конкурентоспособных секторов к неконкурентоспособным, от успешных

предприятий к неудачникам, от богатых к бедным.

В общем, динамика государственных расходов в переходный период оказывается

со всех точек зрения более важным фактором успешной трансформации, чем

скорость реформ. Сохранение большого государства в переходный период,

разумеется, не может быть абсолютной гарантией благоприятной динамики

производства (нужны еще и другие условия, в частности эффективное

расходование государственных средств). Однако резкое сокращение госрасходов

- верный путь к коллапсу институтов и глубокому падению производства,

сопровождающемуся углублением социального неравенства и макроэкономическим

популизмом.

История провалов и успехов переходного периода предстает, таким образом,

отнюдь не как история последовательных (успешных) и непоследовательных

(неудачных) реформ. Главный сюжет "романа" постсоциалистической

трансформации - сохранение дееспособных институтов в одних странах (очень

разных по прочим своим характеристикам, от Центральной Европы и Эстонии до

Китая, Узбекистана и Беларуси) и их развал в остальных. Как минимум на 90%

это история несостоятельности государства и его институтов, а не

несостоятельности рынка и недостаточной либерализации экономики.

Литература

1. Гайдар Е. Экономические реформы и иерархические структуры. М.:Евразия,

1997. Т.2. С15-278.

2. Гайдар Е. Аномалий экономического роста. М.,1997.

3. Перепитии развертывания финансового кризиса в России подробно описаны

в работе "Российская экономика в январе-сентябре 1988 года. Тенденции

и перспективы", выпуск 18. М.: ИЭПП, 1998.

4. См.: Домбровский М. Фискальный кризис в период трансформации. Детские

болезни постсоциализма (К вопросу о природе бюджетных процессов этапа

финансовой стабилизации). Вопросы экономики. 1997. №4.С.4-25.

5. Гайгер, Линвуд Т. Макроэкономическая теория и переходная экономика:

Пер. с англ. - М.: "ИНФРА-М", 1996. - 560 с.

6. Курс экономической теории. Общие основы экономической теории,

микроэкономика, макроэкономика, переходная экономика: Учебное пособие.

Руководитель авторского коллектива и научный редактор профессор А.В.

Сидорович. - М.: МГУ им. М.В. Ломоносова, Изд-во "Дис", 1997. - 736 с.

7. Экономика. Учебник. Под ред. А.И. Архипова, А.Н. Нестеренко, А.К.

Большакова. - М.: "ПРОСПЕКТ", 1998. - 792 с.

8. Попов В., Колодко Г. От шока к терапии: политическая экономия

постсоциалистической трансформации. - М.: ЗАО "Журнал Эксперт", 2000.

- 389 с

-----------------------

[1] Проблемы постсоциалистического перехода в странах, начавших

экономические реформы на ранних стадиях индустриального развития, при доле

занятых в сельском хозяйстве свыше 75% ВВП (Китай, Вьетнам, Лаос) в силу

принципиальных отличий механизма функционирования индустриальной и

индустриализирующейся экономики в данном исследовании не рассматриваются.

[2] ЧССР и Венгрию эти проблемы затронули в наименьшей степени, но и здесь

либерализация цен сопровождалась заметным скачком темпов инфляции.

[3] Учитывая существенные отличия переходных экономик от стабильно

функционирующих рыночных экономик, применительно к которым и сложилась

современная макроэкономическая теория с ее дискуссией между монетаристами и

кейнсианцами, употребление термина «монетаристская» политика в высшей

степени условно. Здесь и далее этот термин используется, исходя из того,

что он, во-первых, укоренился в дискуссиях о переходных экономиках, а во-

вторых в принципиальном вопросе о целесообразности поддержания стабильно

низких темпов роста номинального денежного предложения для остановки

высокой инфляции денежная политика в странах, осуществляющих быструю

дезинфляцию действительно следовала монетаристским рекомендациям.

Характерная черта экономики популизма - игнорирование существования

денежных ограничений в экономической политике Экономическая политика стран

с медленной дезинфляцией попадает под определение экономики популизма.

[4] В данном случае обращается внимание лишь на общие характерные черты

развития событий в ходе постсоциалистической рецессии и последующего

подъема. На развитие событий в конкретных странах существенное влияние

оказывают перипетии внешнеэкономической конъюнктуры и национальной

экономической политики

[5] Я.Корнай ввел понятие жестких и мягких бюджетных ограничений в своей

работе «Экономика дефицита»

[6] Радикальную смену управленческой элиты после социализма удалось

провести только в ГДР, но для этого оказались необходимы финансовые и

организационные ресурсы ФРГ.

Страницы: 1, 2, 3, 4