Биоэтика: проблемы и перспективы. Биосфера и ноосфера

Биоэтика: проблемы и перспективы. Биосфера и ноосфера

1

Лекция 19. Биоэтика: проблемы и перспективы. Биосфера и ноосфера

1. Природные запреты

Рождается ли человек безморальным (с сознанием, как чистый белый лист бумаги) и только воспитание прививает ему некие принципы, выработанные когда-то рационалистами, или же мы появляемся на свет с каким-то набором врожденных чувств и представлений о том, что хорошо и что плохо, а воспитание их только развивает и направляет?

Биоэтику (или сложные поведенческие программы, присущие животному миру) следует рассматривать как естественное обоснование человеческой морали. Ведь много признаков, присущих человеку, генетически обусловлено. И только часть человеческих черт обусловлена воспитанием, образованием и другими факторами внешней среды обитания.

С помощью биоэтики можно ответить на вопрос о происхождении таких важнейших проявлений человеческого разума, как мораль и этика.

Но прежде чем мы поговорим о биоэтике человека давайте рассмотрим братьев наших меньших и присущую им мораль.

Мораль не чужда животным, люди про это знали тысячи лет, ведь с ними были собаки. Каждый, кто воспитывает собаку, может убедиться, как легко можно привить ей некоторые наши этические правила, которые ей исходно совершенно чужды - понятливость и послушность. Но если бы собаке были присущи только эти качества, мы называли бы ее своим четвероногим рабом, а мы зовем ее другом. Ведь помимо придуманной нами для нее этики, мы чувствуем в хорошей собаке ее собственную мораль, во многом совпадающую с нашей. Скажем, вы спокойно оставляете ребенка на попечение вашей собаки, страшного хищника, способного растерзать даже взрослого и сильного человека. А почему? Потому, что вы доверяете ей, доверяете устойчивым принципам ее поведения. Ведь собака, как и человек с моральными устоями, не может обидеть самку или детеныша, готова рисковать жизнью за товарища, уважает смелость и прямоту и презирает трусость и обман.

Так что же такое мораль животных (или основные принципы биоэтики)? По мнению выдающегося австрийского этолога (специалист по поведению животных) Конрада Лоренца, это - создание естественным способом вражденного запрета выполнять обычные программы поведения в некоторых случаях, возникающих при общении с себе подобными. К важнейшим из таких запретов относятся следующие:

1. "Не убей своего" - первый и основной запрет у очень многих видов. Чтобы выполнять его, необходимо безошибочно узнавать своих, безошибочно отличая их от чужих. Например, галки, гуси и обезьяны узнают друг от друга персонально, а члены крысиного клана, точно так же как пчелы и другие общественные насекомые, отличают своих сородичей от чужих по общему запаху. У человека тоже есть манера делить всех окружающих на своих и чужих.

2. Второй запрет непосредственно вытекает из первого - чтобы не убить своего и не быть убитым им, нельзя нападать неожиданно и сзади, без предупреждения и без проверки, нельзя ли разрешить возникший конфликт без схватки. Например, собакам, чтобы познакомиться, важно обнюхать друг друга, а безопасно это можно сделать только четко фиксированным образом. Человеческий ритуал выполняет, в целом, те же функции, что и ритуализированные инстинктивные действия животных. Ритуал - это специальная форма взаимодействия, изобретенная людьми для удовлетворения потребности в признании среди "своих".

3. У хорошо вооруженных природой животных есть запреты применять смертоносное оружие или убийственный прием в драке со своими. Волк может убить оленя и даже лося одним ударом клыка, разорвав горло или пах. Но в драке с другими волками он этого приема применить не может.

4. Следующий запрет не позволяет бить того, кто принял позу покорности. Проигравшие волк, лев или олень вдруг прыжком отскакивают от противника и встают боком к нему, подставляя для смертельного приема самые уязвимые места. Но именно этот прием противник нанести не может.

5. Победа с тем, кто прав. Животное, защищающее свою территорию, свою нору, свою самку, своих детенышей, почти всегда выигрывает в конфликте.

Ну и какой вывод можно сделать из этих любопытных факторов и закономерностей? Хотя аналогии между описанным выше "социальным и нравственным" поведением некоторых животных и человека известны давно и многим, но выводы делаются различные и даже диаметрально противоположные. Так, логика рассуждения сторонников этологической трактовки социальных явлений (К. Лоренц, Р. Ардри, Дж. Скотт и др.) сводится к следующему: поскольку общепризнанно, что человек произошел от животного мира и наши животные предки прошли через длительную эволюцию, прежде чем стали тем, что мы называем Homo Sapiens, постольку, считают они, человек должен обладать и всеми теми свойствами, которые присущи животным, включая и биологическую основу мотивации его агрессивного поведения. Сравнительно недавно возникшая социобиология доходит даже до утверждения, что в основе всех форм социального поведения человека лежат врожденные структуры, присущие ему так же, как и всем другим представителям животного мира. Так, наш образ жизни, который, как мы считаем, создали мы сами, на самом деле в значительной мере определяется нашими генами. Социобиология утверждает, что все живые существа постоянно конкурируют между собой, стремясь обеспечить себе наилучшие шансы на успешную передачу своих генов, т. е. Носителей наследственных признаков. Человек генетически запрограммирован на совершение насильственных действий, доказывает Р. Ардри, он бессилен против инстинктов собственной природы, которые неотвратимо приводят его к социальным конфликтам и борьбе.

Исследователи же, стоящие на марксистских позициях (нр., австрийский философ Вальтер Холличер), считают, что человек далеко ушел от животного мира. А значит, распространять закономерности последнего на человеческое поведение, его мотивы и механизмы, с научной точки зрения, абсолютно бесперспективно. И значит, человек как полностью отделившееся от животного мира общественное существо, обладает характеристиками, специфическими только для него чертами и признаками.

2. Этика жизни или биоэтика

Формирование и развитие биоэтики связано с процессом трансформации традиционной этики вообще и медицинской этики в частности. Оно обусловлено прежде всего резко усиливающимся вниманием к правам человека (в медицине - это права пациента, испытуемого и т. д.) и созданием новых медицинских технологий, порождающих множество острейших проблем, требующих юридического и морального регулирования.

Формирование биоэтики обусловлено прежде всего теми грандиозными изменениями, которые произошли в технологическом перевооружении современной медицины, кардинальными сдвигами в медикоклинической практике, которые нашли свое выражение в успехах генной инженерии, трансплантации органов, биотехнологии, поддержании жизни пациента. Все эти процессы невиданным образом обострили моральные проблемы, встающие перед врачом, перед родственниками больных, перед медицинским персоналом. Существуют ли пределы и каковы они в поддержании жизни смертельно больного человека? Допустима ли эвтаназия? С какого момента следует считать наступление смерти? С какого момента зародыш можно считать живым существом? Допустимы ли аборты? Или аборты есть убийство живых существ? Таковы лишь некоторые из тех вопросов, которые встают перед врачом, да и перед широкой общественностью в условиях невиданного технологического оснащения современной медицины в развитых странах.

Биоэтика как исследовательское направление междисциплинарного характера сформировалось в конце 60-х - начале 70-х гг. Термин "биоэтика" предложен В. Р. Поттером в 1969 г. Трактовка ее весьма разнородна. Прежде всего биоэтику пытаются отождествить с биомедицинской этикой, ограничив ее содержание этическими проблемами отношений "врач - пациент". Существует и более широкое понимание биоэтики, включающее в себя ряд аксиологических проблем профессиональной деятельности, смежной с врачебной, ряд социальных проблем, связанных с системами здравоохранения и, наконец, проблем, относящихся к отношению человека к животным и растениям. Тем самым биоэтика включает в себя этические регуляторы отношений к животным и тот круг проблем, который ранее относился к экологической этике. Кроме того, термин "биоэтика" указывает на то, что она ориентируется на исследования живых существ независимо от того, находят ли они свое применение в терапии или нет. Иными словами, биоэтика ориентируется на достижения современной биологии при обосновании или решении моральных коллизий, возникающих в ходе научных исследований.

Существует ряд исследовательских центров по биоэтике. Среди них наиболее известны - Гастингс-центр под Нью-Йорком (США), Центр по биоэтике при медико-исследовательском институте Монреаля (Канада), Центр по биоэтике при Торонтском университете (Канада), Институт по этике, основанный Кеннеди, при Джорджтаунском университете (США). Можно сказать, что это весьма интенсивно, развивающаяся исследовательская область, в которой сотрудничают философы, биологи, медики, теологи США, Канады, Франции, Германии, Великобритании. Этого, к сожалению, нельзя сказать о России. Между тем кризис системы здравоохранения в нашей стране обостряет этические и правовые проблемы в медицинской науке и практике, ценностные конфликты как в организации охраны здоровья, так и в поведении и сознании личности. Развитие биоэтики в России может, по моему мнению, помочь нашему обществу адаптироваться к новой системе страховой медицины, позволит выработать ценностные ориентации личности, которые соответствовали бы правам человека, жизни и достоинству граждан, фундаментальным гуманистическим ценностям человечества. Развитие биоэтики в нашей стране предполагает осмысление тех традиций, которые существовали в этической мысли в России, анализ их философских оснований и тех горизонтов, которые они открывают в новых отношениях человека к жизни.

Хочется остановиться на вопросах неразрывной связи биоэтики с медицинской этикой и правом. общественный смысл биоэтики заключается в том, что она является конкретным проявлением гуманизма в медицине. Этот критерий является основным в научных исследованиях по биологии и медицине. И какие бы цели не ставились исследователями, гуманизм и безвредность для человека всегда должны стоять на первом месте - такой подход должен быть мерилом любой человеческой деятельности, в том числе и по ускорению научно-технического прогресса. В этой связи должна получить развитие экологическая этика и должен быть создан специальный экологический кодекс.

Что нового в биоэтике сравнительно с традиционной врачебной этикой? Современный врач сталкивается с конфликтом духа и буквы клятвы Гиппократа, которая была незыблемой этической основой врачевания на протяжении многих веков.

Возьмем наиболее известную этическую заповедь Гиппократа - прежде всего не навредить пациенту ("в какой бы дом я ни вошел, я войду туда для пользы больного, воздерживаясь от причинения всякого вреда и несправедливости"). Когда современные хирурги - трансплантологи пересаживают почку или долю легкого живого донора (даже имея на это добровольное согласие донора) обреченному больному, приведенное этическое предписание по отношению к донору с очевидностью нарушается. Современный прогресс клинической медицины потребовал уточнения самого принципа гуманизма. Соответствует ли гуманности искусственное оплодотворение или прекращение жизнеподдерживающего лечения умирающего пациента? Подлинным началом духовных исканий в биоэтике является тревога и забота о будущем человеческого рода.

В биоэтике уже стали привычными такие понятия, как "право на аборт", "право на смерть", и т. д. Но, может быть, это есть квазиправо - оно не может быть записано во Всеобщей декларации прав человека. В самом деле, сторонники права на аборт делают акцент на следующих аргументах: криминальный аборт есть еще большее зло, общество должно уважать право женщины на свободное и ответственное материнство, в особенности на ранних сроках беременности понятие "эмбрион" не тождественно понятию "человек" и так далее. В то же время они не придают должного значения другим аргументам: отмена запрета на аборт просто игнорирует моральный статус эмбриона, ценность жизни плода; аборт как моральный выбор самой женщины, врача-оператора, юристов, легализовавших такую социальную практику, не свободен от противоречий.

Вопросы этики и искусственного оплодотворения - это проблемы отношения к началу человеческой жизни. Но если в случае аборта врач и женщина вступают в моральное отношение с человеческой жизнью, пусть сроком в несколько дней, недель, месяцев, то в случае искусственного оплодотворения это отношение не столько к началу уже существующей жизни, сколько к возможности самого ее начала. И если аборт, контрацепция, стерилизация - это борьба с возникновением человеческой жизни, то искусственное оплодотворение - это борьба за возможность ее возникновение.

Показательно, что в этой борьбе искусственное оплодотворение и искусственный аборт тесно связаны между собой: практика искусственного аборта поставляет пациентов для практики искусственного оплодотворения. Так, по некоторым данным, распространенность искусственного аборта как одного из способов планирования семьи ведет к росту вторичного бесплодия. Специалисты полагают, что вторичное бесплодие на 55% является осложнением после искусственного аборта. И если в среднем уровень бесплодия остается примерно таким же, как и 20-30 лет назад, то в настоящее время его структура меняется в сторону увеличения вторичного бесплодия.

Т. о., очевидно, что исторически потребность в искусственном оплодотворении вырастает отнюдь не только из потребностей борьбы с собственно бесплодием вообще, сколько из потребностей борьбы с трубным бесплодием - ипифеноменом медицинской деятельности и либеральной идеологии. Эпидемия абортов 2-ой половины XIX века исторически и логически связана с разработкой методик искусственного оплодотворения.

Общественное сознание порождает весьма яркие эпитеты для искусственного оплодотворения: "новая технология размножения", "техногенное производство людей", "асексуальное размножение". В оборот входят понятия: "избирательный аборт", "торговля репродуктивным материалом", "продукция оплодотворения", "суррогатное материнство" и т. п. Каждое из этих понятий реальные единицы "этического минного поля", которые новые репродуктивные технологии создают для современной культуры.

Давно уже перестали рассматриваться как фантастика идеи искусственного оплодотворения спермой "генетически полноценных доноров". Сегодня понятие "полноценность" предполагает подбор донора в смысле цвета глаз, волос, национальности и "этнических особенностей реципиентки".

Далеко ли от так понимаемой полноценности до заманчивой идеи получения с помощью генетических манипуляций на эмбриональном уровне человеческого существа заранее заданными свойствами? Тем более, что уже сейчас наука располагает возможностью управлением пола.

Идея "управления на уровне эмбрионального материала неразрывна, смысло-логически связана с искусственным оплодотворением, как бы не хотели многие закрыть на это глаза. Симптоматично, что в трех фундаментальных типологических моделях искусственного оплодотворения, оно никогда не являлось самоцелью, но всегда выступало лишь средством для решения другой задачи - задачи совершенствования человека. Эта задача ставится и в селекционно-зоотехнической, и в научно-мифологической модели. Для цели совершенствования и таким образом спасение человека совершается и непорочное зачатие Богородицы. Очевидно, что до реализации идеи управления особенностями человека технологически, этически и политически еще далеко. Сейчас же врачей и общественность беспокоит здоровье "пробирочных детей".

К опасениям общего характера относятся следующие:

в какой степени беременности, возникшие у бесплодных женщин, способствует повышению генетического груза в популяции за счет рождения детей с врожденной и наследственной патологией?

каково влияние медикаментозных средств, длительно используемых при лечении бесплодия, на плод?

какова генетическая опасность использования спермы донора при искусственном оплодотворении

К этим опасениям можно добавить и следующие вопросы: не станет ли метод искусственного оплодотворения косвенной поддержкой тенденции "асексуального размножения” и в итоге основанием принципиальных сдвигов в традиционных формах семейно-брачных отношений? Можно ли опасаться культурологических, демографических сдвигов в результате изменения структуры семейно-брачных, родственных отношений? Ответы на эти вопросы предполагают освещение истории и динамики создания технологий искусственного оплодотворения.

Сторонники разрешения проблем умирающего больного с помощью активной эвтаназии говорят, что в этом заключается его "право на смерть". Есть потребность в допустимости "убийства из милосердия" неизлечимо больного близкого человека. следует признать, что такая ситуация является особенно психологически убедительной. ведь здесь требование милосердного отношения к страданию, "смертной муке" другого человека может обрести силу категорического императива. Но это еще не значит, что такой выбор можно безоговорочно оправдать этически. Врач, осуществивший "убийство из милосердия", совершает отчаянный и рискованный шаг "по ту сторону добра и зла" и обрекает себя на вечную (до конца своей сознательной жизни) работу самооправдания: достаточно ли весомыми были в тот момент его аргументы, когда он в привычных определениях добра и зла единственно по своей воле поменял знаки "плюс" и "минус".

Юридические проблемы биоэтики

Летом 1985 года в небольшом американском городке Моррис Плейнс, что в штате Нью-Джерси, в возрасте 31 года скончалась от пневмонии Карен Куинлан. Больше десяти лет пролежала она в больнице, свернувшись калачиком, ничего не видя и не слыша, не произнося ни единого слова. В последний день ее рождения, в апреле, в больницу пришли тысячи адресованных ей поздравительных открыток. Но она так и не узнала, что весть о ней облетела весь мир, что ее судьба стала темой книги и кинофильма.

До двадцатилетнего возраста Карен жила обычной, ничем не примечательной жизнью. Никто точно не знает, что предшествовало трагическому событию 14 апреля 1975 года. Известно только, что у нее были какие-то неприятности на работе и одновременно размолвка с молодым человеком. Так или иначе, вечером она приняла довольно большую дозу транквилизатора, после чего, встретившись с друзьями в баре, выпила несколько рюмок джина с тоником. Там же она потеряла сознание. Друзья вызвали скорую помощь. Карен дали кислород, затем перевели ее на аппарат принудительной вентиляции легких. Но сознание к ней так и не возвратилось. Диагноз гласил: необратимое повреждение коры головного мозга.

Три месяца девушка находилась в состоянии комы. Надежды на восстановление сознания уже не было, и родители обратились к врачам, лечившим Карен, с просьбой отключить аппарат. Убежденные католики, они просили "позволить ее душе спокойно отлететь на небо". Но врачи отказались это сделать, и родители при поддержке местного священника обратились в суд.

До тех пор ни один суд в США еще не сталкивался с подобным делом. Процесс привлек внимание всего мира. Всем было ясно, что речь идет не столько о судьбе Карен Куинлан, сколько о жгучей юридической и этической проблеме, - о том, кто имеет право распоряжаться телом больных, у которых погиб мозг.

Сейчас существуют национальные и международные организации, которые снабжают хирургов-трансплантологов органами, взятыми у людей, погибших, например, от различных несчастных случаев. В то же время вся эта деятельность до последнего времени не имела легальной основы. В Англии, например, не существует юридического определения смерти. Во Франции до 1976 г. на взятие органов умерших требовалось согласие родственников; теперь закон разрешает брать органы без согласия семьи, но в действительности врачи все-таки обычно спрашивают родственников, не возражал ли умерший, когда был жив, против посмертного использование его органов. А в ФРГ получение трансплантологом согласия семьи на удаление органа строго обязательно.

Но вернемся к делу Карен Куинлан. Адвокат ее родителей заявил тогда в суде, что Карен имеет конституционное право умереть, что "жестоко и несправедливо поддерживать ее существование после того, как всякая надежда на достойную и полнокровную земную жизнь утрачена".

В первой инстанции иск родителей Карен не был удовлетворен. Но они не сдались и обратились в Верховный суд штата, который признал их просьбу законной. Решение суда заканчивалось словами: "Никакие интересы государства не могут заставить Карен терпеть непереносимые муки".

Аппарат искусственного дыхания отключили. Но Карен Куинлан, к изумлению врачей, продолжала дышать. Так началась ее десятилетняя "жизнь" без сознания.

Каждый день Карен навещал ее приемный отец, служащий местной фармацевтической фирмы. В палате всегда было включено радио, а время от времени родители включали магнитофон, потому что Карен, как им казалось, все-таки вроде бы прислушивалась к музыке.

Страницы: 1, 2, 3