Реферат: Усадьба Архангельское

Реферат: Усадьба Архангельское

ВВЕДЕНИЕ

Среди замечательных архитектурных ансамблей, по­строенных под Москвой в конце

XVIII — начале XIX ве­ка, одно из первых мест по праву занимает

Архангель­ское.

Здесь, по словам А.- И. Герцена, «человек встретился с природой под другими

условиями, нежели обыкновен­но. Он потребовал от нее одной перемены декораций

для того, чтобы отпечатать дух свой, придать естественной красоте красоту

художественную, очеловечить ее...».

И человек, а это очень часто был крепостной русский мастер, сумел блестяще

воплотить в жизнь проекты зод­чих и стал истинным творцом «красоты

художествен­ной», создав один из наиболее гармоничных дворцово-парковых

ансамблей России.

В Архангельском в процессе строительства и укра­шения усадьбы — работы,

которая продолжалась почти 50 лет,— выросла целая плеяда крепостных

художников, архитекторов, лепщиков, краснодеревцев, хрустальщи­ков —

настоящая художественная школа. Основную роль в ней играло «живописное

заведение», откуда вышло не­сколько десятков крепостных живописцев.

Уже в начале XIX века, когда владельцем усадьбы стал богатейший вельможа и

меценат князь Н. Б. Юсу­пов, Архангельское превратилось в хранилище огромных

художественных ценностей. Одна картинная галерея насчитывала более 500

картин, в том числе полотна таких выдающихся мастеров, как Рембрандт, А. Ван-

Дейк, Клод Лоррен, Дж. Б. Тьеполо, Ф. Буше, Ж. Б. Грёз, Ж. Л. Да­вид, и

многих других живописцев XVI—XIX столетий. Дворец был украшен первоклассной

скульптурой, ред­костной мебелью, старинными коврами, фарфором и бронзой.

Все это — великолепный дворец, редкий по красоте парк, театр с декорациями

знаменитого П. Г. Гонзага — поражало воображение современников. Стены старого

дома помнят Н. М. Карамзина, А. С. Пушкина, П. А, Вя­земского, А. И. Герцена

и Н. П. Огарева.

Однако очень немногие могли видеть в то время ху­дожественные сокровища

усадьбы и замечательный ан­самбль, где слились воедино архитектура и природа.

И только октябрь 1917 года открыл для народа двери всех дворцов старой

России, в том числе и Архангель­ского. «Великая пролетарская революция,—

говорилось в решении Наркомпроса по поводу открытия подмосковных музеев,—

освободила произведения искусства из царских дворцов, помещичьих усадеб,

барских особняков. Проле­тарская революция дала нам возможность открыть

двор­цы и музеи на всенародное обозрение.

В исторический день 1 мая 1919 года отдел по делам искусства и охране

памятников... открывает дворцы-му­зеи в усадьбах Останкино, Кусково,

Архангельское... и охрану их вручает самому народу».

С той поры миллионы людей смогли познакомиться с этим замечательным

памятником русской культуры, оценить его и отдать должное труду и таланту его

созда­телей.

ИСТОРИЯ УСАДЬБЫ

Я до сих пор люблю Архангель­ское.

Посмотрите, как мил этот маленький

клочок земли от Моск­вы-реки до дороги...

А. И. Герцен

Традиции русской национальной культуры, на редкость многообразно

представленные в Подмос­ковье, отразились и в замысловатых узорах налич­ников

крестьянских домов, и в облике архитектур­ных ансамблей дворянских усадеб,

построенных в XVIII—начале XIX века. К числу таких усадеб принадлежит и

Архангельское. Но прежде чем стать выдающимся памятником русского

класси­цизма, Архангельское прошло путь длиной почти в три столетия.

Еще в 1537 году в «разъезжей грамоте» зве­нигородских писцов, определявшей

границы по­местных земель, упоминается вскользь сельцо Уполозы. Так по имени

мелкого дворянина А. И. Уполоцкого, за которым сельцо было в вот­чине,

называлось тогда Архангельское. Население села в XV—XVI веках, как правило,

состояло из самого вотчинника, его слуг и холопов. К селу «тя­нули»

разбросанные на полянах и вырубках дере­веньки по два-три двора, в которых

жили кре­стьяне.

Боярский двор стоял чаще всего вблизи церкви, которая служила центром

усадьбы. Вокруг хором располагались амбары, погреба, поодаль конюшен­ный и

скотный дворы.

Примерно так выглядело в конце XVI века и сельцо Уполозы, стоявшее на высоком

берегу Мо­сквы-реки: «...церковь... без пения да два двора вотчинниковы».

Других сведений о селе вплоть до 1623 года неизвестно.

Начало XVII века было одним из самых труд­ных периодов в истории Русского

государства. Разорение от «великого голода», многолетняя поль­ско-шведская

интервенция нанесли громадный урон стране, и в особенности Подмосковью.

Опу­стевшие деревни и села часто за бесценок продава­лись владельцами.

Сменили хозяев и Уполозы, купленные у вдовы вотчинника братьями Киреев­скими.

Однако Киреевские недолго владели этой усадьбой: уже в 1646 году в писцовой

книге Мос­ковского уезда числится «за боярином Федором Ивановичем Шереметевым

село Уполозье, Архан­гельское тож на реке Москва, а в селе церковь

де­ревянная... да 6 дворов...». Вскоре от Шереметева село перешло по родству

к Одоевским, а в 1681 го­ду — к Черкасским.

В 60-х годах XVII века вместо ветхой деревян­ной церкви была выстроена «в том

селе церковь каменная» — единственная постройка старой усадь­бы,

сохранившаяся до наших дней. Церковь Ми­хаила Архангела дала другое название

селу Упо­лозы—Архангельское. Строителем этой церкви, возможно, был каменных

дел мастер Павел Потехин.

Церковь в Архангельском принадлежит к тра­диционному типу небольших вотчинных

храмов второй половины XVII века. Стремление к декора­тивности, многообразию

объемов, живописности общего силуэта, характерные для древнерусской

архитектуры, находят здесь свое выражение в том, что два небольших придела

ставятся по диагонали по отношению к центральному четверику. Прием очень

редкий и выразительный. Внутри здания обращает на себя внимание смелая

конструкция сводчатых перекрытий, опирающихся не на четыре, как было принято,

а только на два столпа. Вход в церковь был с северной, а не с западной

стороны, как обычно. Он был ориентирован на дорогу, иду­щую от боярских хором

и селения. Интерьер церк­ви был прост: побеленные стены, выложенные из белых

и черных керамических плиток полы, пода­ренная местными вотчинниками

церковная утварь.

Течение времени, новые вкусы и практические потребности, менявшиеся на

протяжении 300 лет существования церкви, внесли целый ряд измене­ний в ее

внешний облик и планировку. Наиболее значительной перестройке церковь

подверглась в 1848 году. В XIX веке старая тесовая кровля была заменена

железной, а живописные кокошники за­крыты скучной четырехскатной крышей.

Рядом с церковью была выстроена сначала деревянная, а в 20-х годах XIX

века—высокая каменная коло­кольня с часами, не сохранившаяся до наших дней.

К середине XIX века население села и окрест­ных деревень значительно выросло,

поэтому для расширения церкви разобрали древний южный придел и пристроили

новый, больших размеров. С северо-запада также была сделана пристройка, а

вход был пробит в западной стене. Именно такой до недавнего времени и была

церковь, почти утра­тившая облик XVII века. В конце 1960-х годов была

проведена реставрация церкви и одновремен­но восстановлена построенная в 20-х

годах XIX ве­ка глинобитная ограда с башнями.

На редкость удачно было выбрано место для постройки. Высокий крутой берег

реки как бы под­нимает небольшое здание, живописный силуэт ко­торого с рядами

уходящих вверх, к куполам деко­ративных кокошников хорошо смотрится на фоне

неба и сосен. Когда вы подходите ближе и оста­навливаетесь рядом с церковью,

перед вами от­крываются удивительные по красоте дали за Мо­сквой-рекой.

В 1703 году Архангельское переходит в руки князя Дмитрия Михайловича Голицына

(1665— 1737), известного государственного деятеля начала XVIII века. В 1697

году Петр I отправил его за гра­ницу «для науки воинских дел». Д. М. Голицын

был большим любителем книг и владельцем из­вестной библиотеки. Его

политическая карьера была прервана в 1730 году после неудачной попыт­ки

членов Верховного тайного совета, в котором князь имел большое влияние,

ограничить в пользу узкой верхушки русской аристократии власть им­ператрицы

Анны. Удалившись от дел, Голицын переезжает в Москву и занимается устройством

своих подмосковных вотчин.

В Архангельском старый боярский двор с руб­леными хоромами допетровского

времени из трех небольших светлиц, с дубовыми лавками и стола­ми,

сработанными местным плотником, не мог уже удовлетворить князя. Не нравились

ему, веро­ятно, и старые службы, стоявшие рядом с домом, поварня, амбары,

разбросанные в беспорядке во­круг усадьбы, скотный двор, конюшня, ткацкие

избы. Единственное, к чему он отнесся, по-види­мому, с большим интересом,

были устроенные еще в XVII веке оранжереи, которые совсем не соот­ветствовали

старинному быту этой скромной усадьбы.

Вдали от церкви и старой усадьбы Д. М. Голи­цын начинает строительство нового

дома. И хотя дом был выстроен по-старинному, из «брусчатого леса», он

выглядел совершенно иначе, чем прежде. Дом имел тринадцать покоев и зал с

камином на заморский манер. Для отделки его были заго­товлены резные дубовые

панели и шпалеры, писанные по холсту. Сюда же, в Архангель­ское, князь

перевез свою замечательную биб­лиотеку — одно из крупнейших книжных собраний

в России начала XVIII века. Дом и разбитый про­тив него регулярный парк «с

першпективными дорогами», обсаженными кленом и липой, «парти-рами» и другими

затеями—все это входило в па­радный загородный ансамбль, который был

пред­назначен для приемов, праздников и ассамблей. Однако работы в усадьбе не

были доведены до конца. В декабре 173.6 года Голицын был арестован, отдан под

суд и заключен в крепость. Старому кня­зю уже не суждено было вернуться в

Архангель­ское, так как царским указом его было велено «со­держать под

крепким караулом, а движимое и недвижимое имущество отписать на нас...».

Вместе с другим имуществом была конфискована и став­шая теперь легендарной

библиотека.

Дом опустел, и Архангельское, где в середине XVIII века числилось «66 душ

мужского пола», по­грузилось в обычные хозяйственные будни неболь­шого

подмосковного села.

Прошло около 50 лет, прежде чем в Архангель­ском вновь застучали топоры. К

усадьбе потяну­лись обозы с кирпичом и белым камнем. Началось строительство

большого дворцово-паркового ан­самбля, затеянное внуком «верховника»—князем

Н. А. Голицыным (1751—1809).

Это был период расцвета усадебного строитель­ства в Подмосковье. Хотя в XVIII

веке Москва не являлась официальной столицей, она сохраняла свое

экономическое, культурное и административ­ное значение центра России. Здесь

доживали свой век бывшие «екатерининские орлы»—богатые от­ставные вельможи,

имевшие, как правило, поме­стья под Москвой.

К этому времени вокруг Петербурга был по­строен ряд загородных царских

резиденций— Стрельна, Петергоф, Царское Село, а затем Пав­ловск и Гатчина.

Московские вельможи старались не отстать от северной столицы и создавали в

ок­рестностях Москвы роскошные усадьбы с велико­лепными дворцами и парками.

По примеру других в 1780 году Н. А. Голицын заказывает в Париже проект дворца

для Архан­гельского. В коллекции рукописей музея сохрани­лась толстая, в

белом пергаментном переплете книга парижских расходов Н. А. Голицына. На

од­ной из страниц, помеченной 3 сентября 1780 года, среди прочих есть

короткая запись на французском языке: «Архитектору Герну за план

Архангель­ского—1200 рублей». Французский архитектор де Герн (1748—после

1789), вероятно, никогда не бы­вал в России, его проект в процессе

строительства подвергся некоторым изменениям.

В числе первых в усадьбе сооружались флигеля с оранжереями над Москвой-рекой.

На рисунке 1786 года, сделанном, видимо, рукой крепостного художника

(известно, что у Н. А. Голицына он был), изображен один из этих флигелей

вместе с прилегающим к нему участком регулярного пар­ка. Это часть большого

партера со стриженны­ми в виде шпалер деревьями. Фоном для них служит зеленая

стена, также созданная из стриже­ных лип.

Неизвестный архитектор предпочел не замы­кать оранжереями перспективу парка,

как в Кус­кове, а поставил их по сторонам большого партера, создав

своеобразную раму, сквозь которую пейзаж за Москвой-рекой стал восприниматься

как естест­венное продолжение парка. Бесконечные дали от­крываются с большого

холма, склоны которого были использованы для устройства террас с

балю­страдами и белокаменными подпорными стенами. Подобные террасы,

характерные для парков Ита­лии и весьма редкие в подмосковных усадьбах,

сооружались по проекту работавшего в России итальянского архитектора Д.

Тромбаро (1742—1838).

Партер и террасы были украшены разнооб­разной скульптурой: 14 львов, 4

собаки, 28 бю­стов, 2 гладиатора и 8 «разных штук» упоми­наются в описи 1810

года.

Для снабжения парка водой Н. А. Голицын заказал в 1783 году в Стокгольме

проект гидрав­лической машины «капитану механики» Норбергу. «Представился

изрядный случай,—писал поз­же Норберг,—когда... князь... Голицын говорил мне,

что он желает иметь рисунок водяной маши­ны, которую он хотел исполнить в

одном селе своем, называемом Архангельским, в 17 верстах от Москвы». В 1785

году Норберг приехал в Рос­сию по приглашению Н. А. Голицына. Машина, которую

он сконструировал и построил в Архан­гельском, была одной из технических

новинок того времени. В ней был использован изобретенный не­задолго до этого

винтовой насос, который приво­дился в действие водяным колесом. Теоретическое

описание подобной машины было опубликовано знаменитым математиком Д. Бернулли

в «Запис­ках» петербургской Академии наук в 1772 году. Так как первые

гидравлические машины, описан­ные Бернулли, строились чаще всего в моделях,

Норберг с радостью согласился создать большую и сравнительно мощную

установку, «дабы поспеше­ствовать... науке».

Гидравлическая машина, построенная на пло­тине у впадения речки Горятинки в

Москву-реку, поднимала воду более чем на 20 метров в специ­альный резервуар,

а оттуда по деревянным тру­бам в парк. Эта машина работала в Архангельском

вплоть до 1816 года, когда вместо нее в специально построенной «водовзводной»

башне была установ­лена одна из первых в Москве паровых машин.

К концу XVIII века относится строительство небольшого дворца, получившего

модное для пар­ковых павильонов того времени название «Кап­риз». К «Капризу»

примыкал другой павильон— «Библиотека», построенный по проекту Петтонди. Обе

постройки, впоследствии переделанные, сохранились до наших дней.

По-видимому, в 90-х годах началось строитель­ство Большого дома. Старая

голицынская построй­ка начала XVIII века была разобрана, и недалеко от нее

стали подниматься стены дворца; одновре­менно строились придворцовые флигеля,

а мастера тесали белокаменные блоки для колоннады. Ко­лоннады, соединившие

дворец с флигелями, тор­жественной чередой окружили парадный двор,

подчеркивая его торжественность и величавость. Колоннады в Архангельском

следует считать од­ними из наиболее ранних в России. В дальнейшем они

получили широкое распространение в архи­тектуре классицизма.

Герн, Д. Тромбаро, Петтонди — это, разумеется, далеко не все, кто имел

отношение к строитель­ству дворцово-паркового ансамбля в Архангель­ском.

Архив Н. А. Голицына не найден до сих пор, а единичные документы и чертежи,

которые нам известны, не сохранили других имен, хотя людей, судя по

грандиозным размерам ансамбля, работало в то время в усадьбе немало. Трудно

предполо­жить, чтобы в течение двух десятилетий строи­тельством руководил

лишь один крупный мастер. Вероятнее всего, в создании ансамбля в конце XVIII

и первом десятилетии XIX века кроме изве­стных нам принимали участие и другие

архитек­торы и множество вольных и крепостных строите­лей, «говоривших» на

едином художественном языке. Отсюда удивительная гармония и замеча­тельная

цельность ансамбля.

В начале XIX века отделка дворца продолжа­лась в очень замедленном темпе, так

как Н. А. Го­лицын строил одновременно дом в Никольском-Урюпине, другой своей

усадьбе недалеко от Архан­гельского. До конца жизни Н. А. Голицына отдел­ку

дворца так и не завершили.

После смерти Н. А. Голицына в 1809 году вдова решила продать усадьбу. Вот

отрывок из купчей:

«1810 года августа 29 дня оставшееся после покой­ного князя Н. А. Голицына

недвижное имущество в Звенигородском округе с. Архангельское с де­ревнями...

мужского пола 350 душ с женами и с новорожденными детьми и принадлежащей к

ним селениями землей и со всеми угодьями и со всяким господским и

крестьянским строением куплено князем Николаем Борисовичем Юсуповым ценой в

245000 рублей...»

Так Архангельское перешло в руки богатейшего помещика, известного

коллекционера и любите­ля искусств Н. Б. Юсупова (1751—1831). Образо­ванный

вельможа, имевший более 20 тысяч кре­постных и два десятка имений в различных

губер­ниях России, князь Юсупов был характерным представителем века

Екатерины. Записанный с младенчества в гвардию, он в 16 лет пришел в полк

офицером, но вскоре отказался от военной карье­ры и, выйдя в отставку, в 1772

году отправился в многолетнее путешествие за границу. Здесь он по­лучил

образование и завел обширные знакомства с художниками, писателями,

философами, в том числе с Вольтером, Руссо, Бомарше, начал соби­рать картины,

гравюры, скульптуру и книги.

Для своих огромных коллекций князь приоб­рел Архангельское. Прожив долгую

жизнь, он достиг высоких чинов и занимал ряд государст­венных должностей, в

том числе в 90-х годах XVIII века был директором императорских теат­ров и

Эрмитажа. Однако хорошее знание европей­ской культуры и страсть к собиранию

художест­венных коллекций прекрасно уживались в Юсу­пове с нравами большого

русского барина. Лучше всего об отношениях между князем и его крепост­ными

свидетельствуют бунт крестьян в Архан­гельском, убийство управляющего,

попытки к бег­ству крепостных художников и другие факты, отмеченные в

документах только за первое десяти­летие владения Н. Б. Юсуповым этим

подмосков­ным имением.

Купив Архангельское, князь захотел как мож­но скорее закончить внутреннюю

отделку дворца. Теперь в работу включились люди, которые нам достаточно

хорошо известны: крепостные живо­писцы Михаил Полтев, Федор Сотников, Егор

Шебанин, Федор Ткачев, лепщики Иван Петров и Алексей Копылов, позолотчик

Семен Котляров, резчик Петр Литвинов, хрустальные мастера Алексей Муратов,

Ермолай Васильев и многие другие.

К 1812 году основные работы по дому были за­вершены, и картинную галерею

вместе с другими коллекциями перевезли в Архангельское. Однако вскоре

коллекции снова пришлось укладывать в ящики — к Москве приближались •

французы. Большинство вещей было отправлено обозами в Астрахань, куда уехал

из Москвы и сам князь. Некоторые картины и статуи были увезены в дру­гие

подмосковные имения Юсупова. Так, знамени­тая скульптурная группа Антонио

Кановы «Амур и Психея»' была спрятана в имении Спасское. Часть скульптуры,

которая осталась в Архангель­ском, была укрыта под полом Большого дома, а

многие скульптуры зарыты в землю. Остались на своих местах во дворце только

картины очень большого размера.

Солдаты Наполеона нанесли немалый урон дворцу, а местные крестьяне, узнав,

что барин бе­жал, поделили хлеб из господских амбаров и вы­местили свою

ненависть к князю на барском доме. «В Архангельском неприятельская партия

стояла долго, но вышла; по выходе оных, как сказывают, свои крестьяне в

Большом доме побили зеркала, пилястры... Но богу благодарение пожара не было

и все строения целы. Из архангельских крестьян буйствуют много»,—доносил

управляющий.

После изгнания французов коллекции верну­лись в усадьбу. Дольше всего

пришлось ждать подвод из Астрахани. Обоз, порученный князем крепостному

архитектору Ивану Бредихину, дви­гался медленно: после войны почти не

осталось лошадей и волов, дороги были занесены снегом. Из каждого города

Бредихин должен был посылать донесения князю о состоянии дорог и целости

обо­за. Путешествие из Астрахани продолжалось почти полгода: лишь в июле 1813

Страницы: 1, 2